Джона Лерер – Вообрази
жүктеу/скачать 1,28 Mb.
|
Dzhona Lerer Voobrazi Kak Rabotaet Kreativnost
| з
Новоорлеанский центр искусств (NOCCA) стоит на берегу Миссисипи95. Хотя эта средняя государственная школа расположена в двух шагах от сувенирных лавок Французского квартала, здесь нет туристов, а только деревянные одноэтажные дома, хипстерские кофейни и бары. Кампус окружен грузовыми складами и заброшенными заводами. В этом районе заправляют тени прошлого: здесь был кондитерский склад, здесь — рисовая мельница, а здесь арестовали Гомера Плесси96. Если вы пройдете вдоль рельсов к Сент-Клоду, а затем отправитесь на восток, перейдя канал, то окажетесь в районе Lower Ninth Ward. На местных домах все еще видны отметины от наводнения, ставшего следствием урагана97. Автобусы приходят сюда к часу дня. В школе учатся студенты отовсюду, NOCCA обслуживает как бедные городские приходы, так и богатые пригороды, болотистую местность Lake Pontchartrain и дома в районе Jefferson Parish. Некоторые дети приезжают сюда из Баттон-Руж, находящегося почти в 150 км к западу. Хотя первую половину дня подростки проводят в “обычной школе”, как они презрительно называют все учебные заведения, кроме NOCCA, остаток дня они работают здесь над своими проектами. Студенты — тоже часть традиции. С 1973 года, когда Центр был основан, он воспитал впечатляющий состав выпускников, включая Уинтона и Бренфорда Марсалисов, Уэнделла Пирса, Теренса Бланчарда, Энтони Маки, Гарри Конника-мл. и Тромбона Шорти. В 2010 году школа отправила в колледж 98% своих выпускников. Хотя большинство из них выбрали местные университеты вроде Тулейн- ского и Луизианского, студенты NOCCA также учатся в Нью-Йоркском университете, Университете Калифорнии, Джуллиарде, Северо-Западном, Оберлине и Купер- Юнионе. Больше 8о% студентов получили что-то вроде финансовой субсидии — свыше 99 тыс. долларов каждому. Это значит, что, хотя NOCCA обходится государству примерно в 5 млн долларов в год, она постоянно находит порядка 12 млн для своих выпускников. Исполнительный директор NOCCA Кайл Ведберг проводит для меня экскурсию по кампусу. Стоит жаркий весенний день, но директор одет в отутюженный костюм. Он рассказывает о студентах, пока мы идем сквозь толпу, уворачиваясь от тубистов, учеников, пишущих сонеты и репетирующих танцы прямо на улице. “Большинство этих детей пришло из слабых школ, — говорит Ведберг. — У многих не все в порядке в семьях, многие работают ночами после учебы. Это не обычные студенты, обучающиеся в колледжах на всем готовом. И тем не менее после нескольких лет в NOCCA им открыты все пути”. Как Центр добивается этого? Все начинается с прослушивания абитуриентов. На каждом отделении есть творческий конкурс, в ходе которого новички могут показать себя. По большей части их таланты неразвиты — есть трубачи-самоучки и актеры, никогда не посещавшие курсы драмы. Но это не имеет никакого значения: преподаватели смотрят на содержание, а не на форму. Поступив в NOCCA, ученики сталкиваются с тем, что на первый взгляд кажется устаревшей моделью образования. Школа опирается на подход “мастер — подмастерье”: студенты учатся на личном опыте. (Каждый преподаватель NOCCA еще и практик.) Дети оказываются в школе в середине дня, а затем, поев бесплатных яблок и хлопьев во внутреннем дворе школы, направляются в классы. Самое интересное то, чего дальше не случается. Ученики не сидят за партами, слушая длинные лекции. (В большинстве аудиторий Центра даже стульев нет.) Им не раздают толстенные учебники или скучные задания, созданные для того, чтобы подготовить их к стандартным экзаменам. Оказывается, они не делают ничего из того, что свойственно ученикам обычной средней школы. Напротив, все их время заполнено творчеством: они берут инструменты, этюдники и костюмы и идут работать. Кампус буквально вибрирует от всей этой творческой деятельности, по двору разносится эхо джазовых аккордов, а коридоры заляпаны масляной краской. В классе скульптуры пахнет мокрой глиной, а мусорные корзины в писательском классе забиты скомканными листами. “Мы отстали от жизни по всем направлениям на двести двадцать лет, — говорит Ведберг. — В какой-то момент словосочетание “профессиональное образование” превратилось в ругательство. Учить детей ремеслу, предоставляя им самостоятельность, перестало быть модным. Вместо этого школьное образование строится на голых фактах и экзаменах. Лично я ничего не имею против фактов и экзаменов, но зубрежка — не единственный способ познания, который можно предложить детям”. Ведберг замолкает, утирая галстуком пот со лба, а затем наклоняется ко мне, будто собирается поведать секрет: “Когда мы одержимы экзаменами и контрольными, когда преподаем только так, а не иначе, мы задаем ученикам неправильный вектор. Мы в основном говорим им, что творчество — это плохо, что это напрасная трата времени, что это не так важно, как пройти тест на 7Q. Не могу себе представить что-нибудь хуже”. Рассмотрим недавний опрос, проведенный психологами Скидмор-колледжа среди нескольких десятков учителей начальной школы. Когда их спросили, хотелось бы им, чтобы в их классе были творческие дети, каждый учитель ответил утвердительно. Но когда тех же учителей попросили оценить качества личности своих студентов, черты, наиболее тесно связанные с творческим мышлением (вроде склонности к свободному самовыражению), оказались у самых “нелюбимых” учеников. Этих мечтателей и импровизаторов, более творческих, чем обычные студенты, было труднее учить, и они отставали в стандартных контрольных. В результате их обычно исключали из школ. Исследователи сделали неутешительный вывод: “Оценка любимчиков никак не связана с их творческими способностями, нелюбимые ученики обычно более творческие”1. Дело в том, что обычная школа не создана для самовыражения, творчество в классе часто считается чем-то недопустимым. “Любой согласится с тем, что творчество в XXI веке — важнейший навык, — говорит Ведберг, — но мы не обучаем ему наших детей. Мы так одержимы зубрежкой, нам так необходимо быть уверенными в том, что дети запомнили в этом году хоть про какое-нибудь древнее сражение. Но эти вещи вы можете узнать, сделав поисковый запрос в телефоне! Чтобы наши выпускники 1 Erik Westby, V.L. Dawson. Creativity: Asset or Burden in the Classroom? Creativity Research Journal 8 (1995): 1-10. добились успеха в реальной жизни, они должны научиться делать что-то своими руками. Мы своего рода ПТУ, но под профессиональным образованием мы подразумеваем творческое”. NOCCA поддерживает творческие упражнения своих учеников, но последние данные свидетельствуют, что этот процесс важно начинать как можно раньше. В одном исследовании ученые сравнивали ментальное развитие четырехлеток, обучающихся в “развивалках”, где поощряют неструктурированные игры, с ментальным развитием их сверстников из обычных дошкольных учреждений, где детей знакомят с фонетикой и устным счетом. Через год выяснилось, что дети из первой группы гораздо лучше себя контролируют и способны к концентрации, а их кратковременная память более развита, чем у детей из контрольной группы. (Все эти навыки невероятно важны для дальнейших достижений как в учебе, так и в реальной жизни.) По словам исследователей, главное преимущество игр в том, что они часто связаны с очень серьезными вещами, а дети склонны больше концентрироваться на том, что их развлекает. Как отмечают ученые, “неструктурированные игры часто считаются легкомысленным занятием, но они очень важны”1. Ведберг знает, что большинство его выпускников не станут профессиональными художниками. Мальчик, с ума сходивший по саксофону, может стать продавцом, а девочка, мечтавшая бить чечетку, займется дизайном. Тем не менее на выходе из школы эти выпускники будут знать, как развить собственный талант. Поскольку они тратили по пять часов в день на свои проекты, они умеют делать что-то хорошее, бороться, проигрывать и начинать 1 A. Diamond et al. Preschool Program Improves Cognitive Control. Science 318 (2007): 1387-88. с нуля. Они узнали, как анализировать сложные проблемы и справляться с критикой. (Одна из характерных черт каждого класса в NOCCA — критические разборы, в ходе которых студенты конструктивно критикуют творчество коллег.) Они умеют распоряжаться собственным временем и сражаться с трудностями. “Каждый ребенок выходит отсюда, умея себя заставлять, — говорит Ведберг. — Мы показываем детям, что нужно для того, чтобы создать нечто грандиозное”. И это, возможно, самый важный аспект учебной программы NO С С А: он ставит студентов перед лицом жестокой реальности творческого процесса. (Вспомните девиз Милтона Глейзера: искусство — это труд.) Не имеет значения, играют люди джаз или пишут стихи, — если они хотят преуспеть, они должны уметь быть настойчивыми и упорно добиваться цели, продолжать работать до тех пор, пока не добьются результата. Вуди Аллен говорил: “8о% успеха — это появиться в нужном месте в нужное время”. NOCCA учит детей, как появляться снова и снова. В последние годы исследователи изучили связь между настойчивостью и творческими достижениями1. Они выяснили, что черта характера, которая называется упорством, — один из наиболее важных признаков успеха. “Держу пари, нет ни одного успешного человека, не обладающего упорством, — говорит психолог университета Пенсильвании Анжела Дакворт, стоявшая у истоков изучения ментальных черт характера. — Нет такого таланта, имея который не надо было бы тяжело трудиться, а это как раз и есть упорство”. Дакворт обнаружила, что именно настойчивость определяет успех на Национальной орфографической олимпиаде или в специальном учебном 1 Angela Duckworth. Grit: Perseverance and Passion for Long-Term Goals. Journal of Personality and Social Psychology 92 (2007): 1087-101. лагере, даже эффективность каждого учителя, участвующего в программе Teach for America. (Во многих случаях именно упорство объясняет высокий балл в индивидуальном развитии интеллекта и уровня IQ.) “Настойчивость позволяет вам раскрыть ваш потенциал, — говорит Дакворт. — Даже самые умные, самые талантливые люди нуждаются в постоянной практике. Если вы скрипач, упорство заставит вас упражняться, даже если это совсем не весело. Если вы пишете романы, оно приведет к тому, что вы доведете дело до конца. И благодаря упорству вы будете трудиться до тех пор, пока результат вас не удовлетворит”. Профессиональное образование в NOCCA воспитывает в студентах упорство. Студентов учат, как быть целеустремленными, жертвовать ради своей страсти. Учителя требуют от учеников напряженной работы, потому что на личном опыте знают, что требуется для достижения творческого успеха. Хотя многие считают, что художественным школам не хватает строгости, — они думают, мы позволяем нашим ученикам болтаться без дела, говорит один из администраторов 7ѴОССЛ, — ирония в том, что такие школы гораздо лучше наделяют учеников самыми важными ментальными навыками. В одном из классов живописи я наблюдал, как учительница разбирала работу студента первого уровня. (В NOCCA детей объединяют по уровням подготовки, а не по возрасту или оценкам.) “Идея интересная, — сказала она, разглядывая красочный натюрморт, — но вы не закончили. Мне кажется, вы немного поторопились — мазки слишком хаотичны. Это мог бы быть удачный ход, но вам нужно приложить больше усилий”. Таким образом, пятнадцатилетний студент получил очередной урок настойчивости. Ему снова напомнили, что творчество — это чертовски трудно. Конечно, NOCCA — заведение не для всех. Некоторых не интересует живопись или театр. Кто-то не хочет сидеть в школе до темноты или тратить несколько часов на поездки на автобусе. Вместе с тем руководящий принцип NOCCA — творчеству можно научить, а дети хранят в себе много скрытых талантов — заслуживает широкого применения. И хотя школьная реформа сконцентрирована вокруг отстающих учеников, мы не должны позволять проблеме отсева ослеплять нас, мешая понять важность опыта. “Наша цель — создать очаг гениальности, — говорит Ведберг. — Большинство наших студентов справились бы и в случае, если б навсегда застряли в обычной школе. Они бы получали хорошие оценки. Возможно, они бы поступили в какой-нибудь колледж. Но нас это не удовлетворяет. Мы должны настоять на раскрытии их потенциала. Потому что недостаточно быть хорошим, когда можно быть великим55. Очаги гениальности создают не только школы искусств. High Tech High — привилегированная школа в Сан-Диего, основанная в юоо году группой местных технических руководителей, страдавших от нехватки профессионалов. Она разместилась в отреставрированных складских помещениях, превращенных в классы-лофты. Как и NOCCA, High Tech High делает упор на обучении на личном опыте — у каждого студента должно быть несколько серьезных проектов, которыми он занимается большую часть дня. (Вместо того чтобы забавляться живописью и игрой на гитаре, студенты заняты металлоломом и программными кодами.) “Люди так на нас реагируют, как если бы у нас была радикально новая концепция образования, — говорит исполнительный директор школы Ларри Розеншток. — Но так происходит уже давно. [Джон] Дьюи объяснил это лучше всех: “Действие приводит к пониманию”. Получая информацию, которую кто-то до них доносит, дети ничему не учатся. Они учатся, когда делают что-то руками. Когда под вашим началом они упорно работают, не осознавая этого”98. Последние проекты школы включают в себя строительство субмарины, работающей на мышечной силе человека, и робота, способного пнуть футбольный мяч ровно на тринадцать метров. В прошлом году художественный класс High Tech High потратил несколько недель на превращение старого сигаретного автомата — он стоил на eBay две сотни долларов — в машину, продающую студенческую живопись. Сейчас она установлена в школьном холле. И хотя школу поначалу критиковали за ее внимание к таким проектам — некоторые утверждали, что у студентов должно быть больше теоретических занятий, — ее академические достижения неоспоримы. Каждый выпускник High Tech High поступил в колледж, и свыше 85% выпускников проучились там 4-5 лет. Кроме того, треть из них стали выпускниками колледжей в первом поколении. {High Tech High набирает студентов методом случайного отбора, приглашая первокурсников со всего региона Сан-Диего.) “Наши дети растут в постоянно меняющемся мире, — говорит Розеншток. — Мы не можем их подготовить к экзамену будущего. Однако мы уверены, что способность создавать что-то новое всегда будет лежать в основе успеха. Творчество — это навык, который никогда не выйдет из моды”. Школы вроде NOCCA и High Tech High наглядно демонстрируют, что воображение слишком важно, чтобы его игнорировать. Когда детям позволяют заниматься творчеством, они начинают развивать в себе сложные таланты, необходимые для успеха в реальном мире. Вместо того чтобы готовиться к обычным экзаменам, они учатся справляться с трудностями и связывать между собой идеи, соединять разные дисциплины и улучшать свои первые работы. Этим ментальным талантам не обучить в течение дня — нет учебников изобретательности и плана дивергентного мышления. Скорее всего, их нужно открыть в себе: ребенок должен учиться на опыте. Это показало и недавнее исследование Лоры Шульц, психолога из Массачусетского психологического университета1. В ходе эксперимента четырехлеткам раздали новые игрушки с четырьмя трубочками. Самое интересное было в том, что каждая трубочка делала что-то свое. Одна, к примеру, скрипела, а другая превращалась в маленькое зеркальце. Первой группе детей Шульц сказала, что только что нашла игрушку на полу. Показывая находку, она “случайно” нажала на одну из трубочек, которая скрипнула. Для Шульц это был явный сюрприз: “Эй, вы видели это? Можно я сделаю это снова?” Второй группе было показано совсем другое представление. Вместо того чтобы изображать удивление, Шульц повела себя как обычный учитель. Она сказала детям, что у нее есть новая игрушка и что она хочет показать, как с ней играть. Затем она осознанно нажала на скрипящую трубочку. После демонстрации игрушки были отданы детям обеих групп. Неудивительно, что первым делом дети нажали на трубочку и посмеялись над скрипом. Но затем произошло кое-что интересное. В то время как участники второй группы быстро заскучали, дети из первой продолжили игру. Вместо того чтобы удовлетвориться одной пищалкой, они начали исследовать и другие трубочки, открыв все их секреты. По словам пси- Е.В. Bonawitz et al. The Double-Edged, Sword of Pedagogy: Teaching Limits Children's Spontaneous Exploration and Discovery. Cognition 120 (2011): 322-30. хологов, разница в реакциях коренилась в разнице в обучении. Когда ученики получают четкие инструкции, когда им говорят только то, что нужно, они с меньшей вероятностью проведут собственное исследование. Любопытство — хрупкая штука. Поэтому лучшие школы поддерживают неструктурированные игры, когда ребенок исследует мир без подсказок, как важную часть образования. Не имеет значения, пишет ли студент стихи, конструирует компьютерные платы или делает карандашные наброски, ему необходимо почувствовать прилив возбуждения и желание создать нечто новое. Потому что, даже если студенты NOCCA или High Tech High не станут профессионалами в искусстве или компьютерных науках, они никогда не забудут того, чему их научили в детстве. Свой последний день в NOCCA я провел в аудитории в окружении пятисот возбужденных студентов. Дети готовились к представлению, к знакомству с работами друг друга. Диапазон вариантов самовыражения был поразительным. Шоу началось с кого-то, кто исполнял Брамса, и быстро перешло к поэзии и гитарному джазу. Были презентации живописи в PowerPoint и забавные короткометражки на видео, кто-то читал монолог Макбета, а группа студентов показывала сцены из “Вестсайдской истории”. Их всех связывал задор. Когда все закончилось и студенты сами себя вознаградили овациями, я разговорился с Тиффани, занимающейся в танцклассе. Я спросил, планирует ли она становиться профессиональной танцовщицей. “Видимо, нет, — сказала она. — Я люблю танцевать, это делает меня очень счастливой, но танцами не заработаешь. А я хочу зарабатывать”. Тогда я спросил, считает ли она занятия танцами полезными. “О, безусловно, — ответила она. — Я здесь учусь не только танцам. Так может показаться со стороны, поскольку мы постоянно упражняемся. Но это не так. На самом деле я учусь высказываться”. 4 Какие метаидеи нам необходимо принять? Как нам создать больше очагов гениальности? Может показаться, что задача невыполнима, что она — бессмысленная попытка скопировать ушедший золотой век. Но это не так. У нас есть достаточно доказательств в необходимости правил, способных усилить коллективное творчество. На самом деле мы уже доказали, что возможно создать эпоху изобилия гениев — периода, богатого талантами. Единственная проблема в том, что выпестованные нами гении — спортсмены* Билл Джеймс — первооткрыватель саберметрики, статистического анализа в бейсболе99, — говорит, что современная Америка преуспела в производстве спортивных звезд100. В результате город вроде Уичито в Канзасе — он примерно такого же размера, как елизаветинский Лондон, — может выпускать профессиональных спортсменов каждые пять лет. Только вдумайтесь: старшие школы в Уичито регулярно выпускают множество талантливых людей вроде Барри Сандерса и Гейла Сайерса101, способных соревноваться на самом высоком уровне. Их физический гений — зачастую весьма творческий — оценивается в миллионы долларов. Но не так изобилуют другие таланты. В Уичито не появилось толп одаренных писателей, художников, джазменов или изобретателей. Как отмечает Джонс, это происходит во многом потому, что в нашей культуре к спортсменам иначе относятся. Во-первых, чтобы подхлестнуть спортивный талант, мы водим детей на бейсбольные тренировки и турниры Pop Warner. Это не просто развивает их талант, но и помогает тренерам в оценке их природных способностей. Во-вторых, мы постоянно чествуем атлетов. Ко- манда-победительница получает призы, первые полосы местных газет и поздравления от общины, в ее честь проводят парады. Наконец, у нас есть механизм культивации спортивных талантов на каждом этапе процесса, от младшей лиги до NCAA1 и Высшей лиги. Они окружены вниманием и заключают гигантские контракты. Так что, возможно, насчет производства множества гениев — о’кей, мы уже сделали это. Теперь важно понять, как общество может продуцировать творческие таланты так же эффективно, как оно продуцирует спортивные. От этого зависит наше будущее. Первая метаидея, которой нам стоит всерьез озаботиться, — образование. Невозможно предсказать, откуда придет следующий гений, так что изобиловавшие гениями века всегда предоставляли новые формы обучения. Они появляются, когда сыновья безграмотных торговцев поступают в университеты, а сын перчаточника заводит собственную библиотеку. Мы, как в елизаветинской Англии, должны гарантировать, что у каждого студента будет шанс на успех. Мы проводим потрясающую работу, расточая одаренным спортсменам свое внимание и стипендии. Но слишком многие из их товарищей вынуждены бросать 1 Баскетбольный турнир Национальной спортивной ассоциации колледжей. — Прим. перев. школу из-за низких оценок. У их воображения никогда не было шанса. Подумайте о выброшенном на ветер потенциале. Однако недостаточно расширить доступ к школам и повысить у отстающих экзаменационные оценки. Мы также должны гарантировать, что талант этих людей расцветет, что у нас есть организации, воспитывающие наших одаренных детей, так же как мы воспитываем наших кво- тербеков и бомбардиров. Как директора NOCCA и High Tech High мы должны находить мотивированных людей с богатым потенциалом и давать им в руки инструментарий, который приведет их к открытию или изобретению. “Когда вы собираете вместе столько талантливых людей, происходит что-то особенное, — говорит Ведберг. — Наши ученики вдохновляют друг друга, бросают друг другу вызов. Мне очень нравится видеть, как ребята удивлены тем, что сделали. Словно они не могут поверить в то, что это по-настоящему здорово”. Если мы не будем правильно воспитывать наших детей, то нам надо по крайней мере открыть двери и поприветствовать эмигрантов. Это вторая важная метаидея: эпохи изобилия гениев всегда сопровождаются новыми формами человеческого смешения. Цифры убеждают: согласно последним данным Американского патентного бюро, эмигранты делают в два раза больше изобретений, чем коренные жители, поэтому увеличение в колледжах числа эмигрантов на і% приводит к увеличению числа патентов на ц%1. (За последние годы изобретатели-эмигранты произвели больше четверти всех американских патентов.) А еще эти новые граждане усиленными темпами строят компании: с 1995 года они стали сооснователями 52% фирм, работа- J. Hunt, М. Gauthier-Loiselle. How Much Does Immigration Boost Innovation? NBER Working Paper № 14312; http://www.nber.org/papers/^14312 ющих в Силиконовой долине102. Мы только выигрываем от свободного перемещения обладателей хороших идей. Просто взгляните на елизаветинскую Англию, пережившую беспрецедентное человеческое смешение. Частично оно произошло в результате увеличения плотности городского населения, поскольку люди стекались в Лондон со всей страны. Однако этот период был также отмечен ростом международной торговли и появлением купеческого класса, выходцы из которого свободно перемещались за пределами национальных границ. “В этот период наблюдается значительный рост количества и вариантов человеческих взаимодействий, — говорит Роберт Уотсон, профессор английской литературы и истории в Университет Калифорнии. — Люди общались друг с другом как никогда раньше”103. Следствием одного из таких “столкновений” стало бурное развитие английского языка. Некоторые новые слова позаимствованы на улицах, поскольку все новоприбывшие лондонцы использовали родные диалекты и идиомы. Однако большинство новых слов пришло со стороны. “Кажется, подлинной движущей силой [английского языка] оказалась компания английских полиглотов, — говорит Уотсон. — Там были люди, изучавшие французский, латынь, греческий и немецкий. Они ездили за границу, встречались с чем-то новым. И они привнесли в английский много языковых новшеств”. В результате писатели того времени овладели обширной палитрой эмоций, с помощью которой живописали свой мир. Например, Шекспир воспользовался этим преимуществом: у него был словарный запас, не имевший аналогов в литературе, поскольку в его пьесах используется свыше 25 тыс. разных слов. (Джон Мильтон, его ближайший конкурент в словотворчестве, использовал чуть меньше половины этого количества.) Богатство шекспировского искусства неотделимо от богатства языка, который в свою очередь зависел от эмигрантов. Этот урок полезен не только XVI веку — поощрять общение творческих людей всегда хорошо. На самом деле это настолько важно, что даже внедрение незначительных правил может иметь серьезные последствия. Взять хотя бы соглашения о неучастии в конкуренции — эти обязательные пункты в контрактах, мешающие служащим работать на конкурентов. Благодаря капризу Гражданского кодекса Калифорнии практически все соглашения о неучастии в конкуренции в штате недействительны. В результате инженеры Силиконовой долины могут свободно переходить из фирмы в фирму, преследуя более интересные цели и получая более высокие зарплаты, что в конечном счете приводит к изобилию горизонтальных взаимодействий и непрочных связей. (Согласно последнему исследованию, проведенному Федрезервом, свободное перемещение рабочей силы в Калифорнии сыграло важную роль в развитии Силиконовой долины.) Важнее, что мы соединяем круги общения на свой страх и риск. Подобно Шекспиру, мы должны стремиться жить в мире, заполненном множеством новых слов. Еще одной важной метаидеей является готовность к риску. Не имеет значения, даем ли мы кредиты под малый бизнес или гранты молодым исследователям: мы должны неустанно поддерживать тех, кто ищет шанс проявить себя. Большинство предпринимателей прогорят, а гранты пойдут на нерезультативные эксперименты. (Даже у Шекспира хватает плохих пьес.) Но эти провалы являются признаками того, что система работает, что мы даем шанс новым идеям. Иосси Варди, занимающийся стартапами в Тель-Авиве, в нашей беседе неоднократно ссылался на важность chutzpah — аналог слова “дерзость55 на идише. “Без chutzpah вы не можете заниматься творчеством, — сказал он. — Нужно много chutzpah, чтобы поверить, что ваша идея способна изменить мир и принести много денег. Пока вы в это не поверите, вы не станете предпринимателем55. Причина, по которой chutzpah так важна, связана с природой новых идей, сложной по своей сути. Как отмечает Анна Ли Саксениан, большинство успешных предпринимателей Силиконовой долины провалили как минимум по одному стартапу. Их провалы, однако, не помешали им начать все заново. И еще раз. Или взгляните на NO С С А: здесь всегда поощряли риск, эксперименты, которые, возможно, не заладятся. Когда я ходил по классу учителя драмы Сайласа Купера, я не мог не обратить внимания на рукописный плакат, висящий над дверью. На нем было написано: “Провал дорогого стоит55. Один из способов показать, как важно побуждать к риску, — это сравнить исследовательские стратегии Национального института здоровья (.NIH), крупнейшего спонсора биомедицинской науки в мире, со стратегиями Медицинского института Говарда Хьюза (ННМІ), крупной некоммерческой организации, “раздвигающей границы знания55. NIH выдает гранты очень рационально. Группа экспертов анализирует и оценивает каждую заявку, чтобы получить гарантии, что проект научно обоснован и имеет множество предварительных доказательств. Их явная цель — не тратить деньги налогоплательщиков, никто не хочет финансировать провалы. жүктеу/скачать 1,28 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|