ИсторИя русской лИтературы XVIII века 1700–1750 е годы
жүктеу/скачать 2,89 Mb. Pdf көрінісі
|
Бухаркин П. Е. История русской литературы 18 века.
| Николаев С. И
. Литературная культура петровской эпохи. С. 8–9. 3 См.: Гудков Л. Д ., Дубинин Б. В . Литература как социальный институт: статьи по социологии литературы. М., 1994. 4 См.: Эйхенбаум Б. М . Мой временник. Конкретным приложением этих идей к рас- смотрению литературной жизни стала трилогия Б. М. Эйхенбаума о Льве Толстом (Лев Толстой. Пятидесятые годы. Л., 1929; Лев Толстой Шестидесятые годы. Л., 1931; Лев Толстой. Семидесятые годы. Л., 1960). 5 См.: Николаев С. И . Литературная культура Петровской эпохи. С. 4–9. лее 320, Феофан Прокопович — более 70, при этом подобная про- дуктивность ничуть не сказывалась на качестве, напротив, художе- ственный уровень проповедческой прозы той поры был чрезвычай- но высок), богатство стихотворной культуры, постоянное внимание к литературе со стороны Петра, — все они явно противоречат суж- дениям о литературной скудности 1700-х — начала 1730-х гг. Каковы же причины негативной оценки литературной деятель- ности петровского времени, оценки, которая, как видим, далеко не бесспорна и отнюдь не полностью соответствует реальному положе- нию дел? С. И. Николаев справедливо полагает, что одна из них за- ключается в филологически не вполне корректном подходе к изуче- нию петровской литературы: «...эпоха, декларативно заявившая о разрыве с традицией, сохранила в литературе старый механизм ее существования, структуру древнерусской литературы. Стремление же непременно отыскать „новую“ литературу (в соответствии с про- грессистской моделью развития литературы: новым историческим этапам соответствует новая литература) в конечном счете сводится к ее поискам в реляциях Северной войны, политических трактатах, статейных списках петровских „вояжеров“ и в первых печатных „Ведомостях“» 6 . Можно сказать, что из Петровской эпохи извлекают не те тексты, сосредотачиваясь на маргинальных и находящихся на грани литературности (в понимании современников) явлениях, про- пускают те литературные факты, которые как раз и составляли в то время сердцевину литературной культуры. Здесь уместно заметить, что в существующих учебниках по истории русской литературы XVIII в. в соответствующем разделе не упоминаются ни Димитрий Ростовский (а как собственно русский автор он явился только в на- чале XVIII в.), ни, пример совсем иного порядка, Петр Буслаев, чья поэма «Умозрителство душевное...», опубликованная в 1734 г., явля- ется одним из шедевров русской силлабики. Вскользь характеризу- ется и Стефан Яворский, и вообще вся ораторская проза. А ведь это — литературные события самого крупного эстетического ка- либра. Не попадают в поле внимания и риторические трактаты, а ведь они нередко — не просто учебные руководства, но и отчасти — ли- тературные произведения (например, «Рука риторическая» Стефана Яворского в переводе Федора Поликарпова, 1705). И уж, конечно, ничего не говорится о литературной деятельности немецких авторов (И.-В. Паузе, Г.-В.-Фр. Юнкер, Я. Штелин и др.), хотя их поэтическое 6 Николаев С. И . Литературная культура Петровской эпохи. С. 6. 94 95 творчество, как думается, представляет собой очень любопытную страницу из истории литературы петровского времени. Вторая причина имеет несколько иной характер. Одними из глав- ных недостатков литературы петровского времени видятся ее бес- системность, хаотичность, расшатанность структурообразующих связей, являющиеся прямым следствием реформ Петра. Однако это еще не свидетельствует о ее скудности, и уж тем более не является непременным показателем художественной вялости и невыразитель- ности. Постструктуралистское литературоведение теоретически обо- сновало и продемонстрировало в ряде конкретных анализов внутрен- ний динамизм, противоречивость и несводимость к общему знаме- нателю как непременные свойства и литературного текста, и литера- турной культуры в целом. В полной мере принять эти концепции вряд ли следует: многое кажется в них филологически малоубеди- тельным и ведущим к подмене объекта сознанием анализирующего его субъекта, причем в этом сознании на первый план выходят во- люнтаристские стратегии. А это разрушает филологию как науку о понимании, исходящую из собственных интенций изучаемого объ- екта. Однако реабилитация вихреобразного динамизма, разнонаправ- ленности основных смыслообразующих стратегий и предельной по- лисемантичности (впрочем, не отменяющий доминирующего с точки зрения текста смыслового вектора) в качестве непременных свойств художественного произведения и литературной жизни в целом мож- но приветствовать. В свете же этого бессистемность, которой отме- чена Петровская эпоха, уже не может быть основанием для ее одно- значно отрицательной — с эстетической точки зрения — оценки. Кроме того, ее хаотичность не стоит чрезмерно преувеличивать: не- смотря на ее отчетливое присутствие в разных регистрах литературно- культурной жизни, в Петровской эпохе, взглянув на нее как на некий отдельный фрагмент истории русской литературы и русского само- сознания, нетрудно заметить и действие целого ряда взаимосвязанных стратегий, и общее, отчетливо целенаправленное движение. III. Важной особенностью культуры 1700–1730-х гг. является су- ществование в ней двух сложно соотносящихся друг с другом начал: высокой словесности, связанной с придворным кругом и отражающей эстетические и идеологические запросы социально-куль турной эли- ты, и литературы демократической, связанной с достаточно широким кругом «простых» читателей. В данном отношении (как и во мно- жестве других) Петровская эпоха унаследовала ту социальную диф- ференциацию литературной жизни, которая произошла в середине XVII столетия, при Алексее Михайловиче. До этого времени средне- вековая московская словесность социального разделения не знала. Демаркационная линия проходила не между разными социальными группами, а между официальной, книжно кодифицированной куль- турой строго религиозного типа и народной смеховой культурой, неразрывно связанной с фольклором 7 . И та и другая обслуживали все общество в многообразии составляющих его частей, но каждая была ограничена достаточно строгими рамками и выполняла свои собственные функции. Эти две культуры не были, конечно, равно- правными: официальная культура стремилась к полному господству, народная же могла лишь обороняться, да и то скрытно. Однако по- следняя — при существующих в то время культурных механизмах — была необходима. Недаром, когда при патриархе Никоне официаль- ная культура восторжествовала в своем самом строго церковном варианте и культура народная оказалось вытесненной из жизни — по крайней мере, из жизни высших слоев, — почти сразу же начи- нается процесс дифференциации уже по другому, социальному при- знаку. В Петровскую эпоху элитарная, условно говоря, придворно-ари- сто кратическая литература и словесность народная были представ- лены следующим образом. К первой относились ораторская проза, силлабическое стихотворство, школьная и придворная драматургия. Димитрий Ростовский, Стефан Яворский, Гавриил Бужинский, Фео- фан Прокопович — наиболее выразительные здесь фигуры. Массо- вая литература связана, прежде всего, с жанром повести («гистории») и с народным театром («Царь Максимильян»). К ней же относится творчество И. Т. Посошкова — выразительной и интересной разны- ми своими сторонами общественно-культурной фигуры Петровской эпохи. «Высокая» литература ориентировалась в первую очередь на ев- ропейский опыт в его украинском преломлении, не случайно боль- шинство крупных ее представителей — украинские интеллектуалы. Ее можно определить как придворную не столько потому, что многие действовавшие в ее пределах литераторы так или иначе были связа- ны с придворным кругом, но прежде всего благодаря ее сочувствен- ности петровским преобразованиям. Не совсем так, как это хотелось бы царю, — и чем дальше, тем сильнее этот зазор ощущался — эли- 7 См.: жүктеу/скачать 2,89 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|