Магнит любви. Как притянуть в свою жизнь любовь, гармонию и счастье pdfdrive com

американские доллары, привезенные с собой. На улицах никарагуанских
городов жило и умирало так много прекрасных, замечательных детей.
Шел 1989 год. Никарагуа была и остается одной из беднейших стран
Западного полушария. Уступает ей только Гаити. Сначала нищета, убогие
трущобы, отсутствие санитарии и огромное количество бездомных детей
меня шокировали и напугали. Причем порой бездомные дети были еще и
сиротами! К тому времени гражданская война в Никарагуа шла уже почти
десять лет. Более 600 тысяч детей лишились дома и родителей. Условия, в
которых они жили, вселяли ужас. Но когда я стала встречаться с ними, они
покорили мое сердце добротой и теплом.
Несмотря на ужасающую бедность (я отлично знала, что у этих детей
нет практически ничего), они любили все и всех. Когда я садилась есть с
ними, они брали мою тарелку и, хотя мне казалось, что на ней ничего не
осталось, готовили целый обед из костей. И жизнь казалась им прекрасной.
Многие дети, которых я встретила во время этой поездки, произвели
на меня глубокое впечатление. Но трое выделялись из общего числа. Это
Ана Ракель, Хулио и Хорхе. Первой я повстречала Ану Ракель.
Однажды утром, вскоре после моего приезда, я сидела в ресторане. К
моему столику подошла девятилетняя девочка и спросила, не могу ли я
дать ей ручку. Зная, что никарагуанские дети должны сами добывать себе
школьные принадлежности, я захватила с собой целый пакет ручек. Когда
я достала этот пакет, ее лицо просветлело. Но ручки, которые отлично
писали в Канаде, отказались писать в Никарагуа!
Но это не огорчило Ану Ракель. За несколько секунд она собрала
целую кучу пятилетних малышей, которые быстро расписали все ручки. И
вот у меня уже был целый пакет прекрасно пишущих ручек. Я дала одну
Ане Ракель и по ручке всем ее юным помощникам. И все остались очень
довольны.
Ана Ракель и ее старший брат Хулио, которому было двенадцать лет,
жили с матерью, отчимом и пятью братьями и сестрами. Ана Ракель и
Хулио были старшими, поэтому им приходилось вносить свой вклад в
семейный бюджет. Они торговали на улице сладостями и сигаретами. Как
многие никарагуанцы в то время, семья из девяти человек жила в трущобах
– в проржавевших железных контейнерах.
С Хорхе я познакомилась чуть позже. Двенадцатилетний мальчик
подошел ко мне и застенчиво спросил, не хочу ли я купить у него арахис. Я
разговорилась с ним и узнала, что у него нет семьи. Его мать была
проституткой и бросила его еще младенцем. Его вырастили другие
бездомные дети. Он работал при мелких ресторанчиках, и хозяева

подкармливали его. Хорхе сам научился читать и писать – учебники и
карандаши он находил в мусорных баках и на улицах. Теперь он пытался
заработать денег, чтобы пойти в школу (а там нужно было платить не
только за обучение, но еще и за форму, учебники, тетради и ручки). Хорхе
продавал на улицах арахис. Что я могла сделать? Я купила у него сразу
весь его арахис.
И с этого начался мой крестовый поход помощи этим и многим
другим детям. Я купила им школьные принадлежности, одежду и
лекарства, потратив на это все небольшое состояние, унаследованное от
дедушки. Моя работа не пропала. Я стремилась сделать как можно больше
и знала, что ничто не может меня остановить.
Своим новым друзьям я дарила всю любовь и поддержку, на какие
только была способна. День за днем я бродила по пыльным улицам в
сопровождении десятка малышей. Я помогала им продавать товар и
кормила их, а они наполняли мое сердце радостью. Я превратилась в
гаммельнского крысолова Манагуа. С каждым днем меня сопровождало
все больше и больше детей.
Любовь к детям пересиливала страх за собственную безопасность и
благополучие. Услышав рядом автоматную очередь, я не думала о себе.
Ситуация в Никарагуа быстро ухудшалась, и иностранцам стало опасно
оставаться в этой стране. Со своими рыжими волосами и белой кожей я не
могла сойти за местную жительницу. Я была как недозрелый плод в краю
теплой, согретой солнцем кожи.
Однажды меня похитили, продержали в заточении двенадцать часов и
чуть не изнасиловали. При этом человек, похитивший меня, утверждал, что
он – государственный чиновник. Хотя мне удалось убедить его отпустить
меня, я поняла, что подвергаюсь реальной и серьезной опасности. Страна
представляла собой реальную зону военных действий, а я была яркой и
легкодоступной мишенью.
Поэтому через полтора месяца после приезда мне пришлось покинуть
страну – и детей.
День отъезда прошел ужасно. Я была в полном отчаянии, понимая,
что, скорее всего, никогда не увижу этих детей, которые стали мне так
дороги. У ржавых трущоб нет адресов и телефонов. Прощание было
навсегда.
Я дала детям листочки с моим канадским адресом и телефоном,
написанными четко и разборчиво, но не надеялась на то, что эти листочки
у них сохранятся. Меня терзало то, что я оставляла этих детей в стране
экономического эмбарго, болезней, преступности, проституции, в стране,

раздираемой гражданской войной. Мало того, в Никарагуа постоянно
происходили землетрясения и случались ураганы.
Как можно проститься в таких условиях? Уезжая, я оставила детям
пакетики с семенами подсолнечника, велела посадить их в теплое время
года и каждый день поливать. Я сказала: «Каждый раз, когда вы будете
поливать эти семена, вспоминайте, что я думаю о вас в далекой стране,
даже если мы никогда больше не увидимся. Если вы хотите, чтобы семена
проросли, вы должны о них заботиться. И о себе вы тоже должны
заботиться точно так же».
Вернувшись в Канаду, я почувствовала себя полнейшей неудачницей.
Мне казалось, что я никогда больше не смогу ничего сделать для детей,
которых мне пришлось бросить. Моя любовь к ним превратилась в
страдание. Я терзалась чувством вины спасшегося человека. Я клеймила
себя за то, что уехала.
Сердце у меня болело. Я месяцами лежала на диване. Меня несколько
раз отправляли в больницу из-за судорог и боли. Врачи пытались выяснить,
какой же таинственной тропической болезнью я страдаю, но ничего не
находили. У меня обострился артрит. В двадцать лет у меня появились
симптомы менопаузы.
Время шло, и я научилась поддерживать свое страдающее тело и
разбитое сердце, научилась жить с этой болью. Я стала изучать медицину –
и 
традиционную, 
и 
альтернативную. 
Занималась 
акупунктурой,
траволечением и другими видами народной медицины. Я хотела изучить
все, чтобы однажды вернуть себе прежнее здоровье и поделиться своими
знаниями с другими людьми.
В это время мне каким-то чудом удалось связаться с Хорхе через
церковную группу, которая занималась благотворительностью в Манагуа.
Мы обменивались письмами. Я отправляла ему деньги и подарки, в том
числе швейцарский армейский нож с его инициалами – подарок на
тринадцатилетие. Это был первый подарок на день рождения, который он
получил. В письмах я твердила Хорхе, что люблю его и хочу, чтобы он был
счастлив. Мы общались шесть лет, но потом наше общение прекратилось.
В 1995 году, изучая медицину, я оказалась в исследовательском
институте ХартМат в Калифорнии. Роберт, который читал нам лекции,
буквально излучал покой и любовь. 

жүктеу/скачать 1,95 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: