Моя борьба

жертвами от руки самых ничтожных убийц. Наша задача заключалась отнюдь не в
том, чтобы насилие сделать самоцелью; задача наша заключалась в том, чтобы
охранить великих провозвестников наших идеалов от насилия других. И наше
движение сразу поняло, что оно не может и не должно рассчитывать на охрану со
стороны государства, раз государство это не в состоянии охранить интересов нации.
Наше движение поняло, что наоборот мы должны взять на себя дело защиты нации
и дело борьбы против всех тех, кто угрожает уничтожить и народ, и государство.
После описанного нами выше сражения в зале мюнхенской Придворной пивной
наши отряды в память о том штурме, который они тогда так успешно провели,
получили название штурмовых отделов. Уже одно название показывает, что мы
имеем дело лишь с одной определенной отраслью движения, с одним отделом его.
Это такие же отделы, как отдал пропаганды, отдел печати, научные институты и
другие составные части нашей партии.
Насколько штурмовые отряды были необходимы, мы могли убедиться не только
на примере мюнхенского собрания, но и на примере собраний в других городах,
когда мы попытались выйти за пределы Мюнхена. Марксисты убедились, что мы
становимся опасными и поэтому поставили себе задачей душить каждое наше
собрание уже в зародыше. К каким бы грязным мерам ни прибегали тут красные,
вожаки стояли за них стеной и всюду и везде защищали эти мероприятия. Что
марксисты радовались каждой своей удаче в борьбе против нас — это понятно. Но
что сказать о тех буржуазных партиях, которые во многих местах просто не
осмеливались устраивать открытых собраний и в то же время радовались, когда
видели, что там или сям нам тоже не удается отстоять своих собраний от нападений
марксистов? Буржуазные деятели, не умевшие сами справиться с марксистами и
местами целиком капитулировавшие перед ними, радовались, когда видели, что и
нам не удается сломить этого противника. Что сказать далее о таких
государственных чиновниках, полицей-президентах и даже министрах, которые
внешне любили изображать из себя сторонников «национального» движения и в то
же время самым бессовестным образом помогали марксистам против нас, национал-
социалистов? Что сказать о людях, которые в своем самоунижении заходили
настолько далеко, что за жалкий комплимент в еврейской газете готовы были
преследовать людей, героизму которых они собственно и обязаны тем, что в 1919 г.
бунтующая толпа не вздернула их на первых попавшихся фонарях.

Жалкие людишки! Недаром же наш незабвенный Пенер, который до глубины
души ненавидел всех этих лакеев, со свойственной ему прямотой однажды сказал:
«Всю жизнь я хотел быть прежде всего немцем, а затем государственным
чиновником; но никогда в жизни я не хотел бы, чтобы меня смешивали хотя бы на
одну минуту с этими чиновными проститутками, которые в любую минуту готовы
продаться каждому, кто их покупает».
Самое печальное было то, что именно этому сорту государственных чиновников
постепенно удавалось не только подчинить себе десятки тысяч действительно
честных и мужественных слуг немецкого государства, но и заразить многих своей
собственной бессовестностью. Тех, кто оставался верен себе и не терял чести, они
постепенно вытесняли и заменяли покорными субъектами. А сами себя эти негодяи
еще имели наглость всегда выдавать за людей, сочувствующих «национальному»
движению! Ждать какой бы то ни было помощи и поддержки со стороны этой части
чиновников нам конечно не приходилось. Лишь в редких случаях мы получали
помощь от государственных органов. Только создав собственную охрану, мы могли
обеспечить известную свободу своих собраний и только таким путем могли мы
внушить известное уважение к себе, ибо уважают только тех, кто умеет сам себя
защищать.
Приступая к организации наших штурмовых отрядов, мы прежде всего
стремились дать участникам их надлежащую возможность физического воспитания
и вместе с тем стремились сделать из них убежденных сторонников национал-
социалистической идеи. Дисциплина в этих отрядах должна была господствовать
строжайшая.
Мы создавали свои штурмовые отряды так, чтобы они ничего общего не имели с
обычными буржуазными военными организациями, но также ничего общего не
имели и с нелегальными организациями.
Борясь самым резким образом против того, чтобы штурмовые отряды
германской национал-социалистической рабочей партии были похожи на так
называемые военные союзы, я исходил из следующих соображений.
Уже по существу дела мне было ясно, что дать военное образование целому
народу через частные военные союзы — дело совершенно невозможное, ибо для
этого требуются грандиозные государственные средства. Кто думает иначе, тот в
сильнейшей степени переоценивает свои собственные силы. На основе так
называемой «добровольной дисциплины» мощно построить организации лишь
сравнительно очень небольшие. Совершенно исключено, чтобы можно было тут
пойти дальше определенных размеров военной организации. Ибо тут не хватало бы
важнейшей вещи: чтобы повелевать, надо иметь право наказывать; нужно
специальное законодательство о наказаниях, нужна принудительная сила. Осенью
1918 г. или, вернее, весною 1919 г. конечно можно было создавать так называемые
«добровольческие корпуса». Но это, во-первых, потому что в своем большинстве
эти корпуса вербовались из фронтовиков, а во-вторых, потому что люди,
вступавшие в эти корпуса, тогда на деле безусловно подчинялись еще военной
дисциплине, хотя и на ограниченный только срок.

Ни на что это претендовать не может «добровольческая военная организация»
нынешнего времени. Чем больше разрастается такой союз количественно, тем
слабее становится его дисциплина, и тем меньшие требования приходится
предъявлять к отдельным участникам союза. Так постепенно получается, что
военные организации современности приобретают старый хорошо известный нам
характер аполитичных воинских союзов и объединений ветеранов войны.
Добровольная военная подготовка, если за ней не стоит безусловная сила
принуждения, возможна только для очень ограниченного количества людей.
Готовность добровольно подчиниться дисциплине всегда проявят лишь немногие, и
только в регулярной армии дисциплина является действительно чем-то само собою
разумеющимся.
Да, наконец, проведение действительно всеобщей военной подготовки через
частные военные союзы невозможно еще и потому, что такие союзы обычно
располагают только до смешного малыми денежными средствами. А ведь именно
дело всеобщей военной подготовки является теперь самым важным. Не забудем, что
со времени окончания войны истекло уже восемь лет и что в течение этого времени
мы не дали ни одной возрастной группе молодежи надлежащей военной
подготовки.
Военные союзы не могут ставить себе задачей только охватить те возрасты,
которые уже прошли военную подготовку, ибо тогда можно было бы тут же
математически установить, когда через эту корпорацию пройдут последние из
обучавшихся военному делу молодых людей. Даже самый молодой солдат эпохи
1918 г., спустя 20 лет, будет небоеспособен. А ведь мы быстро приближаемся
именно к этому сроку. Так и получается, что все нынешние так называемые военные
союзы все более приобретают характер старых объединений бывших воинов. Но
ведь это не может являться задачей учреждений, которые смотрят на себя не как на
организацию бывших воинов, а как на военную организацию современности, что
видно уже из их названия. Ведь современные военные союзы ставят себе задачей не
просто сохранение старых связей и традиций бывших солдат, а видят свою миссию
в создании действительно серьезной военной силы и в пропаганде военной идеи.
Чтобы выполнить такую задачу, нужно иметь реальную возможность
действительно охватить всю молодежь, не проходившую до сих пор военного
обучения. Если обучать молодежь только в течение одного или двух часов в неделю,
то так солдата не создашь. При тех повышенных требованиях, которые военная
служба теперь предъявляет каждому отдельному солдату, двухлетний срок службы
едва-едва достаточен, чтобы из необученного молодого человека сделать
обученного солдата. Ведь все мы на фронтах сами могли убедиться, к каким
ужасным последствиям приводило то обстоятельство, что часть нашей молодежи
приходила на фронт без достаточной военной подготовки. Ведь даже те отряды
добровольцев, которых с железной энергией обучали в течение 15–20 недель, на
фронте тем не менее представляли собою только пушечное мясо. Их приходилось
распределять по другим военным частям и только в рядах опытных старых солдат
эти, обучавшиеся в течение 4–6 месяцев рекруты могли приносить некоторую
пользу. Лишь под руководством «стариков» добровольцы эти постепенно входили в

курс дела и становились полезны.
Совершенно бесполезным делом кажется нам пытаться давать военную
подготовку молодежи, раз мы можем употребить на это всего один-два часа в
неделю, раз для этого нет достаточных денежных средств и нет определенной
принудительной компетенции. Освежить познания старых солдат таким путем
может быть, и можно, но превратить молодых необученных людей в солдат на этих
путях невозможно.
Да и что пользы от такой работы? Тому или другому военному союзу, быть
может и удастся на началах так называемого добровольчества с громадным трудом
кое-как и кое-чему обучить несколько тысяч людей, если эти последние проявят
действительно много доброй воли. Что пользы в этом, если в то же самое время
современное 
государство 
своими 
пацифистско-демократическими 
формами
«воспитания» миллионов молодежи лишает эти миллионы всех здоровых
инстинктов, вытравливает из них все проблески подлинно-патриотического
мышления и посредством этого яда разложения превращает нашу молодежь в
терпеливое стадо баранов.
Ведь в сравнении с этим все потуги так называемых военных союзов просто
смешны.
Но еще гораздо важнее следующее соображение, которое мы всегда приводили
против неправильной идеи организации военной подготовки на началах
добровольчества.
Допустим даже, что несмотря на все перечисленные трудности военным союзам
удалось год за годом дать определенную военную подготовку известному числу
молодых немцев. Допустим даже, что союзам удалось дать этой молодежи и
необходимую физическую закалку, обучить владеть оружием и даже привить ей
соответствующие патриотические идеи. Но что пользы, если все это происходит в
рамках государства, которое по самому нутру своему совершенно не стремится к
созданию серьезной военной силы и даже прямо ненавидит военную организацию?
Вся проделанная работа все равно пойдет к черту, ибо руководители государства,
т. е. на деле разрушители государства, преследуют прямо противоположные цели.
Результаты все равно будут ничтожны, раз сами правительства не показали на
деле, что они хотят создать для нации серьезную вооруженную силу. А ведь наши
правительства до сих пор показали только противоположное. К военной силе они
апеллируют разве только еще в том случае, когда это им нужно для подкрепления
своей собственной вредной для народа власти.
Ныне дело обстоит, увы, именно так. Разве не смешно в самом деле в поте лица
работать над тем, чтобы дать военную подготовку какому-нибудь десятку тысяч
людей, когда государство всего еще несколько лет назад позорно предало восемь с
половиною миллионов прекрасно обученных солдат, когда государство не только не
захотело серьезно опереться на этих солдат, а в благодарность за принесенные ими
жертвы обрушило на их головы всеобщий позор. Что толку обучать новых солдат
для того государственного режима, который забросал грязью храбрых и славных
солдат прошлого времени, который оплевал их, сорвал с их грудей знаки отличий,

отнял у них кокарды, растоптал в грязи их знамена и сделал вообще все возможное,
чтобы представить в самом позорном свете те геройские подвиги, которые были
совершены старой армией. Решится ли в самом деле кто-нибудь утверждать, что
современный государственный режим когда-нибудь сделал хоть один шаг, чтобы
восстановить честь старой армии, чтобы призвать к порядку тех, кто разлагал и
оскорблял ее? Ничего подобного. Напротив, именно те, кто оскорблял и разлагал
старую армию, теперь находятся на самых высоких постах, стоят у кормила
правления. Ведь давно уже сказано, что «право сопутствует силе». Ну, а сила в
нашей республике сейчас находится, как известно, в руках тех господ, которые в
свое время начали революцию. Революция эта, как мы уже не раз говорили, на деле
была подлейшей изменой отечеству, была самой гнусной проделкой мошенников,
какую только знает немецкая история. Какие же после этого могут быть надежды на
то, что такая власть поставит себе задачей действительно создать новую молодую
немецкую армию? Все доводы рассудка говорят прямо об обратном.
Да нечего далеко ходить. Присмотримся к тому, какую позицию после
революции 1918 г. заняли наши правительства по отношению к тогдашним крупным
организациям самообороны. К ним относились с некоторым благоволением, пока
эти организации могли пригодиться для личной защиты наиболее трусливых
вожаков самой революции. Но как только благодаря всеобщему разложению народа
эта опасность показалась устраненной и организации самообороны могли
понадобиться только как орудие укрепления национальной идеи, их тотчас же
признали ненужными, и все было сделано, чтобы разоружить эти организации, а по
возможности и просто разогнать их.
Даже подлинные князья, как показывают примеры истории, далеко не всегда
платили благодарностью за оказанную им помощь. Ну, а уж революционные
убийцы, грабители и предатели конечно меньше всего думали о том, чтобы
оплатить добром за оказанные им услуги. Только нынешние новоиспеченные
буржуазные «патриоты» могут в это поверить. Что до меня лично, то когда мне
говорили о необходимости создавать добровольные военные союзы, я никогда не
мог удержаться от того, чтобы не спросить себя: для кого же это я буду создавать
новую армию из наших молодых людей? Для какой цели будет употреблена эта
армия? Когда, в какой обстановке будет она призвана к действию? Стоило только
поставить себе эти вопросы и мы сразу получали тот ответ, который действительно
должен был определить наши собственные действия.
Нам было ясно, что если современный режим когда-либо вообще обратится к
такой военной силе, то уж во всяком случае не для того, чтобы действительно
защитить подлинно национальные интересы, а только для того, чтобы укрепить
свою собственную насильническую власть против народа, когда терпение народа
истощится и ему надоест спокойно смотреть, как его обманывают, предают и
продают.
Уже по одному этому мы пришли к выводу, что штурмовые отряды германской
национал-социалистической рабочей партии не должны иметь ничего общего с
подобной организацией военных сил для государства. Мы с самого начала смотрели
на штурмовые отряды, как на организацию охраны национал-социалистического

движения, как на воспитательный орган. Вот почему мы считали, что задачи
штурмовых отрядов лежат в совершенно другой сфере нежели задачи так
называемых военных союзов.
Но наши штурмовые отряды ни в коем случае не должны были стать и тайными
нелегальными организациями. Цели тайных организаций всегда противозаконны.
Но благодаря этому размеры таких организаций естественно лишь очень невелики.
Создать крупную по размерам организацию и в то же время сохранить ее
существование втайне или даже только скрыть ее подлинные цели — дело
невозможное, особенно если иметь в виду болтливость нашего немецкого народа.
Всякая такая попытка тысячу раз провалится. Во-первых, нынешняя полиция всегда
имеет в своем распоряжении достаточный штаб сутенеров и тому подобной
сволочи, всегда готовой за 30 сребреников предать все, что ей удастся узнать, и
даже придумать то, чего не было. А во-вторых, и собственные сторонники никогда
не будут достаточно конспиративны, чтобы сохранить организацию втайне. Только
путем долголетнего личного отбора можно создать очень небольшие тайные
организации, состоящие из совсем немногочисленных групп. Но такие очень
маленькие организации потеряли бы всякую цену для национал-социалистического
движения. Что нам нужно было и 

жүктеу/скачать 3,18 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: