Моя борьба

Сравните прежние совсем маленькие отдельные немецкие государства с большими
или с самым большим из них и вы сразу увидите, как неравны были силы и как
неравна, стало быть, была та лепта, которую каждое из них внесло в дело создания
союзного государства. По отношению к большинству из этих отдельных государств
о подлинном суверенитете не могло быть и речи, если только слова
«государственный суверенитет» не понимать в чисто чиновничьем казенном
смысле. В действительности «государственному суверенитету» многих из этих
отдельных самостоятельных государств давно уже положен конец — чем только
окончательно доказано, как слабы в самом деле были эти мнимо самостоятельные
государства.
Мы не станем здесь прослеживать подробно историю образования отдельных
немецких государств. Укажем только на то, что государственные границы почти
никогда не совпадали с племенными границами. Происхождение этих государств
обусловлено чисто политическими факторами, и корни их по большей части лежат в
печальной эпохе бессилия Германии, обусловливавшегося раздробленностью
немецкого отечества, которая со своей стороны вызывала конечно и само это
бессилие.
Все это и принимала в расчет (по крайней мере частично) старая конституция,
когда в союзном совете она предоставляла например отдельным государствам не
одинаковое количество голосов, а считалась с действительными размерами
отдельных государств и с их ролью при образовании единого государства.
Дело обстояло не так, что при образовании единого государства отдельные
государства просто добровольно поступались в его пользу определенной частью
своего суверенитета. На практике дело обстояло так, что либо этих суверенных прав
отдельных государств уже не существовало вовсе, либо Пруссия своим
превосходством сил заставляла отдельное государство поступиться своими
суверенными правами в пользу единого государства. Бисмарк конечно отнюдь не
руководился при этом тем принципом, что у отдельных государств надо во что бы
то ни стало изъять как можно больше прав и передать их объединенному
государству. Нет, он требовал только того, без чего объединенное государство
совершенно не могло обойтись. Этот принцип был столь же умерен, как и разумен,
ибо он принимал в расчет и привычку и традиции прежних отдельных государств.
Именно благодаря этому Бисмарку и удалось с самого начала обеспечить
подлинную любовь к объединенному государству и подлинную готовность
добровольно работать в его пользу. Из этого отнюдь не вытекает, будто Бисмарк
считал тогда, что данного количества суверенных прав достаточно будет для
объединенного государства на все предбудущие времена. Нет, этого Бисмарк не
думал. Напротив он только видел, что в данный момент трудно провести что-либо
другое и предоставлял в этом отношении будущему доделать остальное. Он не
считал удобным тут же сразу ломать до конца сопротивление отдельных государств
и надеялся на то, что само время и естественный ход развития доделают остальное.
Конечно Бисмарк этим именно и доказал, что он был действительно искусным и
великим государственным деятелем. Ход дальнейшего развития на деле именно к
тому и свелся, что возрастал суверенитет объединенного государства за счет
суверенитета отдельных растворившихся в нем частей. Время поработало именно в

том направлении, на которое возложил свои надежды Бисмарк.
Развитие это ускорилось после германского крушения и уничтожения
монархической формы правления. Это и понятно. Границы отдельных немецких
государств, как мы уже сказали, отнюдь не совпадают с племенными границами. Их
происхождение больше всего связано с чисто политическими факторами.
Монархические династии играли тут громадную роль. Вот чем объясняется, что
когда монархическая форма правления была уничтожена, то это неизбежно привело
к уменьшению значения отдельных государств. Целый ряд таких «самостоятельных
государств» настолько сразу потерял всякое значение и всякую внутреннюю
прочность, что они сами сразу, руководясь одной лишь целесообразностью, стали
объединяться с другими мелкими государствами или растворяться в более крупных.
В этом приходится видеть наиболее наглядное доказательство того, насколько
нереален в действительности был суверенитет этих маленьких государств и
насколько невысоко ценили этот мнимый суверенитет их собственные граждане.
Таким образом устранение монархической формы правления и самих монархов
нанесло достаточно сильный удар федеративному характеру государства; но еще
гораздо больший удар нанес ему так называемый «мирный договор» и те
обязательства, которые для нас вытекают из него.
До 
войны 
отдельные 
немецкие 
государства 
пользовались 
известным
финансовым суверенитетом. Ясно однако, что, после того как Германия проиграла
войну и вынуждена была взять на себя по мирному договору такие гигантские
финансовые обязательства, которые ни в коем случае нельзя было покрыть за счет
взносов отдельных государств, никакая финансовая самостоятельность отдельных
государств не была уже возможна. Весь свой прежний финансовый суверенитет
отдельные государства должны были уступить единому государству. Дальнейшие
шаги, приведшие к полному переходу почты и железных дорог в руки органов
объединенного государства, также являлись неизбежным результатом «мирного»
договора, приводящего ко все большему порабощению нашего народа. Органы
объединенного государства вынуждены были концентрировать в своих руках все
новые и новые ценности, без чего центральное правительство не могло выполнять
Версальского договора со всеми его вымогательствами.
Формы
, в которых совершался этот переход суверенных прав отдельных
государств в руки органов объединенных государств, часто были совершенно дикие,
но самый процесс был логически необходим. Вина за это лежит на тех партиях и тех
деятелях, которые в свое время не приложили всех усилий к тому, чтобы Германия
победила в войне. Вина за это лежит в особенности на тех партиях в Баварии,
которые во время войны из мелкого эгоизма отказывали объединенному
государству в самом необходимом и за то вынуждены теперь после поражения
платить в центральную кассу вдесятеро больше. История отомстила за себя. Редко
наказание следовало так быстро за преступлением. Те самые партии, которые всего
еще несколько лет тому назад могли ставить интересы отдельных государств выше
интересов Германии в целом (а это особенно заметно было в Баварии), теперь под
давлением обстановки вынуждены молча смотреть на то, как уничтожаются
последние суверенные права отдельных государств, ибо без этого стало уже

невозможным самое существование Германии. Во всем этом они виноваты сами.
Обращаясь к избирателям — а вся агитация наших современных партий теперь
направлена исключительно к избирателям, — буржуазные партии хныкают и
жалуются по поводу того, что отдельные государства все больше и больше теряют
свои суверенные права. Но это сплошное лицемерие. Разве не эти же самые партии
старались перещеголять друг друга в политике выполнения Версальского договора.
Ну а политика выполнения естественно влечет за собою очень глубокие перемены и
в области внутренней политики Германии. Бисмарковская Германия была свободна
во вне и не связывала себе рук никакими внешними обязательствами.
Бисмарковская Германия конечно не знала никаких финансовых обязательств,
сколько-нибудь похожих по своей тяжести, а тем более по бесплодности на
обязательства нынешней дауэсовской Германии. В области внутренней политики
компетенция объединенного государства в эпоху Бисмарка была также строго
ограниченной и концентрировалась только на самом необходимом. Вот почему
бисмарковская Германия могла жить на взносы отдельных государств и не
требовала себе исключительных прав. Отдельные государства, с одной стороны,
могли сохранить необходимую финансовую самостоятельность, а с другой, могли
платить в центральную кассу только сравнительно скромные суммы. Благодаря
обоим этим обстоятельствам, отдельные государства очень хорошо относились к
объединенному государству. Однако было бы совершенно неправильно и нечестно
утверждать, что нынешние натянутые отношения отдельных государств к органам
объединенного государства объясняются только их финансовой зависимостью. Нет,
дело обстоит далеко не так. 

жүктеу/скачать 3,18 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: