позицию ни занял отдельный из них, — изменить ничего не удастся.
Именно это
сознание убивает каждое честное побуждение, которое иногда возникает у того или
другого из них. Ведь в утешение он скажет себе, что он лично еще не самый худший
из депутатов и что его участие в высокой палате помогает избегнуть худшего из зол.
Может быть мне возразят, что хотя отдельный депутат в том или другом вопросе
не сведущ, но ведь его позиция обсуждается и определяется во фракции, которая
политически руководит и данным лицом; а фракция-де имеет свои комиссии,
которые собирают материал через сведущих лиц и т. д.
На первый взгляд кажется,
что это в самом деле так, но тут возникает вопрос:
зачем же тогда выбирать 500 человек, раз на деле необходимой мудростью, которой
в действительности определяются принимаемые решения, обладают лишь немногие.
Да, именно в этом существо вопроса.
В том-то и дело, что идеалом современного демократического парламентаризма
является не собрание мудрецов, а толпа идейно зависимых нулей, руководить
которыми в определенном направлении будет тем легче, чем более ограниченными
являются эти людишки. Только на таких путях ныне делается так называемая
партийная политика — в самом худом смысле этого слова. И только благодаря
этому
стало возможным, что действительный дирижер всегда осторожно прячется
за кулисами и никогда не может быть привлечен к личной ответственности. Так и
получается, что за самые вредные для нации решения ныне отвечает не негодяй, в
действительности навязавший это решение, а целая фракция.
Но таким образом всякая практическая ответственность отпадает, ибо такая
ответственность могла бы заключаться только в определенных обязанностях
отдельного лица, а вовсе не всей парламентской говорильни.
Это учреждение может быть приятно
только тем лживым субъектам, которые
как черт ладана боятся божьего света. Каждому же честному, прямодушному
деятелю, всегда готовому нести личную ответственность за свои действия, этот
институт может быть только ненавистным.
Вот почему этот вид демократии и стал орудием той расы,
которая по своим
внутренним целям не может не бояться божьего света ныне и присно.
* * *
Сравните с этим истинно германскую демократию, заключающуюся в
свободном выборе вождя с обязательностью для последнего — взять на себя всю
личную ответственность за свои действия. Тут нет места голосованиям большинства
по отдельным вопросам, тут надо наметить только одно лицо,
которое потом
отвечает за свои решения всем своим имуществом и жизнью.
Если мне возразят, что при таких условиях трудно найти человека, который
посвятит себя такой рискованной задаче, то я на это отвечу:
— Слава Богу, в этом и заключается весь смысл германской демократии, что при
ней к власти не может придти первый попавшийся недостойный карьерист и
моральный трус; громадность ответственности отпугивает невежд и трусов.
Ну а если бы неожиданно иногда этакому человеку и удалось взобраться на
такое место, тогда его сразу обнаружат и без всякой церемонии скажут ему: «Руки
прочь, трусливый негодяй,
убирайся прочь, не грязни ступеней этого великого
здания, ибо по ступеням Пантеона истории проходят не проныры, а только герои!»
Достарыңызбен бөлісу: