Моя борьба

опасности; оно-то и стало одним из важнейших факторов, приведших впоследствии
к мировой войне.
Если отвлечься от этого и некоторых других обстоятельств, то мы должны будем
придти к выводу, что довоенная Германия обладала в основном 
тремя
крупнейшими преимуществами, в своем роде образцовыми и ставившими тогда
Германию в известных отношениях на недосягаемую высоту.
Это относится и к форме правления как таковой и к тому выражению, которое
эта форма правления получила в Германии в новейшую эпоху.
Мы можем тут свободно отвлечься от личных качеств отдельных монархов. В
качестве людей они конечно были подвержены целому ряду человеческих
слабостей. Если не быть снисходительным к человеческим слабостям, тогда
пришлось бы вообще отчаяться в нашем мире. Попробуйте-ка подойти с этим
критерием к виднейшим представителям нынешнего нашего режима. Ведь ясно, что
с точки зрения личных качеств эти люди не отвечают даже самому скромному
минимуму требований. Кто стал бы судить о «ценности» германской революции по
личным качествам тех «вождей», которых революция с ноября 1918 г. дарит
Германии, тому пришлось бы покрыть свою голову пеплом и сгореть от стыда в
предчувствии того уничтожающего приговора, который вынесут нам будущие
поколения. Ведь будущим поколениям никак нельзя будет заткнуть рот
специальным законодательством «о защите республики», и будущие поколения
выскажут вслух то, что все мы уже теперь думаем о наших, с позволения сказать,
вождях и об их более чем сомнительных добродетелях.
Нет сомнения в том, что монархия чуждалась известных слоев нации и прежде
всего широких слоев народа. Это был результат того, что наших монархов окружали
далеко не всегда самые дальновидные и самые честные люди. К сожалению,
монархи наши иногда больше любили окружение льстецов, нежели окружение
честных и стойких людей. Это приносило особенно большой вред в такие времена,
когда народная психология менялась очень быстро, когда народ начинал
скептически относиться к старым придворным традициям монархии.
Так например на рубеже XX столетия на среднего рядового обывателя
производило далеко невыгодное впечатление, когда он видел принцессу,
разъезжающую верхом в военном мундире. При дворе, по-видимому, совершенно
не отдавали себе отчета в том, насколько неприятно действует такое зрелище, иначе
таких парадов не стали бы допускать. Неприятно действовала также и не вполне
искренняя филантропия, исходившая из придворных кругов. Если например та или
другая принцесса иногда снисходила к тому, чтобы отправиться в народную
столовую и попробовать там обед для бедных, чтобы затем объявить, что обед
превосходен, то может быть в стародавние времена это и нравилось массе, а в
начале XX века это действовало уже отталкивающе. Все прекрасно отдавали себе
отчет в том, что высокая особа не понимает того простого факта, что приезд ее был
известен заранее и обед в этот день был изготовлен совсем иной, нежели обычно.
Народ прекрасно это понимал, и этого было достаточно.
Люди только смеялись, а иногда и раздражались по поводу таких вещей.

Посмеивались также и над постоянными россказнями в газетах о том, насколько
умеренную жизнь ведет наш монарх, как рано он встает, как работает он в поте лица
с утра до вечера, да к тому же его пища недостаточно питательна. Народ уже вырос.
Его очень мало интересовал вопрос о том, сколько именно кушает наш монарх.
Никто не отказывал монарху в праве получить сытный обед. Никто также не хотел
лишить его необходимого досуга для сна. Люди хотели немногого: чтобы их монарх
был человеком честным и мужественным, чтобы он достойно оберегал честь нации
и вообще добросовестно выполнял свои обязанности правителя. Старые же
россказни приносили не пользу, а вред.
Все это были еще только мелочи. Хуже было то, что в самых широких кругах
нации укоренилось убеждение: все равно за нас все дела решают там наверху,
поэтому нечего и нам заботиться о делах. Пока правительство действительно вело
правильную политику или по крайней мере было воодушевлено хорошими
желаниями, это было еще с полбеды. Но горе, если на место старого хорошего
правительства приходило новое, менее подходящее. В этом случае безвольная
покорность и детская вера являлись уже причиной тяжелых бед.
Тем не менее, как мы уже сказали, рядом с этими слабостями Германия имела и
ряд бесспорных преимуществ.
Монархическая форма управления обеспечивала известную стабильность всего
государственного руководства. Она изымала по крайней мере высших носителей
власти из круга честолюбивых политиков. Институт монархии издавна пользовался
уважением и авторитетом. Вторым нашим преимуществом было то, что Германия
обладала превосходным корпусом государственного чиновничества. И, наконец
третьим и главным преимуществом являлось то, что армия наша стояла над уровнем
каких бы то ни было партийно-политических обязательств. К этому надо прибавить
еще и то преимущество, что образ единоличного монарха все еще будил и укреплял
чувство личной ответственности — во всяком случае в гораздо большей степени,
нежели в тех странах, где носители власти сменялись с кинематографической
быстротой. Все это вместе взятое и придавало немецкой администрации
порядочность и чистоту, признававшуюся всеми. Наконец и культурное значение
монархии для немецкого народа было очень велико. Оно вполне перевешивало все
ее недостатки. Немецкие резиденции все еще являлись крупными художественными
центрами, чего совершенно нельзя сказать о нашей нынешней погрязшей в
материализме, эпохе. То, что немецкие князья сделали для искусства и науки в
течение XIX в., было образцово. Во всяком случае наша современность совершенно
не может идти в этом отношении ни в какое сравнение.

жүктеу/скачать 3,18 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: