SURVEILLANCE APRES CANCER DU SEIN NON METASTASE TRAITE ET QUALITE DE VIE

Université Lumière Lyon 2, L. N. Gumilyov Université eurasienne nationale

En effet, les interrogations actuelles concernant cette période après traitement et les observations cliniques réalisées permettent de constater l’ampleur des difficultés psychologiques (véritable psychopathologie de la rémission (1)(2), syndrome de Lazare (3)(4), syndrome de Damoclès (5), peur de la récidive (6), etc.) associée à la fin des traitements et à l’entrée dans cette période dite de « rémission » (7)(8)(9)(10). On peut imaginer combien cette période débutant à la suspension thérapeutique puisse être éprouvante psychologiquement. C’est le moment où les patientes se disent déboussolées, abandonnées, en perte de ce sentiment de contrôle de la maladie et de maîtrise des événements que pouvait procurer l’administration des traitements. C’est comme si le fait d’être mortel, à la fin des traitements, prenait tout son sens. En perdant cet « effet cadre » des soins, les patientes se sentent complètement abandonnées et sujettes à une insécurité de base (10). Il leur est demandé de passer du jour au lendemain d’une position passive à une position active : de prendre une distance avec le lieu de soin afin de réintégrer un environnement où le cancer n’a plus sa place. Les visites à l’hôpital s’espacent, la patiente n’est plus l’objet de toute l’attention de son entourage ou des médecins. C’est comme « un sevrage »(2), celui des traitements mais aussi celui du monde médical, de cette relation rassurante entretenue avec le personnel. La fin des traitements ne signifie donc pas forcément la fin de la maladie mais annonce souvent pour celle qui l’a vécue, des prises de conscience du parcours traversé depuis le diagnostic du cancer (12). C’est la perte du sentiment d’immortalité et de l’insouciance de vie qui se révèlent. Mais c’est aussi une période ambivalente, paradoxale, dans le sens où le cancer semble avoir disparu sans que personne n’en soit tout à fait certain. La plupart des patientes ont donc du mal à se sentir guéries. Elles se trouvent dans un entre-deux (13) tout à fait inconfortable en particulier lorsque le cancer a été asymptomatique et qu’elles se retrouvent face à un silence des organes, à un ennemi invisible. En effet, la présence d’une attention sur le corps parfois disproportionnée entretient un état de vigilance permanent (11). Les moindres modifications sont perçues et génèrent des demandes de bilans entretenant de façon récurrente un questionnement anxiogène sur le devenir (7). Tout cela entraine un profond mal-être qui doit être détecté et pris en charge après la fin des traitements.

Bien que les recommandations en termes de surveillance post-thérapeutique datant de 1990 (14)(15) n’ont jamais été remises en question (surveillance classique : examen clinique seul tous les trois mois la première année, puis tous les six mois la seconde année puis une fois par an associé à une mammographie annuelle), une surveillance personnalisée(16) élaborée par un groupe de travail « surveillance du cancer du sein » dans le cadre du Réseau Régional de Cancérologie Rhône-Alpes (RRC RA) en septembre 2011 a été mise en place à l’Institut Du Sein (Drôme-Ardèche, France). Cette surveillance est basée sur une classification des patientes en fonction du facteur présence/absence de chimiothérapie lors du traitement. Facteur qui, selon différents éléments relevés dans la littérature (17)(18)(19)(20), est susceptible d’entrainer une détresse psychologique ainsi qu’une altération de la qualité de vie au sortie des traitements.

Cette surveillance, distingue des patientes ayant reçues de la chimiothérapie durant le traitement, qui seront suivies durant 5 ans par l’oncologue puis les 5 années suivantes par le médecin traitant à des patientes sans chimiothérapie et suivies par le médecin traitant pendant 5 ans. Elle inclue donc le médecin traitant – comme le demande les recommandations du Plan Cancer 2009-2013 – et a pour objectif de permettre un suivi personnalisé pour toutes ces patientes atteintes de cancer du sein.

On se propose, par cette étude, d’évaluer l’impact psychologique de cette surveillance thérapeutique sur la qualité de vie et de la comparer à des patientes en surveillance classique.

Il s’agit d’une étude prospective et multicentrique qui vise à engager et à développer un travail dans le cadre de l’après cancer pour garantir une qualité de vie satisfaisante à toutes nos malades.
Population :

Elle est composée de 15 femmes âgées de 35 à 65 ans atteintes de cancer du sein prises en charge à l’Institut Du Sein, Drôme-Ardèche (France). Ces patientes, après avoir rempli un formulaire de consentement libre et éclairé à la recherche, ont été divisées aléatoirement en trois groupes :

• 
  deux groupes expérimentaux : le premier composé de 5 patientes classées Présence de Chimiothérapie (PC), le second composé de 5 patientes classées Absence de Chimiothérapie (AC)
  
• 
  un groupe contrôle composé de 5 patientes sous surveillance classique.
  

Les patientes à risque génétique et les patientes de moins de 35 ans ont été exclues de l’étude.

Afin de répondre aux objectifs de cette recherche, nous avons recours à une méthodologie mixte, quantitative et qualitative, complémentaire et intégrative.

Les outils de mesure suivants ont été proposés à chaque patiente de chacun des groupes :

-Un entretien semi-directif afin de mettre en évidence - par l’intermédiaire d’une grille d’entretien - certaines thématiques comme la condition de malade des patientes et le contexte, l’installation du cancer et des patientes dans la maladie et les attentes relatives au suivi.

1) Les entretiens mettent en évidence un impact important - parfois traumatique - de la maladie sur les patientes, à la fois dans les relations personnelles et amoureuses mais aussi sur les dimensions professionnelles et sur le corps et l’image de soi. 2) Le test projectif de l’arbre a mis en évidence le caractère traumatique de la maladie ainsi que les besoins et les attentes de la surveillance en fonction du classement des patientes. 3) Les patientes classées en PC perçoivent une meilleure image corporelle, présentent moins d’anxiété ou de signes de dépression que les patientes classées en AC (p=.018). Ainsi, elles sont plus satisfaites de leur surveillance devenue plus structurée, plus rationnelle et à la hauteur de leurs attentes. 4) Leur qualité de vie est moins altérée que celle des patientes en surveillance classique (p=.030). 5) Cependant, les patientes classées en AC, ont une qualité de vie plus altérée que les patientes sous surveillance classique (p=.037).

La fin des traitements et le passage à la phase de rémission sont des périodes critiques et difficiles à gérer. Le but de cette recherche était d’appréhender l’impact que peut avoir cette classification en fonction de la présence/absence de chimiothérapie durant le traitement dans le vécu (qualité de vie, image du corps, souffrance psychique) de l’après cancer chez la femme atteinte de cancer du sein. Cette prise en charge a permis d’améliorer la qualité de vie en se préoccupant des conséquences psychologiques telles que l’anxiété et la dépression, de l’image qu’a la femme de son corps et du vécu des proches. Cependant, il a été relevé que les patientes classées en AC se révélaient avoir une symptomatologie anxieuse et dépressive plus importante ainsi qu’une qualité de vie plus altérée que les patientes classées en PC et que les patientes sous surveillance classique.

Ce résultat pose la question de la pertinence et du rôle du médecin traitant dans cette surveillance post-thérapeutique. Divers études démontre d’une part que la participation du médecin traitant dans le protocole de suivi améliorerait la qualité de vie des malades du cancer (26) mais que, d’autres part, les médecins traitants sont en demande de formations concernant cette prise en charge spécifique (27). L’étude ayant été réalisée au début de la mise en place de cette surveillance, il est possible que les patientes en AC n’aient pas eu le temps d’investir les fonctions propres à leur médecin traitant dans cette prise en charge post-cancer. Il n’est pas impossible non plus que le médecin traitant, faute de formations et/ou d’informations relatives à cette prise en charge, n’est pas apporté les éléments nécessaires et rassurants à nos patientes. Le classement en AC semble toutefois s’ajouter au sentiment d’abandon déjà présent chez ces patientes lors de cette phase de rémission. Il faut noter que les patientes qui ont reçu « seulement » de la radiothérapie supporte mal cette étiquète de « petit cancer » qu’on leur accole.
Conclusion :

Si cette surveillance personnalisée est maintenue selon ces conditions, une prise en charge psychologique des patientes classées en AC devra être proposée systématiquement. Mais il convient, préalablement, de réaliser une étude longitudinale afin d’évaluer l’impact de cette surveillance personnalisée sur le long terme.

1. 
   Ulaszewski, A. L. (2003). Se reconstruire après l'épreuve d'un cancer : les apports de la sophrologie lors de la phase de rémission de la maladie (thèse de doctorat non publiée). Université de Lille, France.
   
2. 
   Cavro, E., Bungener, C. et Bioy, A. (2005). Le syndrome de Lazare: une problématique de la rémission. Réflexion autour de la maladie cancéreuse chez l’adulte. Revue francophone de Psycho-oncologie, 2, 74-79.
   
3. 
   Saltel, P., Terra, J. L. et Fresco, R. (1992). Les troubles psychiques en cancérologie. Paris, France : EMC-Psychiatrie, éditions scientifiques et médicales Elsevier.
   
4. 
   Holland, J. (1998). Handbook of psyho-oncology. Oxford, NY : Oxford University Press.
   
5. 
   Koocher, G. P. et O'Malley, J. E. (1981). The Damocles Syndrome : Psychosocial consequences of surviving childhood cancer. JAMA, 246(11), 1258.
   
6. 
   Vickberg, S. M. (2003). The concerns about recurrence scale (CARS) : a systematic measure of women's fears about the possibility of breast cancer recurrence. Annals of Behavioral Medicine, 25(1), 16-24.
   
7. 
   Marx, E. (2007). Vivre après un cancer du sein. La lettre du gynécologue, 325, 4-7.
   
8. 
   Marx, E. (2009). Difficultés socioprofessionnelles dans l’après cancer du sein. Réalités en Gynécologie-obstétrique, 139, 1-4.
   
9. 
   Derzelle, M. (2003). Temps, identité, cancer. Cliniques méditerranéennes, 2(68), 233-243.
   
10. 
    Derzelle, M. (2011). Les enjeux d’une consultation rémission. Dans M. F. Bacqué (dir.), Annoncer un cancer (p. 135-145). Paris, Springer-Verlag France.
    
11. 
    Pretty, H. (1988). La guérison du cancéreux selon le malade. Rapport introductif. Psychologie Médicale, 20(9), 1257.
    
12. 
    Sedda, E. L. (2006, novembre). Cancer du sein en rémission : une période à haut risque sur le plan psychologique. Communication présentée à la 28^ème journée de la Société Française de Sénologie et de Pathologie Mammaire [SFSPM], Lille, France.
    
13. 
    Masson, A. (2004). Contribution psychanalytique à la réflexion sur l'après cancer : vers la conceptualisation du statut d'être-à-risque. Revue Francophone de Psycho-Oncologie, 2, 91-96.
    
14. 
    The Givio investigators. (1994). Impact of follow-up testing on survival and health-related quality of life in breast cancer patients. A multicenter randomized controlled trial. Journal of the American Medical Association, 271(20), 1597-1592.
    
15. 
    Rosselli Del Turco, M., Palli, D., Cariddi, A., Ciatto, S., Pacini, P., Distante, V. (1994). Intensive diagnostic follow-up after treatment of primary breast cancer. A randomized trial, National Research Council Project on Breast Cancer Follow-up. Journal of the American Medical Association, 271(20), 1593-1597.
    
16. 
    Lantheaume, S., Laurent, R., Del’Omo, C., Chudet, L., Bouteille, C., Labrosse, H. et Mayor, V. (2011, novembre). Surveillance du cancer du sein : plaidoyer pour un mode alterné incluant le médecin traitant. Communication présentée au 33^ème congrès de la Société Française de Sénologie et de Pathologie Mammaire [SFSPM], Marseille, France.
    
17. 
    Schover, L. R., Yetman, R. J., Tuason, L. J., Meisler, E., Esselstyn, C. B., Hermann, R. E., Grundfest-Broniatowski, S. et Dowden, R. V. (1995). Partial mastectomy and breast reconstruction; a comparison of their effects on psychosocial adjustment, body image and sexuality. Cancer , 75, 54-64.
    
18. 
    Ganz, P. A., Rowland, J. H., Desmond, K., Meyerowitz, B. E. et Wyatt, G. E. (1998). Life after breast cancer: understanding women’s health-related quality of life and sexual functioning. Journal of Clinical Oncology, 16, 501-514.
    
19. 
    Hopwood, P., Fletcher, I., Lee, A., et Al Ghazal, S. (2001). A body image scale for use with cancer patients. European Journal of Cancer, 37(2), 189-197.
    
20. 
    Mols, F., Vingerhoets, A., Coerbergh, J. W. et von de Poll-Franse, L. V. (2005). Quality of life among long-term breast cancer survivors : a systematic revue, European Journal of Cancer, 41, 2613-2619.
    
21. 
    Fernandez, L. (2008).Le test de l’arbre. Un dessin pour comprendre et interpréter. Paris: In Press Editions. 2ème édition actualisée, 2008.
    
22. 
    Fernandez, L., Finkelstein-Rossi, J., Lecointe, P., Bartholomé (2011). Approche de l’image du corps chez un fumeur atteint d’un cancer pulmonaire par les dessins de l’arbre et du bonhomme. In J. Finkelstein-Rossi et L. Fernandez, Techniques projectives : 12 cas cliniques. Paris : In Press, Concept psy, 241-266.
    
23. 
    Brady, M. J., Cella, D. F., Mo, F., Bonomi, A. E., Tulsky, D. S., Lloyd, S. R., …Shiomoto, G. (1997). Reliability and validity of the functional assessment of cancer therapy-breast quality-of-life instrument. Journal of Clinical Oncology, 15(3), 974-986.
    
24. 
    Brédart, A., Swaine Verdier, A. et Dolbeault, S. (2007). Traduction/adaptation française de l’échelle “Body Image Scale” (BIS) évaluant la perception de l’image du corps chez des femmes atteintes de cancer du sein. Psycho-oncologie, 1(1), 24-30.
    
25. 
    Zigmond, A. S. et Snaith, R. P. (1983). The hospital anxiety and depression scale. Acta psychiatrica Scandinavica, 67, 361-370.
    
26. 
    Laury-Auzeric, M., Nguyen, T. D. et Pavlovitch, J. M. (2001). Réseau de soins en cancérologie mammaire: enquête d’opinion prospective auprès de médecins généralistes. Bulletin du cancer, 88(12), 1228-1234.
    
27. 
    Dagada, C. (2003). Prise en charge des patients cancéreux par les médecins généralistes. Résultats d’une enquête auprès de 422 médecins en Aquitaine. Presse Medicale, 32, 1060-1065.
    

Cet article a pour objet de résumer notre travail de thèse⁶ sur l’identité professionnelle et l’identité personnelle des professionnels de santé migrants et d’en présenter les aspects méthodologiques. Notre travail a en effet pour objet l’étude et la compréhension des enjeux d’une confrontation à l’altérité engendrée par un vécu migratoire pour l’identité professionnelle des professionnels de santé migrants. Il s’agira donc de comprendre les remaniements identitaires engendrés au niveau de l’identité professionnelle dans le domaine de la santé par des contacts (inter) culturels survenant dans les relations professionnelles intervenant au sein des institutions de santé. Cette étude aura pour objectif de mettre en évidence ces remaniements identitaires en appui sur la pratique professionnelle à travers l’interrogation de la confrontation à l’altérité dans un tel contexte et de ses enjeux, notamment identitaires. Nous montrerons dans une première partie le contexte dans lequel se situe cette recherche et présenterons à cette fin un bref état des lieux des migrations professionnelles dans le domaine de la santé et de leurs enjeux. Nous présenterons ensuite les concepts théoriques sur lesquels s’appuie notre réflexion. Enfin, nous présenterons la méthode de recueil de données mettrons en place ainsi que ses fondements théoriques. Cette recherche étant encore dans une phase exploratoire, les premières données que nous avons pu recueillir seront présentées ici en tant qu’appui au développement de notre méthode de recueil de données.

1. 
   Etat des lieux en France et au Brésil
   

Nous allons dans un premier temps nous intéresser à la situation en France à travers des données issues de plusieurs rapports mais aussi à travers une présentation des conditions de validation des diplômes médicaux obtenus à l’étranger. D’après la brochure éditée par le Conseil de l’Ordre des médecins sur la situation des médecins étrangers au 1^er janvier 2012, le tableau de l’Ordre recense 19890 médecins titulaires d’un diplôme européen ou extra-européen ; soit 7,4% de l’ensemble des médecins inscrits au Tableau de l’Ordre. Parmi eux, 45,4% des médecins ont un diplôme européen et 33,3% d’entre eux ont un diplôme roumain. Parmi les médecins à diplôme extra-européen inscrits à l’ordre, 55, 7% sont originaires du Maghreb. De plus, on constate une grande disparité dans leur répartition sur le territoire qui est à corréler avec la faible densité médicale. Les conditions de reconnaissance et validation des diplômes obtenus à l’étranger sont strictes, en particulier pour les médecins ayant obtenu leur diplôme hors de l’Union Européenne, ce qui a pour conséquence que certains d’entre eux ont été amenés à exercer en tant qu’infirmier ou faisant fonction d’internes, ce qui amène un questionnement supplémentaire pour notre recherche au niveau de la reconnaissance et des remaniements identitaires.

La notion d’identité interculturelle de (Denoux, 1995)ainsi que les travaux de Blin (1997) sur l’identité professionnelle, mais aussi la notion de dialogical self (Hermans, Kempen, & Van Loon, 1992) peuvent renvoyer à une conception de l’identité comme une alternance de positions chez le sujet, comme un dialogue permanent entre ses différents traits identitaires qui se modulent en fonction du contexte.

Cette méthode d’auto-confrontation croisée est donc compatible avec notre cadre théorique et nous permettra à partir de la mise en place d’une réflexion sur une situation-problème, de mettre en évidence les processus identitaires mobilisés par une situation de confrontation à l’altérité dans le domaine professionnel. Il faudra dans un premier temps que nous identifiions un ensemble de situations prototypiques pouvant être filmées puis que nous élaborions un questionnement spécifique pour les entretiens d’auto-confrontation croisée.

2. 
   Phase exploratoire
   

Premièrement, nous avons proposé à un groupe de quinze étudiants en psychologie de traiter une situation-problème axée sur la confrontation à l’altérité dans une situation professionnelle. Ils ont dans un premier temps répondu individuellement par écrit, puis ont réalisé des bandes-dessinées par groupes de trois à l’aide du logiciel Pixton que nous avions utilisé dans une recherche précédente (Acioly-Régnier et Baraud, 2012). Les bandes-dessinées réalisées ont servi de support pour des entretiens d’auto-confrontation et nous ont permis de mettre en évidence différents aspects liés à leur représentation du métier de psychologue ainsi qu’à leur rapport à l’altérité et à al question de la reconnaissance et de la légitimité. Nous avons pu mette en évidence ces différents éléments à travers une analyse propositionnelle du discours (Ghiglione et Blanchet, ) réalisée à l’aide du logiciel Tropes (Ghiglione, Landré, Bromberg et Molette) visant à faire une comparaison de leur discours entre les deux phases de la recherche. Nous avons observé que leur discours était centré sur la relation au patient, que la communication et la compréhension occupaient une place prépondérante dans leur représentation professionnelle et que la question du rapport à l’altérité avait été traitée principalement à travers une volonté de comprendre la culture des patients et de se décentrer. Nous avons vu aussi que la question de la reconnaissance et de la légitimité renvoyait pour à la place du psychologue au sein de l’institution ; nous avons vu, en lien avec cette question de la reconnaissance, qu’il existait chez un tabou autour de la rémunération. Les quelques éléments que nous avons présenté ici permettent de mettre en évidence plusieurs éléments à analyser dans notre recherche auprès des médecins étrangers.

Deuxièmement, nous avons proposé à un groupe de quarante-neuf cadres de santé en formation une situation problème impliquant une confrontation à l’altérité dans leur pratique professionnelle. Le groupe étant composé majoritairement d’infirmiers, nous avons choisi de n’analyser que les situations de ces derniers. Nous avons donc soumis ces situations écrites à une analyse propositionnelle du discours à l’aide du logiciel Tropes et avons confronté les résultats obtenus avec ce groupes de sujets avec ceux obtenus avec le groupe d’étudiants. Cela nous a permis de mettre en évidence des différences importantes entre les deux groupes, liées à leur pratique professionnelle ainsi qu’à leur expérience professionnelle. Nous avons en effet comparé deux groupes de professionnels en formation : un groupe en formation initiale et un groupe en formation continue.

Le tableau ci-dessus montre les principaux référents-noyaux présents dans les textes des sujets. On se rend compte que la langue était très présente dans leur discours, ils ont en effet traité la situation proposée exclusivement autour de la « barrière linguistique » et ont proposé des solutions visant à expliquer au patient les gestes de soin nécessaires à sa prise en charge. La différence culturelle n’a pas été mise en avant comme source potentielle de difficulté. Ils ont cherché à mettre en place des solutions pratiques, afin de proposer une réponse efficace, le corps et les gestes sont très présents. La notion de collaboration se retrouve également de manière importante à travers les références faites aux collègues, de même que la référence au service et à l’institution, des éléments qui n’étaient pas présents chez les étudiants en psychologie. Les éléments issus de la comparaison des deux ensembles de données nous ont amenée à identifier un certain nombre de points à questionner, tels que les relations entre collègues, l’importance de la langue, la différence culturelle, le sentiment de reconnaissance et de légitimité et nous avons construit un guide d’entretien à partir de ces éléments.

Troisièmement, nous avons réalisé deux entretiens exploratoires avec des médecins ayant été formés à l’étranger, tous les deux dans un pays n’appartenant pas à l’Union Européenne. Nous avons formulé un ensemble de questions à partir des résultats des situations-problèmes et des modèles théoriques auxquels nous avons eu recours ? Ces deux professionnels de santé ont eu des trajectoires différentes mais ont pour point commun d’avoir exercé en tant qu’infirmiers en France. L’un d’eux a choisi d’effectuer les démarches nécessaires à la reconnaissance de son diplôme médical tandis que l’autre a choisi de se diriger vers une formation de cadre de santé. Le parcours de ces deux professionnels comporte plusieurs phases de formation et de diversification de leur exercice, mais chacun a choisi une voie différente. Une différence marquante entre ces deux entretiens nous apporte un élément d’analyse crucial pour notre travail ; nous avons en effet pu nous rendre compte que ces deux médecins avaient un projet migratoire très différent, qui a influencé leur parcours professionnel et leur trajectoire personnelle et familiale par la suite. Cet aspect nécessite une analyse plus approfondie mais ces deux entretiens nous permettent de dégager cette variable du projet migratoire qu’il sera nécessaire de prendre en compte et qui pourra avoir une influence également au niveau de notre recueil de données par la suite.

Les éléments recueillis lors de cette phase exploratoire nous ont fourni un ensemble de données nous permettant d’affiner notre méthodologie et de dégager plusieurs variables utiles pour la suite de notre travail. Ainsi, nous avons pu voir que la langue et la communication devenaient une source de préoccupation importante mais qu’elles

Ces éléments nous ont également permis de dégager une population-cible, nous avons en effet décidé de nous intéresser aux médecins étrangers exerçant en France et de réaliser une comparaison entre ceux ayant obtenu leur diplôme dans l’Union Européenne et ceux ayant obtenu leur diplôme hors de l’Union Européenne.

Enfin, il sera sans doute nécessaire de réaliser des observations de type ethnographique afin de voir quelles situations professionnelles pourront servir d’appui à notre recherche par leur caractère prototypique.

Conseil National de l’Ordre des Médecins (2012) Les médecins à diplômes européens et extra-européens exerçant en France : situation au 1^er janvier 2012.

Repéré à http://www.conseil-national.medecin.fr/demographie/etudes-et-enquetes-931

Hermans, H. J. M., Kempen, H. J. G., & Van Loon, R. J. P. (1992). The dialogical self beyond: Individualism and rationalism. American Psychologist, 47(1), 23–33.

Denoux, P. (1995). L’identité interculturelle. Bulletin de psychologie, 46(419), 264–270.

Blin, J. (1997). Représentations, pratiques et identités professionnelles. Paris: L’Harmattan.

RICOEUR, P. (1990) Soi-même comme un autre. Paris : Éditions du Seuil.

199–214.

Тұлғаның кәсіби дамуына маңызды дәрежеде қызметтің бірінші жылдары өте үлкен әсерін тигізеді, өйткені бұл кез жас маман үшін сынақ мерзімі ретінде саналып, маманның болашақ әлеуметтік және кәсіби ортада өз позициясын анықтауға мүмкіндік береді. Сонымен қатар болашақ кәсіби карьерасы үшін фундамент ретінде есептелініп, оның қаншалықты сәтті болуы анықталады.

Жас мамандардың кәсіби бейімделуін жаңа еңбек жағдайына ену процесі ретінде қарастыруға болады. Мұндағы тұлға мен кәсіби орта өзара бір-біріне әсер етіп, ұжымның ішіндегі қарым қатынас пен жаңа әрекеттестіктің жүйесін құрады. Жас маман жаңа жұмыс орнына келгенде, ұйым ішіндегі кәсіби және әлеуметтік психологиялық қарым қатынас жүйесіне белсенді қосылады, жаңа нормалар мен құндылықтарды меңгереді, өзінің жеке позициясын өндірістің мақсат мүдделерімен келістіреді. Сондықтан жас қызметкер үшін, оның тұлғалық ерекшеліктері жаңа жұмыс орнында ұсынылған ұйымдық шарттарға максималды түрде сәйкес келуі өте маңызды /1/.

Кәсіби бейімделу сұрағына келетін болсақ, кәсіби бейімделу дегеніміз – кәсіпорын ұжымының және маманның өзара бейімделуі , нәтижесінде жұмысшының: ол үшін жаңа әлеуметтік – кәсіби және ұйымдасқан экономикалық жағдайда өмір сүруге үйренуге; белгілі бір класс міндеттерін шешуге қабілетті маман ретінде кәсіпорын құрылымында өз орынын табуға; кәсіби мәдениетті меңгеруге және оның келуіне дейін қалыптасқан тұлға аралық байланыстар және қатынастар жүйесіне енеді.

Бейімделудің біріншілік және екіншілік деген түрлері бар:

• біріншілік –бұл кәсіби іс-әрекетте тәжірибесі жоқ (ЖОО түлектері) жас мамандардын бейімделуі

• екіншілік – кәсіби іс-әрекетте тәжірибесі бар (жұмысты мәжбүрлі ауыстыру жағдайында) мамандардың бейімделуі .

Бейімделудің негізгі түрлері: психофизиологиялық, әлеуметтік-психологиялық және кәсіби бейімделу .

Психофизиологиялық бейімделу дегеніміз – бұл ағза үшін жаңа физикалық және психофизиологиялық жүктемеге, режимге, еңбек темпі және ритмге, өндірістік ортаның санитарлық-гигиеналық факторларына, тамақтану және демалыс режимін ұйымдастыру ерекшеліктеріне үйренуі.

Жұмысшының жағымсыз психофизиологиялық жүйеге бейімделу реакциясы стресске апаратын психикалық қысымды тудырады. Психофизиологиялық бейімділік синдромын сәтті шешу көрсеткіштері: маманның комфортты, эмоционалдық күйі, жұмыс ритміне және еңбек режиміне үйрену, оптималды жұмысқа қабілеттілікті қалыптастыру болып табылады.

Әлеуметтік-психологиялық бейімделу дегеніміз – жаңа әлеуметтік ортаға бейімделу , кәсіби тұлға аралық байланыстар мен қатынастар жүйесіне қосылу, жаңа әлеуметтік рөлдерді, мінез-құлық нормаларын, топтың норма және құндылықтарын меңгеру, өзін кәсіби ортаға теңестіру.

Кәсіби бейімделу – бұл кәсіби тәжірибесі және кәсіби іс-әрекет стильі бар адамдардың жаңа жұмыс орыны талаптарына бейімделуі , қызметкерлердің ол үшін жаңа кәсіби қызметтерді және міндеттерді меңгеруі, талап етіп отырған дағдылар мен ептіліктерді қайта өңдеу, кәсіби әріптестікке және серіктестікке қосылуы, бәсекеге қабілеттіліктің біртіндеп дамуы /2/.

Психологтардың айтуы бойынша, тұлғаның кәсіпқой болуы оның тікелей тұлғалық дамуымен байланысты. Бір жағынан, тұлғаның жеке мінездемесі (ұстанымдар, қажеттіліктер, қызығушылықтар, талаптану деңгейі, интеллект ерекшеліктері және т.б.) кәсіп таңдау мен оның кәсіби бейімделу процесіне маңызды әсерін тигізеді. Олар еңбек іс әрекетіне кәсіби шеберлік пен шығармашылық келіс қалыптастыруға жағдай жасайды, немесе керісінше, кәсіби қалыптасуға кедергі жасайды ( мысалы, жалпы кәсіби қабілеттіліктің жоқ болуы – белсенділік, өзін өзі реттеу, кедергілерге тұрақтылық және т.б.), тез арада кәсіби қартаю мен деформацияға әкеліп соғады. Екінші жағынан, кәсіби іс әрекет кері әсерін (жағымды немесе жағымсыз) тұлғалық онтогенезге тигізеді, мысалы өзін өзі бағалауын қалыптастыруға, өзіндік қатынасқа және т.б. Кәсіби қалыптасу маман тұлғасында жаңа қасиеттер мен сапалардың пайда болуына немесе бар нышандардың дамуына әкеліп соқтырады /3/.

Жас маманның табысты кәсіби бейімделуіне ұйымдық факторлар да әсерін тигізеді. Осымен байланысты кәсіпорын басшысы жас маманның кәсіби дамуына белгілі бір шарттар ұйымдастырып, ақырында жас маман ұйымға табысты бейімделіп, ұзақ мерзімді келісім шартқа бекітілуі үшін тырысуы тиіс. Маман, ұйымдық факторлардың тұлғалық ерекшеліктерге жанама түрде әсерін қаншалықты тигізетінін ұғынуы тиіс, сонымен қатар жұмысқа тұратын ұйымның ерекшеліктерін есепке ала отыра, өндірістің жаңа шарттарына бейімделу процесінде пайда болатын мәселелерді алдын ала болжай алу керек /4/.

Сонымен кәсіби-психологиялық бейімделу - индивидтің кәсіби ортаның физикалық жағдайларына (психофизиологиялық аспект), бейімделуі , субъектінің кәсіби міндеттер, еңбек құралында орындалатын операцияларға (өзіндік кәсіби аспект) бейімделуі және тұлғаның ортаның әлеуметтік компонентіне (әлеуметтік-психологиялық аспект) бейімделуі .

Әлеуметтік-психологиялық бейімделудің көрсеткіштері: өндірістік кәсіпорынға, ұйымға қатынасы, кіші топқа қатынасы, басшыға қатынасы, қызметкерлермен қатынасына қанағаттануы.

Бейімделудің жалпы көрсеткіші еңбектің мазмұнына және жағдайына қанағаттану болып табылады.
Әдебиет

1. 
   Пиняева С.Е., Андреев И.В. Личностное и профессиональное развитие в период зрелости // Вопросы психологии, № 2, 1998,/1, с. 3-10./
   
2. 
   2003. Пряжников Н.С. Психологический смысл труда. М.,1997. / 2, с. 53./
   

1. 
   Зеер Э.Ф. Психология профессии: Учеб. пособие для студ. высш. учеб.заведений. – М.: Академический Проект; Фонд "Мир", 2005. – /3, с.336/ .
   
2. 
   Емекеев А.А. Адаптация молодого специалиста на предприятии:
   

Реализация функций психологического сопровождения персонала связана со следующими направлениями:

1) психологическая диагностика;2) психологическое консультирование, коррекционно-развивающие мероприятия, психологическая профилактика;

3) психологическое просвещение;4) социально-психологический мониторинг.

Наиболее распространенная задача, стоящая перед психологами в настоящее время, — это психодиагностика, то есть выявление и измерение психологических качеств людей. Данные используются для определения индивидуально-психологических характеристик будущего сотрудника, его соответствия должности с целью грамотного установления должностных обязанностей и прогнозирования особенностей его функционирования в структуре организации. Распространено и тестирование действующего персонала. Довольно часто ставится задача анализа деятельности, какого либо подразделения с целью изучения психологического климата в коллективе, выяснения причин конфликтов или поиск ресурсов для увеличения эффективности деятельности подразделений. Другой распространенной задачей является построение психологического портрета личности сотрудника для максимально эффективного использования потенциала каждого члена коллектива и сохранности психологического здоровья личности. Поводом для этого чаще всего выступают формирование кадрового резерва, проведение аттестации, ротации персонала, поиск эффективного стиля управления для конкретного руководителя. Однако психодиагностика может использоваться не только для оценки того, что уже сложилось в человеке, но и позволяет прийти ему на помощь в поиске ресурсов дальнейшей само актуализации и саморазвития. Как видим, диапазон возможного применения психодиагностики в жизнедеятельности организации достаточно широк, что является немаловажной предпосылкой для ее использования [2, 4].

Следующее направление в работе практического психолога в организации связано с психологическим консультированием — формой оказания психологической помощи по выявлению проблемы, анализа и содействия в ее разрешении. В условиях организаций применяются два вида консультирова-

ния:1) профессиональное консультирование — помощь членам коллектива в профессиональной адаптации, планировании профессиональной карьеры, преодолении трудностей профессиональной жизни, связанных с реализацией профессионально-психологического потенциала личности и обусловленных профессиональными конфликтами, профессиональными деформациями и кризисами профессионального развития;

2) индивидуальное психологическое консультирование направлено на разрешение проблем личного характера, обусловленных возрастными и личностными кризисами, семейными проблемами и т. д. [2].

Личные, профессиональные или семейные проблемы негативно воздействуют на человека, деформируя его личность и способствуя переносу негативных тенденций на социальное окружение. Так, например, бесконечные семейные проблемы могут переноситься на профессиональное окружение, проявляясь в конфликтах с руководством, коллегами по работе, что в итоге приводит к снижению качества выполнения профессиональных обязанностей. И наоборот, неприятности на работе могут проявляться раздражением в семье, личностной неудовлетворенностью собой и своей жизнью. Поэтому психологический смысл консультирования заключается в положительной стимуляции и поддержке человека, находящегося в кризисном состоянии, и минимизации стрессогенного воздействия.

Значительное место в работе психолога занимают коррекционно-развивающие мероприятия. Наиболее распространенным и эффективным способом реализации этого направления является психологический тренинг. Его цель — достижение разнообразных изменений психологических, социально-психологических и других характеристик человека, группы и организации. Широкое применение тренинга в обучении и развитии персонала объясняется растущей потребностью в прикладном применении психологических знаний, практической реализации средств и методов психического развития человека. С точки зрения целей психологического обеспечения профессиональной деятельности, достижение требуемого результата в рамках разового тренинга представляется чрезвычайно сложной задачей. Альтернативой этому методу выступают различные тренинговые программы, разрабатываемые применительно к особенностям деятельности профессионалов различных специальностей и уровней управления и обеспечивающие системность психологических знаний и навыков. Именно тренинговые программы позволяют решать поставленные задачи в полном объеме [4,5]

Самый важный элемент психологического сопровождения профессиональной деятельности — психопрофилактика. Одним из перспективных решений в данном направлении, приемлемым для организационного процесса, является создание комнаты психологической разгрузки. Ее отличие от комнаты отдыха в том, что она предполагает наличие соответствующего оборудования, проведение адаптивных психопрофилактических процедур, направленных на поддержание психического и психосоматического здоровья сотрудников и развитие потенциала персонала, присутствие квалифицированного специалиста-психолога, организующего и контролирующего процесс психологической разгрузки. В результате достигается быстрое восстановление сил, энергоресурсов, работоспособности [4].Комнату психологической разгрузки целесообразно использовать и для полифункциональной деятельности психолога в организации.

Третье направление работы практического психолога в организации — психологическое просвещение. Целью данного направления является обеспечение работников квалифицированной социально-психологической информацией по определенным вопросам. В результате повышается психологическая компетентность персонала и желание использовать полученные знания в профессиональной деятельности. Руководитель не будет чувствовать себя уверенно, не ориентируясь в основных направлениях современной науки о человеке, не имея представлений о человеке как индивиде, индивидуальности, личности, субъекте деятельности, не обладая достаточными знаниями об индивидуальных различиях, возрастных и гендерных особенностях.

Четвертое направление деятельности психолога связано с проведением социально-психологических мониторингов персонала. Они являются компонентами технологии организационного развития. Целесообразность регулярных измерений динамики социально-психологических и организационных процессов в коллективах связана с возможностью получения значимой и сопоставимой информации для совершенствования работы с персоналом, обеспечения выработки управленческих решений и реализации кадровой политики. К сложным моментам работы психолога следует отнести большую моральную ответственность за результаты проводимой работы, за данные рекомендации. Поэтому залогом успешности его деятельности выступает в первую очередь понимание каждым сотрудником организации актуальности и необходимости проводимой работы. Работа психолога направлена не на выявление слабых мест, она акцентирована на сильных сторонах каждого, на оказание помощи при разрешении проблемных ситуаций и организацию максимально эффективного использования потенциала каждого члена коллектива.

С учетом того, что любая организация — жестко структурированная система, а деятельность в нем помимо оперирования с документами связана с потоками информации, повышенной ответственностью, общением и взаимодействием с людьми, в связи с этим сотрудникам предъявляются особые требования, касающиеся личностных и профессиональных качеств. Вдвойне большую ответственность несут руководители, так как от слаженности их работы, от способности взаимодействовать с подчиненными и добиваться поставленных целей зависит эффективность функционирования организации в целом. В связи с этим очевидна высокая значимость психологического фактора в работе персонала, поэтому психологическая компетентность — важная составляющая образа не только современного руководителя, но и специалиста.

В отечестенной психологической практике распространены определенные методы работы с персоналом. Успешно проходят лекции и семинары, индивидуальные и групповые консультации, проводятся психопрофилактические сеансы, используются психотренинги и деловые игры, корпоративный коучинг нацеленные на формирование практических навыков делового общения и эффективного взаимодействий, а также на расширение имеющегося “регистра коммуникативных возможностей”.

Использование разработок отечественной практической психологии в организации, адаптация западных программ, а также создание новых специализированных учебных циклов лекций, семинаров, деловых и игровых тренингов будут способствовать повышению эффективности деятельности специалистов в организации[5,6].Поэтому наличие программ психологического сопровождения персонала является одним из критериев эффективности функционирования кадровой службы организации и важнейшим элементом ка-

дровой политики [3,7].Регулярное изучение всех категорий персонала, понимание объективных потребностей сотрудников, их подлинных мотивов поведения, ведущих интересов и выбор соответствующих методов объединения отдельных индивидуумов в высокоэффективный, работоспособный коллектив позволяет руководителям в итоге решать сложные производственные задачи.

Таким образом, деятельность психолога в организации должна выступить в качестве фактора, обеспечивающего развитие социально-психологического направления работы с персоналом по реализации кадровой политики.

1. Ловягин А.Е. Управление персоналом // подготовка, повышение квалификации и управление. М., 1996. С. 54—57.

2. Морозова Г.Б. Психологическое сопровождение организации и персонала. М.: Речь, 2006. — 394 с.

3. Оганесян И.А. Управление персоналом организаций. — Мн.: Амалфея, 2000. — 256 с.

4. Рабочая книга практического психолога: Технология эффективной профессиональной деятельности (пособие для специалистов, ра-

ботающих с персоналом). — М.: Издательский дом “Красная площадь”, 1996. — 400 с.

5. Самоукина Н.В. Искусство управления персоналом банка. — М.: Русская Деловая литература, 1997. — 208 с.

6. Самоукина Н.В. Управление банками России: цели, методы, программы // В кн.: А.В.Ситнин, Б.Л.Хенкин, А.Д.Голубович, Н.В.Само-

укина. Управление банком. Организационные структуры, персонал, внутренние коммуникации.—М.: МЕНАТЕП-ИНФОРМ, 1995.

С. 146—165.

7. Толочек В. А. Современная психология труда: Учебное пособие. — СПб.: Питер, 2005. — 479 c.
ВАЖНОСТЬ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ПРОФИЛИРОВАНИЯ В ИЗУЧЕНИИ ЛИЧНОСТИ ПРЕСТУПНИКА, СОВЕРШАВШЕГО КРАЖИ
Джумагельдинов А.Н., Тулеубаева К.Х.

Евразийский национальный университет им. Л.Н. Гумилева, Астана
Введение

Как отрасль прикладной психологии, психокриминология исследует постоянные и временные нарушения психики и поведения личности, которые способствуют его преступному поведению. Криминальная психология объясняет не только конкретные влияния, но и происхождение этих изменений. Речь идет не только об обнаружении отклонений личностных качеств, обуславливающих реализацию преступного поведения, но также о проведении анализа генезиса этих изменений до и после совершения преступных действий индивидом. Начало преступной жизни может быть случайным и носить ситуативный характер, но всегда приводит к конкретным изменениям во взглядах, позиции и отношении людей к преступлению и преступному образу жизни. В рамках своей деятельности, криминальные психологи могут точно указать, когда и при каких обстоятельствах контроль над разумом был невозможен или весьма ограничен. Это определяют компетентные специалисты судебно-психологической экспертизы /1/. Таким образом, представленные достижения психологической науки играют важную роль в развитии прикладных отраслей этой науки.

Совершившие преступление или не готовы, или не в состоянии реально оценить ситуацию и свои обязательства соблюдения требований моральных и правовых норм. Неподготовленность человека к полноценной социальной жизни является основной причиной невыполнения правовых норм. Это чаще всего связано с нарушениями в системе ценностей личности и его отношением к действительности. Они могут быть связаны со следующими явлениями:

• 
  Патология биологических потребностей. Они оказывают сильное воздействие на сексуальные преступления;
  
• 
  Нервно-психические расстройства (патология, неврология), связанные с повышенной возбудимостью нервной системы, с неадекватной реакцией в критических ситуациях и трудностью самоконтроля;
  
• 
  Наследственные нервно-психические расстройства, в том числе те, которые возникают под воздействием алкоголя;
  
• 
  Психосоматические расстройства, возникающие под воздействием токсичных веществ и наркотиков /2/.
  

Метод, поддерживающий систематизацию основных характеристик личности неизвестного преступника, на основе реализованного им агрессивного поведения во время самого преступления, определяется как психологическое профилирование. Задачей психологического профилирования является создание реалистичного представления о доминирующих индивидуальных особенностях неизвестного преступника с целью построения надежной оперативной версии и сужения круга подозреваемых. Благодаря успешности психологического профилирования облегчается идентификация преступников по их почерку в преступлениях, усовершенствуется стратегия ведения допроса, следственного эксперимента, очной ставки и обыска /3/.

Психологическое профилирование способствует в подготовке индивидуальных программ для различных категорий осужденных, которое охватывает период как их тюремного заключения, так и их подготовку к освобождению из мест лишения свободы. Оно может быть полезно и при переговорах с террористами, которые захватили заложников. В таких случаях исключительное значение имеет быстрая и точная ориентация в личностных характеристиках и особенностях похитителей, с целью оценки уровня риска по отношению к заложникам и определить тактику ведения переговоров. При террористическом акте с взятием заложников изготавливается профиль на основании информации о непосредственном вербальном контакте с преступниками, от их близких и очевидцев происшествия, при оценке действий террористов и особенности самого места преступления /4/.

Кражи как объект изучения в психокриминологии

Как вид преступления, кража – широко распространенное явление, которое представляет даже профессиональную деятельность. За последние годы этот феномен приобрел угрожающие масштабы. Это означает, что кража является одним из крупнейших преступных деяний, которое определяет значительную часть качественных и количественных параметров современной уголовной преступности. Этот факт, как и невысокая раскрываемость краж и высокий процент рецидива, делает их особенно актуальной проблемой в углубленном изучении личностно-психологических особенностей, совершивших кражи. В этом контексте особенно ценны криминологические обобщения корыстных преступлений, которые включают в себя и кражу. Они содержат важные показатели личностных характеристик современного вора. Эти характеристики делают его особенно актуальной проблемой в углубленном изучении личностно-психологических особенностей лиц, совершивших кражу, чтобы найти противодействия, через которые общество могло бы эффективно бороться с этим преступлением /5/.

Кража является одним из преступлений, которое характерно для молодых людей. Здесь необходимо обратиться к психологическим интерпретациям преступной активности, характерной для подросткового возраста. В данном контексте первостепенное значение имеет противоречие между постоянно растущими потребностями людей и относительно неравными возможностями их удовлетворения, которое придает молодым особенно острый характер, противопоставляя повышенный энергетический потенциал молодых, бурное развитие их физических, интеллектуальных и эмоциональных сил, желание к самоутверждению во взрослом возрасте и недостаточная социальная зрелость, а также недостаточный профессиональный и жизненный опыт, и, следовательно, сравнительно невысокий социальный статус.

Некоторые молодые воры начинают воровать для наживы или для своеобразного неадекватного самоутверждения, которое позитивно принимается в их субкультурном криминальном окружении. Другие ориентированы на кражу для преодоления скуки, стимулировании острых эмоций, связанных с риском и переживанием настоящих приключений. Существует еще одна группа молодых людей, для которых кража является средством поставки наркотиков и алкоголя, помогающие им подавить и вытеснить их дисгармонию, проблематичность и дезадаптацию. Вор устремлен к высоким стандартам и подчеркнуто относится к своим расходам, статусу и престижу. Стремление к их достижению ставят его Я и Сверх-Я в состояние напряженного противопоставления, так как в Я заложена тенденция к поддержанию личного комфорта, который блокируется высокими требованиями, вытекающими из Сверх-Я. Лицо, совершившее кражу, является экзистенциально фрустрированной и неудовлетворенной личностью, которая поддерживается высоким уровнем возбуждения, но ее достаточно развитые познавательные процессы постоянно понижаются, не будучи в состоянии полностью нейтрализованном. По этим причинам личность выбирает более косвенные формы агрессии для того, чтобы реализовать свои замыслы.

Обычно воры враждебно и агрессивно настроены не только на отдельные личности, но и на целые классы, институты, правила и общественные законы, которые в той или иной мере влияют на их личную жизнь, интересы и идентичность. Для рецидивистов-воров каждая реализованная кража является позитивным подкреплением, через которую они заявляют о своем присутствии и значимости, и в то же время поддерживают необходимый уровень профессионального уважения. Для начинающих воров мастера этого ремесла играли роль символа успеха, и их аресты и осуждения только создавали дополнительный ореол «Супермена», что увеличивало притягательность их воздействия. Чтобы создать свою собственную линию поведения, они следуют определенным примерам, приписывают ей положительные характеристики и, таким образом мотивируются подражанием его действий, манер поведения и стилем решения проблем и рисков. Для многих лиц, совершивших кражу, это является образом жизни, через подражание и усвоение модели поведения значимых других, которые демонстрировали перед ними уверенность в себе, суперменские позиции и финансовые разочарования, скрывают свою неудовлетворенность /6/.

Для проведения эксперимента были отобраны 20 осужденных за кражу. Основной психологический тест, выбранный для исследования – личностный опросник FPI. Этот тест включает в себя 12 шкал, которые помогают определить личностные характеристики человека. По итогам проведенного теста, наиболее низкую оценку показала шкала «Общительность» (6 из 20, 30%), также низкими оказались шкалы «Спонтанной агрессии» (4 из 20, 20%), «Застенчивости» (4 из 20, 20%), и «Открытости» (4 из 20, 20%). Шкалы, показавшие наиболее высокую оценку – «Раздражительность» (11 из 20, 55%) и «Реактивная агрессия» (11 из 20, 55%), далее идут «Депрессивность» (10 из 20, 50%) и «Открытость» (7 из 20, 35%). То есть, можно предположить, что эти потенциальные воры избегают близкого общения, придерживаются формальности, осторожны в поведении, смелы, решительны, склонны к риску, решения принимают быстро, неискренны, не приспособлены к работе, требующей напряженности, непостоянны, игнорируют общепризнанные правила, пренебрежительно относятся к моральным нормам, любят острые ощущения.

Далее был проведен проективный тест «Дом, дерево, человек». По итогам этой методики, можно сказать, что у некоторых осужденных присутствует потребность влиять на ситуацию (8 из 20, 40%), они избегают все тяжелое и сложное (7 из 20, 35%), являются реалистами (9 из 20, 45%), у многих в детстве произошли психологические травмы (12 испытуемых из 20, 60%), у них хорошо развита ориентировка во времени (6 из 20, 30%), тенденция к отчуждению и оппозиции (7 из 20, 35%), присутствует чувство несоответствия в социальных ситуациях (12 из 20, 60%), являются скрытными личностями (9 из 20, 45%).

Также был проведен биографический метод испытуемых. По итогам этого метода можно добавить, что большинство испытуемых выросли в неполных семьях (14 из 20, или 70%), не имеют высшего (19 из 20, 95%) или средне-специального образования (10 из 20, 50%), возраст колеблется от 25 до 35 лет, на момент совершения кражи являлись безработными (16 из 20, 80%), склонны к повторению преступлении (16 из 20, 80%), страдают или страдали алкогольной или наркотической зависимостью (13 из 20, 65%), а также выработали свою определенную тактику и почерк (18 из 20, 90%).

Таким образом, кража является сложным и многогранным психологическим феноменом, понятие которого имеет неоднозначное толкование и может быть предметом обсуждения, анализа. Криминологический материал, связанный с лицами, совершивших кражу, очень богат и разнообразен, но все еще плохо изучен в психологическом плане, и он является одним из основных источников для развития психологического профилирования этой категории преступников.

В нашей работе мы хотели провести психологическое исследование особенностей личности этой категории осужденных. Результаты показали некоторые характерные черты для данной выборки, выявленные посредством личностного опросника FPI, проективного теста «Дом, дерево, человек» и библиографического метода. Однако, наше исследование является только первым опытом в изучении, требующей более глубокого анализа в будущем.

Успешная деятельность психологического профилирования лиц, совершивших кражи, нуждается в серьезной теоретической и методологической доработке, а также в более расширенных исследованиях, чтобы структурировать эмпирико-исследовательскую программу. Основные психологические направления и школы могут эффективно сыграть эту роль, так как они разработали различные теории, концепции и модели, которые позволяют непосредственно интерпретировать многоаспектные феномены краж или инициировать проверку идей, которая приведет к открытию важных и практически используемых психологических механизмов.

1. 
   Ганчевски Б. Психология на криминалното поведение. –София: Альбатрос, 2010. -284 с.
   
2. 
   Teten H. Offender profiling. - NY: Garland, 1995. -277 с.
   
3. 
   Паспаланов И., Щетински Д. Типологичен подход при изследването на личността. –София, 1984. -365 с.
   
4. 
   Маджаров Е. Юридическа психология. –Варна: Издательство ВСУ, 1997. -298 с.
   

6.  Harrati S., Vavassori D., Villerbu L. M. Délinquance et violence, 2009. Paris, A.Colin -28 с.

Қазақстан Республикасы Конституциясының 1-ші бабының 1-ші тармағында мемлекеттің ең басты қазынасы – адам, оның өмірі, құқықтары мен бостандықтары бекітілген /1/. Аталған норма декларативтік сипатқа ие болғанмен мемлекеттің лауазымды тұлғалары мен органдарының жадында сақтайтын құндылығымен ерекшеленеді.

Конституциялық-құқықтық нормаларды қорғау мен қамтамасыз ету мәселесі демократиялық даму мен оны нығайтудың ажырамас шарты болып табылғандықтан, оны шешудің жолы, басты құралы ретінде конституциялық құқықтық жауаптылық институты табылады. Жалпы қарастырғанда конституциялық жауаптылық заңды жауаптылықтың ерекше түрі ретінде заңнамаларда емес, құқықтық әдебиеттерде орын алды. Бұл мәселе алғаш рет өткен ғасырдың 70 - 80 жылдары көтерілді, бірақ ол кездері мемлекеттік құқық түсінігі қарастырылғанымен, жан-жақты қамтылмады. Дегенмен де, ол жылдары мемлекет және құқық теориясы бойынша жұмыстарда конституциялық-құқықтық жауаптылық заңды жауаптылықтың жеке түрі ретінде ашылмады. Кейінгі жылдары осы бағыттағы ғылыми ізденістер көбейе бастады, әсіресе ресей ғалым-конституционалистерінің осы мәселеге қатысты ғылыми еңбектері өзіне басты назар аударады. Біздің ойымызша оған себепкер қазіргі уақытта қай мемлекетті алса да оның құқықтық жүйесін жетілдіруде мемлекеттік билік тармақтары мен халықтық билік арасында қандай да бір тепе-теңдікті ұстануға ұмтылу, сонымен қатар Конституцияның тікелей қолданылуы конституциялық-құқықтық жауаптылық институтының саяси және заң тәжірибесінде өзектілігін айқындауда. Бірақ қаншама ғылыми зерттеулер жүргізіліп жатқанмен, оны шешуде әлі де болса ғылыми әрі тәжірибелік ізденістердің қажеттілігі туындайды. Себебі конституциялық-құқықтық жауаптылық мәселесі көп қырлылығымен ерекшеленеді.

Конституциялық-құқықтық жауаптылықты талқылауда біріншіден оның конституциялық құқық пен заңды жауаптылық жүйесіндегі орнын ашып алу керек. Конституциялық-құқықтық жауаптылықтың конституциялық құқық жүйесіндегі орнын ашатын болсақ, ол конституциялық құқық саласының институттарының бірі болып табылады және кешендік сипатқа ие бола отырып конституциялықық құқықтың институттарының кейбір құқықтық нормаларын қамтып өтеді (мемлекет басшысы, Парламент және оның депутаттары, Үкімет және оның мүшелері, сот билігі, конституциялық бақылау органы, мемлекеттік және жергілікті өзін-өзі басқару органдары және т.б.).

Конституциялық-құқықтық жауаптылықты конституциялық құқықтың институты ретінде қарастыру оның заңды жауапкершіліктің түрі ретінде жан-жақты зерделенуіне де мүмкіндік береді.

Конституциялық-құқықтық жауаптылық заңды жауапкершіліктің жалпы белгілеріне ие бола отырып, өзіне тән ерекше белгілерімен де айқындалып келе жатыр. Сондықтан жаңа салалық жауаптылық түрі ретінде - конституциялық жауаптылықтың белгілерін ашып алу қажет.

Н.М. Колосова конституциялық жауаптылықтың келесі спецификалық белгісіне тоқталады: 1) конституциялық жауаптылықтың кешенді сипаты мен құрамының күрделілігі; 2) конституциялық жауаптылықтың латенттік, анықталмаған сипаты; 3) конституциялық санкциялардың спецификасы /2/.

Әр қайсысына тереңірек тоқталып өтсек, конституциялық жауаптылықтың кешендік сипаты ретінде конституциялық жауаптылыққа институтына үш жеке бағыттың бірігуі жатады.

Бірінші бағытқа билік органдарының өздерінің өкілеттіктерін жүзеге асыруы кезіндегі биліктің бірден-бір қайнар көзі ретіндегі халықтың алдындағы жауаптылығын жатқызуға болады.

Конституциялық жауаптылықтың екінші бағыты ретінде мемлекеттің адам мен азаматтың құқықтары мен бостандықтарын қамтамасыз етуімен байланысты жеке тұлғаның алдындағы жауаптылығы қарастырылады.

Үшінші бағыты болып жеке тұлғалардың немесе олардың топтарының өздерінің конституциялық міндеттерін орындамағаны және/немесе конституциялық құқықтарын, құзыреті шеңберінде асыра пайдаланғаны үшін туындайтын жауаптылық табылады.

Біздің зерттеу жұмысымызда жоғарыда аталып өткен үш бағыт та қамтылып өтіледі және мемлекеттің жеке тұлға алдындағы конституциялық-құқықтық жауаптылығын жан-жақты аушда қолданылады.

Заңдылық қағидасының талаптарына сәйкес кез келген құқық нормасының бұзылғаны үшін жауаптылық туындауы тиіс. Осы орайда С.А. Авакьянның көзқарасымен толық келісуге болады: «әр құқық саласы өзінің нормаларын өз құрал, тәсілдерімен жүзеге асыруды қамтамасыз етуге тиіс, оның ішіне жауаптылық шаралары да кіреді. Жауаптылық шаралары – ол да саланың «өз» қоғамдық қатынастарының, осы қатынастарды реттеуде өз нормаларының болуы сияқты белгісі» /3/.

Конституциялық құқықтың нормаларының құрылымын ашу кезінде оның өзге құқық салаларының нормаларынан ерекшелігі, көбінесе санкциясының болмауы деген түсініктерге негізделеді және ол өзге құқық саларының санкцияларымен реттеледі.

Конституциялық жауаптылық түсінігі – көп құрылымдық құбылыс болғандықтан, онда жауаптылықты туындататын нысандар қамтылады. Көптеген еңбектерде конституциялық-құқықтық жауаптылықты ашу кезінде оның құрамдас жауаптылық аспектілері қарастырылады. Мысалы Ғ. Сапарғалиев пен Ж. Салимбаеваның еңбегінде былай делінген: ретроспективті жауаптылық (заңды жауаптылықтың әдеттегі түсінігі), саяси жауаптылық, «позитивті» жауаптылықтың құқықтық аспектілері ретінде конституциялық жауаптылықты құрастырушылар болып табылады /4/.

Ал Н.А. Боброва және Т.Д. Зражевская: «Мемлекеттік-құқықтық аяда өзге әлеуметтік жауаптылықтың түрлеріне жақын позитивті және ретроспективті жауаптылықтың біртұтастығы айқындала түсуде», - деген көзқарасын білдіреді /5/. Яғни, конституциялық құқық бойынша жауаптылықты анықтауға мүмкіндіктер туады.

Жауаптылықтың позитивтік аспектісі – қандай да бір субъектінің алдында жауаптылықтың туындайтынымен, ал ретроспективті аспектіде ол кінәлінің қоғам алдындағы адамгершілік жауаптылығының төмендеуімен немесе оның мәжбүрлі түрде әрекет еткізу шараларының болмауымен ерекшеленеді.

Конституциялық-құқықтық жауаптылық заңды жауаптылықтың бір түрі болып табылатындығы туралы көптеген еңбектер бар екендігін жоғарыда сөзге тиек еткенбіз. Енді конституциялық-құқықтық жауаптылықтың түрі ретінде мемлекеттің жеке тұлға алдындағы жауаптылығын жан-жақты ашу қажеттілігі туындайды. Бұл мәселені ашпастан бұрын конституциялық-құқықтық жауаптылыққа түсінік беруге тырысуымыз керек.

Жауаптылықтың түрлерін бөліп қарастыру кезінде олардың салалық және функционалдық ерекшеліктеріне көңіл бөлінеді. Заңды жауаптылықтың түрі ретінде әкімшілік жауаптылықтың түсінігіне тоқталып өтейік. Себебі, әкімшілік құқық – құқық саласы ретінде дамуы қазіргі уақытта қарқынды болғанымен, негізінде ол конституциялық құқық саласында орын алған. Әкімшілік жауаптылықтың негізі болып әкімшілік құқық бұзушылық табылады. Оның өзіне тән белгілеріне А.А. Таранов /6/, Х.Ю. Ибрагимов /7/ және т.б. сипаттама беруге тырысқан (қоғамдық қауіптілік, әрекет және әрекетсіздік, құқыққа қайшылық, келтірілген залал және т.с.с.). Бірақ бұл белгілердің болуы әкімшілік құқық бұзушылық болды деп айтуға негіз болып табылмайды, себебі әкімшілік құқық бұзушылық болу үшін оның құрамы, яғни субъектісі, субъективтік жағы, объектісі және объективтік жағы толық қамтылуы қажет. Егер әкімшілік құқық бұзушылықтың белгілері толық ашылғанымен, оның құрамының бір элементі, мысалы субъектісі болмаса, онда әкімшілік құқық бұзушылықтың құрамы толық емес болып табылады, яғни әкімшілік құқық бұзушылық жасалмаған болып есептеледі. Бұл кез келген заңды жауаптылыққа тән сипат болғанмен конституциялық-құқықтық жауаптылықтың өзге де ерекшеліктері болуы мүмкін. Жауаптылық қағидасы әр құқық саласында бекітілгенімен, әр құқық саласында оның негізінде жеке институт ретінде жауаптылық нормалары жүйесі дамымауы мүмкін. Осы уақытқа дейін конституциялық құқық саласында конституциялық жауаптылық институтының жеке институт ретінде орын алмауына осындай себеп әсер етеді. Яғни осы кезге дейін конституциялық құқық нормаларының орындалуы өзге құқық салаларының жауаптылығымен қамтамасыз етілгендіктен, оның басты сала ретінде қамтамасыз ететін құралдары негізінде жеке жауаптылық институты қарастырылмады.

Заңды жауапкершілік жүйесіне жауаптылықтың жаңа салалық түрін енгізу, онда көптеген ауытқуларды туғызуы мүмкін. Сондықтан құқықтық институт ретінде қалыптасып келе жатқан конституциялық-құқықтық жауаптылық әр түрлі қоғамдық қатынастарға әсер ету тетігін (механизмін) ашу кезінде – мемлекеттің жеке тұлға алдындағы конституциялық-құқықтық жауаптылығын да жан-жақты електен өткізуге тура келеді.

Жоғарыда айтылғандай конституциялық жауаптылық, оның ішінде мемлекеттің жеке тұлға алдындағы конституциялық-құқықтық жауаптылығының туындауына ең басты негіз болып біріншіден, конституциялық құқықтың ең басты субъектілері ретінде мемлекет және адам, ал екіншіден олардың арасында пайда болатын конституциялық-құқықтық қатынастарды қорғау жатады. Ең жоғары заң күшіне ие болатын нормативтік құқықтық актіде мемлекеттің ең қымбат қазынасы болып адам және оның өмірі, құқықтары мен бостандықтары табылатындығы декларативтік норма ретінде бекітілгенмен, әрқашанда мемлекеттің жадында ұсталуы қажет. Мемлекет пен жеке тұлға арасында пайда болатын, өзгеретін және тоқтатылатын қоғамдық қатынастардың негізгі қайнар көзі Қазақстан Республикасының Конституциясы болып табылады және оның нормалары өзге нормативтік актілермен нақтыланады әрі айқындалады.

Конституциялық жауаптылық түсінігін ашуда Н.А. Боброва мен Т.Д. Зражевская оған мынадай сипаттама береді: «Конституциялық жауаптылық әлеуметтік жауаптылықтың ерекше категориясы ретінде жауаптылықтың сыртқы қажеттіліктен ішкі тұтынушылық жауаптылығына өту диалектикасын түсінуге әсер етеді. Бұл диалектика әлеуметтік және «өзіндік» заңды жауаптылықтың шегін нақты құқық саласында шектеуді талап ете отырып, оларды конституциялық деңгейде қарама-қайшы қоюға жол бермейді. Конституциялық нормалар үш әлеуметтік нормалардың өзара байланысында болады: саяси, моральдық және заңды. Конституциялық жауаптылық әлеуметтік жауаптылықтың категориясы ретінде өзіне саяси, моральдық және заңды жауаптылықтарды біріктіреді» /5/. Бұл көзқарасты келесі мағынада түсіндіруге болады. Жалпы конституциялық құқықтың ғылым, құқық саласы және оқу пәні ретінде үш аспектіде қарастырылатыны белгілі. Ол ғылым ретінде саяси философиямен тығыз байланысты. Ал құқық саласы ретінде оның өзге құқық салаларынан ерекшелігі, ол қоғамдық аяның барлығын қамтиды, соның ішінде онда саясат та орын алады. Яғни, саяси қатынастардың пайда болуы, өзгеруі және тоқтатылуына да негіз болып конституциялық және конституциялық-құқықтық нормалар табылады. Осы орайда М.И. Пискотиннің пікіріне қарсы тұжырым білдіруге болады. Себебі ол: «Конституциялық жауаптылық саяси жауаптылықтың түрі ретінде қарастырылады», - дейді /8/.

Ал мемлекеттің жеке тұлға алдындағы конституциялық-құқықтық жауаптылығына келсек әрі жеке тұлғаны - азамат ретінде алсақ, онда саяси, ал адам ретінде алсақ моральдық және заңды жауаптылық негізінде ашуға тура келеді. Себебі тек азамат қана мемлекетпен саяси сипаттағы қоғамдық қатынасқа түсе алады (Конституцияның 32, 33 және 36 баптары). Конституциялық нормаларда орын алған ережелерге сәйкес мемлекет пен тұлға тек құқықтармен ғана емес, сонымен қатар өзара жауаптылықпен де байланысты. Конституция мен конституциялық заңнамаларда тұлғалардың жауаптылығы толығымен қамтылғанымен, мемлекеттің, оның органдарының, жоғары лауазымды тұлғаларының жеке тұлға алдындағы жауаптылығы толық реттелмеген. Жоғарыда атап өткендей Конституцияны қорғау тетігі ретінде заңды негізде конституциялық жауаптылықты заңды жауаптылықтың жеке түрі ретінде бекітпей, оны қорғаудың нәтижесі жоғары болады деп айту қиынға соғады.

В.А. Виноградов конституциялық жауаптылықтың субъектілерін олардың құқықтық мәртебесінің ерекшеліктерін ескере отырып: жалпы, арнайы және ерекше, - деп топтастырады. Конституциялық жауаптылықтың жалпы субъектісіне мысал ретінде Ресей Федерациясының 3-ші бабының 4-ші тармағын келтіреді. Онда былай делінген: Ресейде билікті иемденуге ешкімге де жол берілмейді. Ал арнайы субъектісіне мынадай сипаттама береді: тұлғаның қандай да бір органда қызмет жасауы: лауазымды тұлғалар (министрлер, депутаттар), сайлау комиссиясының мүшелері, қоғамдық бірлестіктердің мүшелері. Ерекше субъектісі – мемлекет басшысы /9/.

Конституциялық құқықтың субъектісі ретінде мемлекет, оның ең жоғары лауазымды тұлғасы, мемлекеттік органдар, олардың жоғары лауазымды тұлғалары және жеке тұлғалар табылатыны белгілі. Осы субъектілер сәйкестелген түрде конституциялық-құқықтық жауаптылықтың да субъектілері болып табылады деп ойлаймыз. Себебі, аталған субъектілердің арасында конституциялық-құқықтық қатынастардың пайда болуы, қандай да бір міндеттерді жүктейді.

Мемлекеттің жеке тұлға алдындағы конституциялық-құқықтық жауаптылығына тоқталатын болсақ, мемлекеттің жауаптылығы абстрактілі болып келеді. Сондықтан бұл жауаптылықты жүзеге асыру, ҚР Конституциясының 3-ші бабының 3-ші тармағына сәйкес, оның атынан билік ететін ең жоғары лауазымды тұлғасына, ең жоғары өкілді органына, мемлекеттік органдардың лауазымды тұлғаларына жүктелуге тиіс.

1. 
   Қазақстан Республикасының Конституциясы / 1995 жылы 30 тамызда республикалық референдумда қабылданған (7 қазан, 1998 жылғы № 284-1, 2007 ж. 21 мамырда № 254-ІІІ Қазақстан Республикасы Заңдарымен енгізілген өзгерістер мен толықтырулармен бірге) // Қазақстан Республикасы Парламентінің жаршысы. – 1996. - № 4. – 217-қ.; 1998. - № 20. – 245-қ.; 2007, – № 10. – 68-қ.
   
2. 
   2.Колосова Н.М. Конституционно-правовая ответственность - самостоятельный вид конституционной ответственности. // Государство и право. 1997. - № 2. – С. 86-96.
   
3. 
   3.Авакьян С.А. Проблемы конституционно-правовой ответственности (по материалам конференции на юридическом факультете). // Вестник Московского университета. - Серия 11. - Право. – 2001. - № 3. – С. 124-128
   
4. 
   4.Сапаргалиев Г., Салимбаева Ж. Проблемы конституционной ответственности. – Алматы: Жеті Жарғы, 2001. – 152 с.
   
5. 
   Боброва Н.А., Зражевская Т.Д. Ответственность в системе гарантии конституционных норм (государственно-правовые аспекты). - Воронеж: Издательство Воронежского университета, 1985. – 154 с.
   
6. 
   6.Таранов А.А. Қазақстан Республикасының әкімшілік құқығы. Академиялық курс. – Алматы: ҚазГЗУ Баспа үйі, 2003. – 284 б.
   
7. 
   7.Ибрагимов Х.Ю. Административное право Республики Казахстан. Общая часть. Учебное пособие. - Алматы: Данекер, 2002. – 256 с.
   
8. 
   8.Пискотин М.И. Политическая ответственность работников аппарата государственного управления в социалистических странах. // Ответственность сотрудников государственной администрации: Сб. материалов международной научной конференции. – Варшава, 1975. - С. 23-27.
   
9. 
   9.Виноградов В.А. Конституционная ответственность: вопросы теории и правового регулирования. // Конституционно-правовая ответственность: проблемы России, опыт зарубежных стран. - М., - 2001, – С. 56-59.
   

Учитывая вышеизложенные условия воинской службы логично напрашивается вопрос: Какова структура адаптации, определяющая приспособление к воинской службы у солдат. В чем специфика психологической адаптации в условиях воинской службы? Эти проблемы мы постараемся осветить и раскрыть в данной статье.

Проблема психологической адаптации военнослужащих всегда была и будет значимой так как и от психического здоровья солдат во многом зависит боеспособность и подготовленность армии. То, насколько быстро новобранцы усвоят воинский устав и режим воинской службы будет определять успешность ее прохождения. Изложенное выше, определяет актуальность нашей проблемы.

Наше эмпирическое исследование, проведенное в ноябре-декабре 2012 года, было направлено на изучение факторной структуры психологической адаптации военнослужащих по призыву в условиях воинской службы.

Для достижения цели исследования была поставлена основная задача: выявить факторную структуру адаптации военнослужащих по призыву.

В качестве исследовательского инструментария были использованы следующие методики:

1. 
   Методика диагностики социально-психологической адаптации Роджерса-Даймонда (в адаптации А.К. Осницкого) /1/;
   
2. 
   Многоуровневый личностный опросник (МЛО) «Адаптивность» разработанный
   

Исследование проводилось в одной из воинских частей г. Астаны.

На основании результатов изучения адаптации военнослужащих по призыву был применен факторный анализ с помощью статистического пакета программ SPSS 17.0.

Выделение факторов адаптации осуществлялось с помощью факторного анализа вращением «Варимакс». В основу выделения факторов были положены параметры социально-психологической адаптации и шкалы адаптивности.

Факторный анализ при исследовании адаптации военнослужащих по призыву охватил 69,8% дисперсии по всем шкалам.

При этом первый фактор описывает 26,06% дисперсии после вращения; второй фактор – 22,7%; третий фактор – 11,06%; четвертый фактор – 9,9%.

Составляющие факторов адаптации и уровень их корреляции представлен в таблице 1. Для наглядности название факторов и их особенностей были занесены в таблицу 2.
Таблица 1

Элементы факторов и уровень их корреляции

Все показатели данного фактора показывают высокую корреляцию между собой. Фактор «Адаптация», предполагает взаимосвязь таких черт личности, как уверенность, адекватная самооценка, легкая приспособляемость к новым условиям, положительное отношение к окружающим, позитивная самопрезентация, ответственное отношение к личной жизни и профессиональной деятельности.

Второй фактор объединил 3 переменных (показателей адаптации): «Личностный адаптационный потенциал», «Нервно-психическая устойчивость», «Коммуникативные способности».
Таблица 2

Факторы адаптации военнослужащих по призыву

Третий фактор объединил 1 переменную (показателей адаптации): «Стремление к доминированию». Фактор получил название «Стремление к доминированию», поскольку данный показательявляется единственным. Данный фактор раскрывает такие особенности военнослужащих, как неподдатливость, лидерство, харизма, чувство превосходства, честолюбие и т.п.

Четвертый фактор объединил 1 переменную (показателей адаптации): «Эмоциональная комфортность». Фактор получил название «Эмоциональная комфортность». Данный харктеризует следующие особенности военнослужащих: проявление позитивного настроя, отсутствие встревоженности и напряжения, редкое проявление негативных эмоций, адекватный уровень притязание, душевное спокойствие.

Таким образом, адаптация военнослужащих по призыву определяются четырьмя факторам:

1. «Адаптация»;

2. «Толерантность»;

3. «Стремление к доминированию»;

4. «Эмоциональная комфортность».

1. 
   http://vashpsixolog.ru
   
2. 
   http://vsetesti.ru/378/