Глава 2. Величайший секрет общения с людьми

Почти  все  эти  желания  удовлетворимы,  все  за  исключением  одного,
столь же глубокого и важного, как потребность в пище и сне, но оно редко
бывает  удовлетворенным.  Фрейд  его  называет  —  «желанием  быть
великим», а Дьюи — «желанием быть значительным».
Линкольн  однажды  начал  письмо  словами:  «Каждому  нравится,  когда
его  хвалят».  Уильям  Джеймс  сказал:  «Глубочайшим  принципом
человеческой  натуры  является  страстное  желание  получить  признание
своей  ценности».  Заметьте,  он  не  сказал  «желание»  или  «сильное
желание». Он сказал «страстное желание».
Это  мучительный  неутолимый  голод  человеческого  сердца,  и  тот
редкий  человек,  который  утолит  его,  будет  владеть  душами,  и  даже
«могильщик пожалеет о дне его смерти».
Потребность  в  сознании  своей  значительности  —  одно  из  главных
различий между человеческим родом и животными. К примеру, когда я был
деревенским  мальчиком,  мой  отец  выводил  чистокровных  дюрок-
джерсейских  свиней  и  породистых  беломордых  коров.  Мы  обычно
выставляли  наших  коров  и  свиней  на  сельских  ярмарках  и  выставках
животных и животного инвентаря по всему Среднему Западу. Раз двадцать
мы выигрывали первый приз. Мой отец прицепил призовые голубые ленты
на  длинное  полотнище  белого  муслина,  и,  когда  в  дом  приходили  друзья
или  визитеры,  он  доставал  его.  Отец  держал  один  конец,  а  другой  я,  и
таким образом мы демонстрировали гостям наши голубые ленты.
Свиньи не интересовались лентами, которыми их награждали. Но отец
мой  интересовался.  Эти  призы  повышали  у  него  чувство  своей
значительности.
Если  бы  наши  предки  не  обладали  этим  пламенным  стремлением
почувствовать свою значительность, цивилизация была бы невозможна. Без
него мы были бы подобны животным.
Именно 
желание 
ощутить 
свою 
значительность 
толкнуло
необразованного  и  забитого  нуждой  приказчика  из  бакалейной  лавки  к
изучению книг по вопросам права, найденных на дне бочонка с домашним
скарбом,  купленного  им  за  50  центов.  Вы,  вероятно,  слышали  об  этом
приказчике бакалейщика. Его звали Линкольн.
Именно  желание  почувствовать  свою  значительность  вдохновило
Диккенса  на  создание  бессмертных  романов.  Оно  вдохновило  сэра
Кристофера Рена создать свою симфонию в камне. Это желание заставило
Рокфеллера  копить  миллионы,  которых  ему  никогда  не  истратить  и
богатейшего  человека  в  вашем  городе  построить  дом,  намного

превосходящий своими размерами его потребности.
Это  желание  заставляет  вас  одеваться  по  последней  моде,  водить
машину  самой  последней  марки  и  распространяться  о  том,  какие
изумительные у вас дети.
Именно  это  желание  соблазняет  многих  подростков  становиться
гангстерами  и  бандитами.  «Нынешний  юный  преступник  помешан  на
самом  себе,  —  говорил  главный  полицейский  комиссар  Нью-Йорка
Малруней,  —  и  первое,  о  чем  он  просит  после  ареста,  это  газеты  с
сенсационными  сообщениями,  делающими  из  него  героя.  Неприятная
перспектива  угодить  в  „теплое  местечко“  —  на  электрический  стул  —
кажется  ему  чем-то  отдаленным  и  незначительным,  пока  он  пожирает
глазами  свое  изображение,  делящее  место  с  портретами  „Крошки  Руфь“,
Ла-Градии, Эйнштейна, Линдберга, Тосканини или Рузвельта».
Если  вы  скажете  мне,  благодаря  чему  вы  обрели  чувство  своей
значительности, я скажу вам, кто вы. Это определяет ваш характер. Это —
наиболее  существенный  ваш  признак.  К  примеру  Джон  Д.  Рокфеллер
сильнее  почувствовал  свою  значительность,  пожертвовав  деньги  на
сооружение современной больницы в Пекине, проявив заботу о миллионах
бедных  людей,  которых  он  никогда  не  видел  и  не  увидит.  Диллингер  же,
наоборот,  обрел  чувство  своей  значительности  в  бандитизме,  в  грабеже
банков и убийствах.
Однажды  в  Миннесоте,  когда  за  ним  гналась  полиция,  он  ворвался  в
одну  аптеку  и  крикнул:  «Я  Диллингер!»  Он  был  горд  тем,  что  является
врагом человечества номер один . «Я не трону вас», — сказал он.
Главное различие между Диллингером и Рокфеллером в том, благодаря
чему  они  приобрели  свое  чувство  значительности.  История  пестрит
любопытнейшими  историями  того,  как  известные  люди  старались
приобрести  чувство  своей  значительности.  Даже  Джордж  Вашингтон
хотел,  чтобы  его  титуловали  «Его  Величество  президент  Соединенных
Штатов».  Колумб  домогался  титула  «Адмирала  Океана  и  президента
Индии».  Екатерина  Великая  отказалась  вскрывать  письма,  на  которых  не
значилось: «Ее Императорскому величеству».
Миссис  Линкольн,  будучи  хозяйкой  Белого  Дома,  подобно  тигрице
набросилась на миссис Грант, вскрикнув: «Как вы смеете садиться в моем
присутствии раньше, чем я вам предложила это!»
Наши  миллионеры  помогали  финансировать  экспедицию  адмирала
Бирда  в  Антарктиду  с  условием,  что  цепи  ледяных  гор  будут  названы  их
именами.
Виктор  Гюго  питал  надежду,  ни  много,  ни  мало,  на  то,  что  Париж

будет  переименован  в  его  честь.  Даже  Шекспир,  величайший  из  великих,
пытался добиться блеска своему имени приобретением гербового щита для
своего рода.
Иногда  люди  изображают  из  себя  беспомощных  больных,  чтобы
привлечь  к  себе  внимание,  и  обрести  тем  самым  чувство  своей
значительности.  Взять  к  примеру  миссис  Мак-Кинли.  Она  наслаждалась
чувством  своей  значительности,  заставляя  своего  мужа,  президента
Соединенных Штатов, пренебрегать важными государственными делами и
сидеть неподвижно в течение четырех часов, облокотившись на ее постель
и лелея ее сон. Она утоляла снедающую ее жажду повышенного внимания,
заставляя  его  оставаться  с  нею,  когда  к  ней  приходил  зубной  врач,  а
однажды  устроила  ему  сцену  за  то,  что  он  оставил  ее  одну  с  дантистом,
чтобы провести назначенное свидание с Джоном Греем.
Мэри Робертс Рейнхард рассказала мне однажды о цветущей здоровой
молодой  женщине,  которая  стала  изображать  из  себя  беспомощную
больную,  чтобы  почувствовать  свою  значительность.  В  один  из  дней  эта
женщина  была  вынуждена  из-за  своего  возраста,  вероятно,  признать  тот
факт,  что  она  никогда  не  выйдет  замуж.  Годы  одиночества  тянулись,
оставляя  все  меньше  надежд  на  ее  ожидания.  Она  легла  в  постель,  и  в
течение  десяти  лет  ее  старая  мать  путешествовала  с  подносами  на  третий
этаж  и  обратно,  нося  ей  пищу.  Но  однажды  измученная  трудом  старушка
слегла  и  умерла.  Несколько  дней  «больная»  страдала  от  голода,  но  потом
она встала, оделась и вновь вернулась к нормальной жизни.
Некоторые  авторитетные  специалисты  заявляют,  что  люди  на  самом
деле  могут  впасть  в  безумие  для  того,  чтобы  в  безумных  грезах  обрести
чувство  своей  значительности,  в  признании  которого  им  было  отказано  в
жестоком  мире  действительности.  В  США  в  больницах  находится  более
всего  больных,  страдающих  психическими  заболеваниями,  чем  всеми
другими  болезнями  вместе  взятыми.  Если  вам  более  пятнадцати  лет  и  вы
проживаете  в  штате  Нью-Йорк,  у  вас  один  шанс  из  двадцати,  что  вы
попадете  в  психиатрическую  лечебницу  в  ближайшие  семь  лет  вашей
жизни.
В чем причина безумия?
На столь широкие вопросы ответить не сможет никто. Мы знаем, что
некоторые болезни, такие как сифилис, разрушают клетки мозга и приводят
к  безумию.  Около  половины  всех  психических  заболеваний  могут  быть
следствием  таких  физических  причин,  как  поражение  мозга,  алкоголь,
токсины и ранения.
Но  другая  половина  —  и  в  этом  ужасная  сторона  истории  —  другая

половина случаев сумасшествия, очевидно, никоим образом не сопряжена с
органическими повреждениями мозговых тканей: в посмертной экспертизе,
когда их мозговые ткани изучают под микроскопом, их находят такими же
здоровыми, как и у нас с вами.
Почему же эти люди сошли с ума?
Я  задавал  этот  вопрос  главному  врачу  одной  из  самых  крупнейших
психиатрических  лечебниц.  Это  ученый,  получивший  высшие  почести  и
награды за исследование психических заболеваний, прямо сказал мне, что
многие  люди,  сойдя  с  ума,  нашли  в  безумном  состоянии  чувство  своей
значительности,  которое  они  были  не  способны  приобрести  в  мире
действительности. Затем он мне рассказал следующую историю:
«У  меня  в  настоящее  время  есть  пациентка,  замужество  которой
оказалось  трагедией.  Она  хотела  любви,  сексуального  удовлетворения,
детей и социального престижа. Но жизнь обманула ее ожидания, муж ее не
любил.
Он отказался даже есть с нею и заставлял подавать ему еду в комнату
на  верхнем  этаже.  У  нее  не  было  детей,  не  было  положения  в  обществе.
Она  сошла  с  ума.  В  своем  воображении  она  развелась  с  мужем  и  вновь
приняла  свою  девичью  фамилию.  Теперь  она  была  убеждена,  что  вышла
замуж за английского аристократа и настаивала на том, чтобы ее звали леди
Смит.  Что  касается  детей,  то  она  воображала  теперь,  что  каждую  ночь
рожает  по  ребенку.  Всякий  раз  когда  я  вызываю  ее,  она  мне  говорит:
„Доктор, у меня этой ночью родилась бэби“».
Жизнь  сокрушила  однажды  корабль  ее  надежд  об  острые  камни
действительности,  но  на  солнечных,  фантастических  островах  безумия  ее
баркентины  под  всеми  парусами  с  поющим  в  мечтах  попутным  ветром
благополучно пришли в порт ее желаний.
Трагично?  Право,  не  знаю.  Ее  врач  сказал  мне:  «Если  бы  я  мог
протянуть  ей  руку  и  вернуть  здоровье,  не  уверен,  что  стал  бы  это  делать.
Она гораздо счастливее в своем нынешнем состоянии».
В  массе  умалишенные  счастливее,  чем  мы.  Они  решили  все  свои
проблемы.
Они  подпишут  вам  чек  на  миллион  долларов  с  большой  охотой,  или
дадут  рекомендательное  письмо  к  Ага-Хану
[9]
.  В  фантастическом  мире,
созданном ими самими, они нашли чувство своей значительности, которого
они так страстно желали.
Если  некоторые  люди  так  алчут  чувства  значительности,  что
действительно  сходят  с  ума,  чтобы  получить  его,  представьте,  каких
чудесных результатов мы можем достичь в отношениях с людьми, искренне

признавая их значительность.
Насколько я знаю историю, только два человека имели годовой оклад в
размере одного миллиона долларов: Уолтер Крайслер и Чарльз Шваб.
Почему  Эндрю  Карнеги  платил  Швабу  миллион  долларов  в  год  или
более  чем  три  тысячи  долларов  в  день?  Почему?  Может  быть  потому,  что
Шваб  был  гений?  Нет.  Может  быть  потому,  что  он  знал  о  производстве
стали больше других? Чепуха. Чарльз Шваб сам рассказал мне, что многие
его  работники  знают  о  производстве  стали  значительно  больше,  чем  он.
Шваб  сказал,  что  ему  платили  такую  высокую  заработную  плату  за  его
умение руководить людьми. Я спросил его, как он это делал. Вот его секрет,
изложенный  собственными  словами,  которые  следовало  бы  увековечить  в
бронзе  и  вывесить  в  каждом  доме  и  школе,  в  каждом  магазине  и
учреждении  в  стране  —  слова,  которые  надлежало  бы  детям  запомнить
вместо  того,  чтобы  тратить  время  на  запоминание  спряжений  латинских
глаголов  или  годового  уровня  осадков  в  Бразилии  —  слова,  которые
преобразуют  нашу  жизнь  и  сознание,  если  только  вы  будете  жить
руководствуясь ими:
«Считаю  наиболее  ценным  качеством,  которым  я  обладаю,  мои
способности возбуждать энтузиазм в людях, — сказал Шваб, — и полагаю,
что  способ,  с  помощью  которого  можно  развить  лучшее,  что  заложено  в
человеке — это признание его ценности и поощрение.
Ничто  так  легко  не  убивает  человеческое  честолюбие,  как  критика  со
стороны  вышестоящих.  Я  никогда  никого  не  критикую.  Придаю  большое
значение тому, чтобы дать человеку побудительный мотив к труду. Поэтому
забочусь  о  том,  чтобы  найти  то,  что  достойно  похвалы,  и  питаю
отвращение  к  выискиванию  ошибок,  когда  мне  нравится  что-нибудь,  я
искренен в своем одобрении и щедр на похвалу».
Именно так Шваб и поступал. А как поступает средний человек? Как
раз наоборот. Когда ему что-нибудь не нравится, он поминает всех чертей,
когда нравится — молчит.
«При  всех  моих  обширных  связях  и  знакомствах,  —  заявил  Шваб,  —
со многими влиятельными людьми в различных частях земного шара, мне
пришлось бы, однако, поискать человека, как бы он ни был велик и доволен
своим  положением,  который  не  делал  бы  работу  лучше  и  не  прилагал  бы
больше усилий под влиянием одобрения, нежели под влиянием критики».
То,  что  он  откровенно  высказал,  явилось  одной  из  главных  причин
феноменального  успеха  Эндрю  Карнеги.  Карнеги  высоко  ценил  его  связи,
как общественные, так и личные.
И  даже  на  своем  надгробии  Карнеги  пожелал  воздать  хвалу  своим

помощникам.  Он  сочинил  для  себя  эпитафию  следующего  содержания:
«Здесь  лежит  тот,  кто  умел  подчинять  себе  людей,  более  умных,  чем  он
сам».
Умение  искренне  и  высоко  ценить  людей  было  одним  из  секретов
успеха  Рокфеллера  как  руководителя.  Например,  когда  один  из  его
партнеров,  Эдвард  Т.  Бедфорд  попал  впросак  с  неудачной  покупкой
недвижимости  в  Южной  Америке  и  причинил  фирме  убытки  в  размере
миллиона  долларов,  Джон  Д.  Рокфеллер  имел  полное  право  критиковать
его,  но  он  знал,  что  Бедфорд  сделал  все,  что  было  в  его  возможностях,  и
инцидент не получил развития.
Когда  же  Рокфеллеру  представился  случай  похвалить  Бедфорда,
сумевшего  спасти  шестьдесят  процентов  инвестированных  денег,  он
искренне  поздравил  его.  «Это  великолепно,  —  сказал  Рокфеллер,  —  нам
никогда не удавалось так легко отделаться».
Зигфельд  —  самый  удачливый  антрепренер,  когда-либо  поражавший
блеском своих спектаклей бродвейскую публику, приобрел себе репутацию
благодаря  своему  тонкому  умению  окружать  ореолом  очарования
американскую девушку.
Несколько  раз  он  брал  некое  бесцветное  маленькое  создание,  на
которое  никто  бы  не  взглянул  во  второй  раз,  и  превращал  его  на  сцене  в
чарующий образ, полный таинственности и соблазна. Зная силу признания
и уверенности, он заставлял женщин ощущать свою красоту одной только
своей галантностью и предупредительностью по отношению к ним. Он был
практичен:  он  поднял  заработную  плату  хористок  с  тридцати  долларов  в
неделю  до  ста  семидесяти  пяти.  Он  был  в  то  же  время  рыцарствен:  к
первому  выступлению  в  Фели  он  послал  телеграмму  звездам  труппы  и
буквально засыпал каждую хористку, участвующую в шоу, посланными из
Америки розами.
Однажды,  попав  под  влияние  модной  теории  о  пользе  поста,  я  в
течение шести суток воздерживался от приема пищи. Это было не трудно.
К концу шестого дня я меньше ощущал голод, чем в конце второго. Однако,
и  мне  и  вам  известны  люди,  которые  сочли  бы  себя  преступниками,  если
бы  оставили  своих  домочадцев  или  служащих  без  пищи  в  течение  шести
дней. В то же время они легко лишают их в течение шести дней, недель и
даже  лет  душевного  внимания  и  признания,  хотя  они  в  них  нуждаются
почти столь же сильно, как и в пище.
Альфред  Лант  в  ту  пору,  когда  он  играл  первую  роль  в  «Риюньон  из
Виена» сказал однажды: «Нет ничего, в чем бы я так сильно нуждался, как
в пище для самоуважения».

Мы  даем  еду  нашим  детям,  друзьям  и  служащим,  но  как  редко  даем
мы  пищу  их  самоуважению.  Мы  обеспечиваем  их  ростбифами  и
картофелем  для  производства  энергии,  но  мы  из-за  своей  небрежности
забываем  им  дать  доброе  слово  признания  их  высокой  человеческой
ценности,  которое  звучало  бы  в  их  памяти  долгие  годы,  подобно  музыке
утренних звезд.
Некоторые  читатели,  возможно,  справедливо  заметят  по  прочтении
этих строк: «Старая песня! Угодничать! Подмазывать! Льстить! Эти трюки
нам  давно  известны.  Они  не  срабатывают,  когда  имеешь  дело  с  умными
людьми».
Конечно,  лесть  редко  оказывает  воздействие  на  проницательных
людей.
Это  мелко,  фальшиво  и  неискренне.  Этого  не  следует  делать,  и  это
обычно делается. Верно, что некоторые так алчут и жаждут признания, что
они довольствуются и малым, подобно тому как умирающий с голода готов
есть траву и червей.
Почему,  например,  таким  ослепительным  успехом  пользовались  на
брачном  рынке  многоженцы  Идивани?  Почему  эти,  так  называемые,
«принцы» смогли поймать в свои сети двух красавиц, прославленных звезд
экрана,  одну  всемирно-известную  примадонну  и  Барбару  Гаттон  с  ее
миллионами? Почему? Как они добились этого?
«Неотразимое  для  женщин  очарование  братьев  Идивани,  —  писала
Аделина  Роджерс  Сент-Джойс  в  статье  для  журнала  „Либерти“,  —  было
одной из таинственных загадок века».
Пола  Негри,  первая  женщина  мира,  знаток  мужчин  и  величайшая
артистка,  однажды  объяснила  мне  ее.  Она  сказала:  «Они  постигли
искусство лести, как ни один другой из встреченных мною мужчин. А это
искусство  почти  утрачено  в  наш  реалистический  и  скептический  век.
Уверяю  вас,  именно  в  этом  скрывается  секрет  очарования  Идивани.  Я
знаю».
Даже королева Виктория была чувствительна к лести.
Дизраэли  признавался,  что  он  «ставил  на  гущу»  в  обращении  с
королевой.  По  его  собственным  словам  он  «обильно  потчевал  ее  грубой
лестью».  Но  Дизраэли  был  наиболее  изысканным,  ловким  и  находчивым
человеком, который когда-либо правил громадной Британской империей. В
своей  сфере  он  был  гениален.  То,  что  было  для  него  неприятной,  но
необходимой  работой,  отнюдь  не  является  необходимым  для  нас  с  вами.
При  длительном  употреблении  лесть  принесет  вам  больше  вреда,  чем
пользы. Лесть — это подделка и, подобно фальшивым деньгам, доведет вас

когда-нибудь до беды, если вы будете во многих случаях пользоваться ею.
В чем же различие между высокой оценкой и лестью. Она не сложна.
Первая  искренна,  вторая  —  нет.  Первая  идет  от  сердца,  вторая  —
сквозь  зубы.  Первая  правдива,  вторая  —  фальшива.  Первая  вызывает
всеобщее восхищение, вторая — всеобщее презрение.
Недавно  мне  удалось  увидеть  бюст  генерала  Обрегона  во  дворце
Чапультепек  в  Мехико-Сити.  Под  бюстом  были  выгравированы  мудрые
слова,  характеризующие  мировоззрение  генерала:  «Не  бойтесь  врагов,
которые нападают на вас, бойтесь друзей, которые вам льстят».
Нет!  Нет!  И  нет!  Я  отнюдь  не  учу  льстить.  Я  далек  от  этого.  Я
рассказываю о новом образе жизни и хочу повторить это.
У  короля  Генриха  V  на  стенах  его  кабинета  в  Букингемском  дворце
красовалось  шесть  изречений.  Одно  из  них  гласило:  «Научи  меня  не
расточать  и  не  принимать  дешевых  похвал».  В  этом  сущность  лести  —
дешевая похвала.
Однажды  я  прочел  определение  лести,  которое  стоит  того,  чтобы  его
воспроизвести здесь: «Льстить — это говорить другому именно то, что он
думает о себе».
«Каким  бы  языком  вы  ни  пользовались,  —  сказал  Ральф  Уолд
Эмерсон, — вы никогда не сможете сказать ничего другого кроме того, кто
вы такой».
За  исключением  мыслей,  связанными  с  какими-нибудь  конкретными
проблемами,  95  %  времени,  занятого  размышлениями,  мы  посвящаем
обычно себе.
Итак,  если  мы  прекратим  на  некоторое  время  думать  о  самих  себе  и
начнем  думать  о  достоинствах  других  людей,  нам  не  понадобится
прибегать к лести, столь дешевой и лживой, что ее можно уличить раньше,
чем она сойдет с языка.
Эмерсон  сказал:  «Каждый  человек,  которого  я  встречаю,  в  какой-
нибудь области превосходит меня. И этому я готов у него учиться».
Если это было справедливо для Эмерсона, не в тысячу ли раз более это
справедливо  для  нас  с  вами?  Перестанем  же  думать  только  о  наших
совершенствах  и  желаниях.  Попытаемся  уяснить  достоинства  другого
человека.
Тогда  не  будет  нужды  в  лести.  Давайте  честно,  искренне  признавать
хорошие  черты  в  других.  Будьте  сердечны  в  своем  одобрении  и  щедры  на
похвалы, и люди будут дорожить вашими словами, помнить их и повторять
в  течение  всей  жизни  —  повторять  спустя  годы  и  после  того,  как  вы
забудете их.

жүктеу/скачать 1,21 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: