Людмила Давидюк, Людмила Дядечко, Инна Халабаджах
жүктеу/скачать 7,35 Mb. Pdf көрінісі
|
11 kl Ros literatura hrestomat elektronna
| Литература
крытою черной щетиною физиономией, с заплывшими глазами, в гряз ной сорочке с воротником и галстуком, в кальсонах и в носках. Таким он увидел себя в трюмо, а рядом с зеркалом увидел неизвестно го человека, одетого в черное и в черном берете. Степа сел на кровать и сколько мог вытаращил налитые кровью глаза на неизвестного. Молчание нарушил этот неизвестный, произнеся низким, тяжелым голосом и с иностранным акцентом следующие слова: — Добрый день, симпатичнейший Степан Богданович! Произошла пауза, после которой, сделав над собой страшнейшее уси лие, Степа выговорил: — Что вам угодно? — и сам поразился, не узнав своего голоса. Слово «что» он произнес дискантом, «вам» — басом, а «угодно» у него совсем не вышло. Незнакомец дружелюбно усмехнулся, вынул большие золотые часы с алмазным треугольником на крышке, позвонил одиннадцать раз и сказал: — Одиннадцать! И ровно час, как я дожидаюсь вашего пробуждения, ибо вы назначили мне быть у вас в десять. Вот и я! Степа нащупал на стуле рядом с кроватью брюки, шепнул: — Извините... — надел их и хрипло спросил: — Скажите, пожалуй ста, вашу фамилию? Говорить ему было трудно. При каждом слове ктото втыкал ему игол ку в мозг, причиняя адскую боль. — Как? Вы и фамилию мою забыли? — тут неизвестный улыбнулся. — Простите... — прохрипел Степа, чувствуя, что похмелье дарит его новым симптомом: ему показалось, что пол возле кровати ушел кудато и что сию минуту он головой вниз полетит к чертовой матери в преиспод нюю. — Дорогой Степан Богданович, — заговорил посетитель, проницатель но улыбаясь, — никакой пирамидон вам не поможет. Следуйте старому мудрому правилу, — лечить подобное подобным. Единственно, что вернет вас к жизни, это две стопки водки с острой и горячей закуской. Степа был хитрым человеком и, как ни был болен, сообразил, что раз уж его застали в таком виде, нужно признаваться во всем. — Откровенно сказать... — начал он, еле ворочая языком, — вчера я немножко... — Ни слова больше! — ответил визитер и отъехал с креслом в сторону. Степа, тараща глаза, увидел, что на маленьком столике сервирован под нос, на коем имеется нарезанный белый хлеб, паюсная икра в вазочке, белые маринованные грибы на тарелочке, чтото в кастрюльке и, наконец, водка в объемистом ювелиршином графинчике. Особенно поразило Степу то, что графин запотел от холода. Впрочем, это было понятно — он помещался в по лоскательнице, набитой льдом. Накрыто, словом, было чисто, умело. Незнакомец не дал Степиному изумлению развиться до степени болез ненной и ловко налил ему полстопки водки. — А вы? — пискнул Степа. 172 — С удовольствием! Прыгающей рукой поднес Степа стопку к устам, а незнакомец одним духом проглотил содержимое своей стопки. Прожевывая кусок икры, Степа выдавил из себя слова: — А вы что же... закусить? — Благодарствуйте, я не закусываю никогда, — ответил незнакомец и налил по второй. Открыли кастрюлю — в ней оказались сосиски в томате. И вот проклятая зелень перед глазами растаяла, стали выговаривать ся слова, и, главное, Степа коечто припомнил. Именно, что дело вче ра было на Сходне, на даче у автора скетчей Хустова, куда этот Хустов и возил Степу в таксомоторе. Припомнилось даже, как нанимали этот таксомотор у «Метрополя», был еще при этом какойто актер не актер... с патефоном в чемоданчике. Да, да, да, это было на даче! Еще, помнится, выли собаки от этого патефона. Вот только дама, которую Степа хотел по целовать, осталась неразъясненной... черт ее знает, кто она... кажется, в радио служит, а может быть, и нет. Вчерашний день, таким образом, помаленьку высветлялся, но Степу сейчас гораздо более интересовал день сегодняшний и, в частности, по явление в спальне неизвестного, да еще с закуской и водкой. Вот что не дурно было бы разъяснить! — Ну, что же, теперь, я надеюсь, вы вспомнили мою фамилию? Но Степа только стыдливо улыбнулся и развел руками. — Однако! Я чувствую, что после водки вы пили портвейн! Помилуй те, да разве это можно делать! — Я хочу вас попросить, чтоб это осталось между нами, — заискиваю ще сказал Степа. — О, конечно, конечно! Но за Хустова я, само собой разумеется, не ру чаюсь. — А вы разве знаете Хустова? — Вчера в кабинете у вас видел этого индивидуума мельком, но доста точно одного беглого взгляда на его лицо, чтобы понять, что он — сволочь, склочник, приспособленец и подхалим. «Совершенно верно!» — подумал Степа, пораженный таким верным, точным и кратким определением Хустова. Да, вчерашний день лепился из кусочков, но всетаки тревога не поки дала директора Варьете. Дело в том, что в этом вчерашнем дне зияла пре огромная черная дыра. Вот этого самого незнакомца в берете, воля ваша, Степа в своем кабинете вчера никак не видал. — Профессор черной магии Воланд, — веско сказал визитер, видя Сте пины затруднения, и рассказал все по порядку. Вчера днем он приехал изза границы в Москву, немедленно явился к Степе и предложил свои гастроли в Варьете. Степа позвонил в московскую областную зрелищную комиссию и вопрос этот согласовал (Степа побледнел и заморгал глазами), подписал с профессором Воландом контракт на семь выступлений (Степа открыл рот), условился, что Воланд придет к нему для уточнения деталей в десять часов утра сегодня... Вот Воланд и пришел! |