длилось
днем и ночью, пока он не завладел ею (Бухарой) силой и
натиском.
Когда конюший Кушли и соратники султана, бывшие вместе с
ним, увидели,
что взятие Бухары уже близко, они заспорили и
заменили принятые решения порывом к бегству, но согласились на
том,
что уйдут, пробившись195 [32] в единодушном натиске, и таким
образом облегчат удушье и ослабят тяжесть трудной задачи. Сделали
[так] и ушли.
Если бы захотели, то преуспели бы.196 Когда татары
увидели, что дело поразительно, случай серьезен, острие и мужество
крепко, они бежали от их передовых и открыли им дороги для бегства.
И если бы в самом деле мусульмане за
одной атакой провели бы
другую, следующую за их (татар) отступлением, наносящую удар по
их сонмищу,197 поражение тех было бы обеспечено. Однако они на
закате своей судьбы удовольствовались своим личным избавлением.
Когда татары поняли, что их конечная цель — [собственное]
спасение,
они старательно разыскивали их, преградили им пути бегства и
последовали за ними до берега Джейхуна. Из них спасся лишь
Инандж-хан с незначительной кучкой [воинов], но
большинство этого
войска постигло избиение.
Татары награбили столько денег, оружия, рабов и снаряжения, что
благодаря этому расцвели их обстоятельства и зазеленели стоянки.1
Когда султана настигло известие об этом удручающем событии, он
взволновался и огорчился, и [это] ослабило ко
всему его сердце и
руки. Бедствующим199 переправился он за Джейхун, отчаявшись в
отношении Мавераннахра. При пошатнувшемся его положении и
гибели наиболее отважных людей его покинули ради татар 7 тысяч
хитаев из племен его дядей, по матери.
К Чингисхану
пристал пособником Ала ад-Дин, владетель
Кундуза, став бойцом из вражды к султану. К нему же удалился эмир
Джахрри из военачальников Балха. Люди принялись покидать друг
друга и уходить тайком. От
этого дело расшаталось, плотина
Достарыңызбен бөлісу: