Последняя камелия

вонзила зубы в мякоть плода. Его тонкая кожица лопнула у меня во рту,
наполнив его кисло-сладким соком. Вкус был такой изумительный, что я
зажмурилась и улыбнулась.
– Боже, – сказала я, – никогда не пробовала ничего подобного.
Миссис Диллоуэй кивнула:
– Потом вам надо попробовать клементины. Они персидские.
Я прошла еще несколько шагов, восхищаясь орхидеями в горшках – не
меньше сотни экземпляров, такие изящные, они казались южными
красавицами в юбочках. У дальней стены располагались разноцветные
папоротники, дицентры и росла сирень, запах которой я ощутила сразу.
Миссис Диллоуэй молча смотрела на меня.
– Вы бы понравились леди Анне, – проговорила она.
Я недоуменно взглянула на нее.
– 
Других 
нянь 
она 
чаще 
всего 
не 
любила, 
– 
сказала
домоправительница. – Вот почему я привела вас сюда. – Мне нужна ваша
помощь.
– Чем я могу вам помочь?
– Присядьте, – сказала домоправительница, указав на каменную скамью
слева от нас.
Я повиновалась, она села рядом со мной.
– Видите ли, – продолжила миссис Диллоуэй, оглядывая обширную
оранжерею, – после смерти супруги лорд Ливингстон не может видеть
этого места. И дал всем слугам строгое указание не входить сюда.
– Но растения, – сказала я, прикрывая рот рукой, – они же все погибнут.
Она кивнула:
– Я бы не могла простить себя, зная, что ценнейшие цветы леди Анны
гибнут прямо у нас над головой. Кроме того, я дала ей слово и сдержу его.
– Какое слово?
Она улыбнулась своим мыслям грустной, сокровенной улыбкой.
– Присматривать за ее садами. – Домоправительница вздохнула. – Это
было непросто. – Она приложила руку к сердцу. – Вы что-нибудь
понимаете в цветах, мисс Льюис?
– Да, – быстро ответила я и лишь потом обеспокоилась, что мой ответ
мог показаться слишком страстным. – То есть немножко.
– Хорошо, – сказала она, снова вздохнув.
Я провела глазами по вьющемуся стеблю. Он взобрался по стене до
стеклянного потолка, и я указала не него:
– Страстоцвет?
Миссис Диллоуэй кивнула:

– Она любила, когда он цвел.
– Не могу понять, почему лорд Ливингстон хочет избавиться от всей
этой красоты, – восторженно проговорила я.
Домоправительница сцепила руки.
– Иногда я думаю, что, когда леди Анна умерла, у его светлости
возникло чувство, что с ней умерла вся красота мира. В те дни он не мог
даже смотреть на цветы в саду. Попросил мистера Хэмфри уничтожить
тюльпаны, и боюсь, следующими будут камелии.
У меня перехватило дыхание.
– Но он не уничтожит их, ведь нет? – воскликнула я, подбирая с земли
пожелтевший лист и сминая его пальцами.
– Не знаю. – Миссис Диллоуэй встала. – Но у меня так много
обязанностей по хозяйству, что совсем нет времени ухаживать за ними.
Было бы хорошо, чтобы вы за ними присматривали. Поливайте растения.
Следите, чтобы не было сорняков. Время от времени подрезайте ветви, ну
и все такое.
Я вытаращила глаза. Можно сказать, что сбывалась моя мечта.
Оранжерея, 
наполненная 
экзотическими 
растениями, 
в 
моем
распоряжении? Но ответственность была слишком велика. Я встала,
намереваясь вежливо отказаться.
– Миссис Диллоуэй, на самом деле я не подхожу для этой работы. У
меня лишь поверхностные знания о растениях.
Она провела рукой по краю светло-зеленого папоротника, изящного,
как французское кружево.
– Леди Анна тоже не имела ботанического образования. Но она любила
эти растения, как своих детей. Она прислушивалась к ним. Позволяла им
учить ее. Вот и все, что нужно. – Миссис Диллоуэй повернулась ко мне. –
Могу я рассчитывать на вас?
Я глубоко вдохнула.
– Ну, я…
– Вот и хорошо, – сказала она. – Кран с водой вон там. Садовые
ножницы в чулане. Постарайтесь не шуметь. Его светлость может
услышать. Его спальня и терраса прямо под нами.
Мое сердце учащенно забилось при мысли, что он застанет меня в
запретном саду его жены.
– Может быть, мне не стоит…
– Да, – продолжала миссис Диллоуэй, – и еще кое-что. После смерти
леди Анны пропало одно из ее украшений, медальон. Я все думала, что
обнаружу его здесь, но его здесь не оказалось. Так вот, если увидите его, то

немедленно принесите мне.
– Хорошо, – сказала я. – Конечно.
Она повернулась к двери, и я двинулась за ней. Мы прошли мимо
цитрусовых 
деревьев, 
источавших 
на 
солнце 
сладкий,
головокружительный аромат. Прежде чем пройти в увитую цветами арку,
миссис Диллоуэй задержалась, чтобы сорвать несколько кумкватов. Когда
она взялась за ручку двери, я дотронулась до ее плеча и прошептала:
– Этот медальон… Он представляет особенную ценность?
Я чувствовала, что в этой истории кроется что-то еще и, возможно,
немало.
Домоправительница несколько долгих мгновений смотрела на меня и
наконец проговорила:
– Дело не в самом медальоне, а в том, что у него внутри.
Я кивнула.
– Вот, – сказала она, кладя кумкваты в карман моего платья. – На
потом. И никому ни слова об этом. Никому.
Я прошла с ней до лестницы, в фойе стоял мистер Бердсли.
– Миссис Диллоуэй, – сказал он, вытирая лоб носовым платком. –
Пойдемте скорее. Возникла неприятная 
ситуация
.

жүктеу/скачать 1,3 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: