Список литературы и источников

 

281

 

 

Рис. 2. Женская наплечная одежда: а, б – женская шуба тангалай; в – безрукавка кэсиэччик. 

 

 

 

Рис. 3. Женские натазники. 

 

Рис. 5. Головной убор бастынга с 

нагрудным украшением илин кэбисэр. 

 

 

 

 

 

Рис. 4. Обувь: а, б – женские торбаза; в – мужские торбаза. 

 

282 

Н.И. Вуквукай 

Россия, Анадырь, Лаборатория комплексных исследований Чукотки 

Северо-Восточного комплексного НИИ ДВО РАН 

СИМВОЛИЧЕСКИЙ АСПЕКТ В ТРАДИЦИОННОМ КОСТЮМЕ ЧУКЧЕЙ 

Одежда – это особый знак, своего рода пароль национальной культуры. Традиционный костюм – 

одна из главных ценностей нации, служащая ей надежным идентификатором в полиэтническом прост-

ранстве. Одежда чукчей является наиболее характерным показателем этнических особенностей народа 

северо-восточного  региона  России.  Какие  признаки  являются  наиболее  характерными  для  чукотского 

костюма и в силу чего они формировались – является основной задачей нашего исследования. 

Исходными  материалами  для  исследования  послужили  исторические  фотографии,  сделанные  на 

Чукотке  Владимиром  Германовичем  Тан-Богоразом  в 1900–1901 гг.,  коллекции  краеведческих  музеев 

Дальнего Востока и личные архивы.  

Археологические исследования свидетельствуют о ведущей роли охотничьего хозяйства в форми-

ровании  чукотской  культуры [3, с. 80]. Неисчерпаемые  биологические  ресурсы  северо-востока  Азии 

более 10 тыс.  лет  обеспечивали  условия  существования  многих  поколений  древних  охотников.  Дли-

тельная  изолированность,  территориальная  отдаленность  (до XVII в.)  от  цивилизации  сформировали 

традиционные,  локальные  культуры,  основанные  на  видах  промысловой  деятельности:  оленеводство, 

морской зверобойный, пушной промыслы и рыболовство. Это не совсем самостоятельные культуры. В 

основе все таки лежит взаимозаменяемость, перетекание из одного состояния в другое по мере необхо-

димости. Культурное единство людей можно объяснить общностью языка, обрядами и ритуалами, мате-

риальной  культурой.  Общее  самоназвание  этнического  сообщества,  которое  объединяет  такие  разные 

по укладу группы – лыгъоравэтлъат (буквально «настоящие люди»).  

За  последние  три  столетия  на  территории  Чукотки  происходили  всевозможные  перемещения 

различных этнических групп. По определенным внешним признакам национальной одежды можно мно-

гое рассказать о хозяине вещи. Старожильческое население Чукотки и сегодня по старым фотографиям 

безошибочно  определяет,  какую  этническую  группу  представляет  тот  или  иной  представитель  куль-

туры.  Нашей  задачей  было  определить  перечень  символических  признаков  и  какие  признаки  опре-

деляющими являются в тех или иных случаях. 

По каким внешним признакам можно определить арктического жителя? 

Общим признаком одежды северянина является глухой тип одежды, выполненный из меха север-

ного  оленя [7, с. 20]. Суровость  арктического  климата  является  основным  условием  формирования 

закрытых форм одежды.  

При  детальном  исследовании  чукотской  одежды  выявляются  особенности,  характерные  для  раз-

личных территорий Чукотки.  

По форме и характеру оформления одежды выделяется территория северных групп чукчей (образ-

ное название их «носовые чукчи»[2, с. 4]), границы которой, согласно карты распространения этниче-

ских групп, племен и родов народов Севера, совпадают с территорией расселения чукчей в XVII в. [4]. 

Для  этой  территории  характерны  облегающая  одежда  трапециевидной  формы,  шитая  из  двух  не-

кроеных  шкур  без  надставки  по  подолу [1, с. 171]. Дополняющие  костюм  штаны,  короткая  обувь, 

головной убор круглой формы так же характерны для северо-восточных групп. Несколько иначе выгля-

дят представители континентальных и южных групп чукчей. Отмечаются многослойные широкие фор-

мы  одежды,  головные  уборы  прямоугольной  формы.  Широкие  формы  одежда  принимает  в  связи  с 

климатическими  особенностями  осваиваемых  территорий  (субарктический  континентальный),  для 

которой были характерны многослойные виды одежды. Иная форма головных уборов так же свидетель-

ствует о заимствовании культурных особенностей занимаемых территорий. Для выявления причин воз-

никновения локальных особенностей одежды необходимо окунуться в историю заселения территории 

Чукотки.  

Основу культуры континентальной территории составляла охота на дикого северного оленями, в 

достаточно стабильных природно-климатических условиях просуществовавшая здесь до конца ХVII – 

начала ХVIII вв. [9, с. 174]. Свидетельства о характере промысловой деятельности находят отражение 

во  внешних  формах  основных  видов  одежды.  Так  в  основе  производственной  одежды  чукчей  лежит 

маскировочная одежда-скрад охотников на дикого оленя [5, с. 97; 6, с. 30]. Уподобление предмету охо-

ты говорит экипировка охотника из меха оленя, облегающие формы одежды, не создающие посторон-

него шума, форма головного убора с сохраненными деталями ушей и глазных проемов, короткая обувь 

на  подобии  копыт  оленя.  Принцип  подобия  заложен  и  в  использовании  камусного  материала  при 

изготовлении обуви и мужских штанов. Камуса с передних ног оленя идут на передние детали изделий, 

соответственно  задние  камуса  идут  на  задние  детали.  Видимо  тот  же  принцип  уподобления  исполь-

 

283

зуется при применении шкуры оленя на верхние виды одежды. Самые красивые шкуры размещались на 

спинке одежды дорожного и праздничного характера. 

Если прилегающие формы одежды и круглые головные уборы являются наследием охотников на 

дикого оленя (к’аалевтъылъыт), то что же явилось причиной для формирования прямоугольных форм 

головных уборов для некоторых групп чукчей правых берегов реки Анадырь?  

История свидетельствует об активных перемещениях чукотских оленеводческих групп на рубеже 

XVIII  в. [8, с. 208]. Ареал  зафиксированных  форм  головных  уборов,  не  свойственных  для  чукотских 

групп,  соответствует  территории,  занимаемой  в  этот  исторический  период  юкагирами  и  коряками. 

Полевые материалы конца XX в. по Анадырскому району представляют эти формы как заимствованные 

от  корякских  оленеводческих  групп.  Но  работа  Прытковой [6, с. 60] представляет  два  типа  головных 

уборов  у  различных  локальных  групп  коряков – чепчикообразную  и  ромбовидную.  Следовательно, 

квадратная  форма  не  является  единственной  формой  головных  уборов  в  материальной  культуре 

коряков. По свидетельству М. Кевкей (1927–2006 гг.), жительницы Чуванского, ваежские оленеводы де-

лали на шапках ушки винтообразной формы, которые напоминали бараньи рога (кытепкырн’амкинет).

 

Согласно  карте  распространения  этнических  групп [4] эти  территории  осваивались  юкагирскими 

охотниками на снежных баранов. Можно предположить, что ромбовидная средняя деталь, придающая 

квадратную  форму  головному  убору,  является  отличительной  чертой  восходящей  к  охотничьим 

культурам. По аналогии с охотниками на дикого северного оленя можно предположить, что головные 

уборы квадратной формы достались в наследство от охотничьих культур на снежных баранов.  

Несколько  различаются  комплексы  одежды  приморских  жителей  от  одежды  из  среды  оленевод-

ческой  культуры.  В  основе  формирования  береговых  чукчей,  охотников  на  морского  зверя,  лежат, 

начиная с середины I тыс. н.э., их контакты с эскимосами. Это было взаимодействие двух охотничьих 

традиций, в начальный период, в связи с отличиями практически во всех аспектах культуры, оно проис-

ходило в форме обмена. В последствии часть чукчей, континентальных охотников на оленя, перешла к 

оседлому  образу  жизни  и  занятию  морским  зверобойным  промыслом.  Чукотская  и  эскимосская  куль-

туры сосуществовали в условиях взаимовлияния [2, с. 80]. В основе формирования одежды приморских 

жителей заложен тот же принцип слияния с природной средой, предметом охоты. Большое сообщество 

было  сформировано  на  основе  «культа  моржа»,  чей  образ  просматривается  на  верхней  одежде  значи-

тельной части населения Берингова пролива. Характерным признаком являются клинообразные вставки 

белого цвета, спускающиеся со щек капюшона на грудь на подобии клыков моржа и опушка капюшона 

из  меха  росомахи,  создающая  эффект  вибрисов  моржа.  На  мужской  одежде  на  предплечье  вставкой 

меховой  мозаики,  опушенной  мехом  росомахи,  так  же  имитируются  ласты  животного.  До  недавнего 

времени  я  предполагала,  что  этот  вид  одежды  характерен  для  всего  сообщества  морских  охотников, 

чьим предметом охоты является тихоокеанский морж. Данное предположение основывалось на много-

численных  фотоматериалах  с  обоих  берегов  Берингова  пролива.  Но  последние  результаты  исследо-

вания семейно-родственных отношений, проведенных на Аляске и Чукотке в конце 2009 г., позволяют 

отнести этот вид символики к категории родовых знаков.  

Таким  образом,  мы  определили  базовые  основы  формирования  одежды  в  охотничьих  культурах, 

осваивавших  арктические  просторы  в  недалеком  прошлом.  Определились  виды  одежды  охотничьих 

культур континентальных охотников: охотников на оленей и снежных баранов. Значительна по своему 

ареалу родовая группа охотников на моржа.  

Наряду с промысловым характером символики в традиционной одежде народов Чукотки сущест-

вует знаковая символика цвета, меха, охранные знаки. Колористическое многообразие меховой одежды 

имеет  как  практическую,  так  и  символическую  основу.  Красный  цвет,  который  придается  мездровой 

поверхности  шкур  с  помощью  ольхового  настоя,  обозначает  цвет  жизни,  так  как  с  помощью  такой 

обработки меховые изделия приобретают прочность и долговечность в использовании. Соответственно 

для  погребальной  одежды  такая  обработка  была  не  актуальна,  соответственно  символизировала  цвет 

смерти, или не долговечности. Отношение к темным и светлым тонам меха имеет ту же практическую 

основу. По прочности белые шкуры уступали темным, поэтому их применяли для изготовления одежды 

наименее трудоспособной части населения: старикам и детям. Напротив, темные шкуры по своим фи-

зическим  свойствам  были  наиболее  прочными  и  одежду  из  этого  сырья  изготавливали  для  активной 

части населения. С развитием крупнотабунного оленеводства (начиная с XVIII в.) пестрые шкуры, не-

свойственные для дикой природы, применяются для изготовления праздничной одежды и определяют 

социальный статус преуспевающего человека.  

Наряду  с  локальными  особенностями  костюмных  комплексов  существовали  и  родовые  особен-

ности.  В  гардеробе  меховой  одежды  отдельных  оленеводческих  семей  можно  увидеть  на  обрядовой 

одежде  нашитые  по  подолу  спинки  шкурки  полярного  суслика  (евражки),  возможно,  таким  образом, 

подчеркивалось  отношение  к  определенному  животному  миру.  Рассказы  стариков  свидетельствуют  о 

принадлежности семейных кланов к природе пернатых, чему соответствовала удлиненная задняя пола 

кухлянки в форме хвоста птицы или символические знаки лапок птицы на носовой части обуви. Кроме 

родовых символов существовали и личные охранительные знаки, размещаемые, как правило, в потаен-

 

284 

ных  местах  одежды.  В  большинстве  случаев  такие  знаки  размещали  в  детской  и  женской  одежде,  их 

можно было отметить на одежде людей переболевших какой-либо болезнью. 

Таким образом, нами выделено несколько уровней символических знаков в традиционной чукот-

ской  одежде.  На  самом  общем  уровне – это  знаки,  имеющие  промысловый характер,  связаны  с  охот-

ничьими промыслами и являются наиболее архаичными в своем применении. Символика цвета и меха 

содержат в своей основе практическое значение и распространены по всей территории Чукотки, но их 

сочетание имеет локальный характер. Особое значение имеют охранительные знаки семейно-родового 

характера. К ним относятся всевозможные подвески, нашивки, особые виды одежды.  

Применение  и  соблюдение  знаковой  символики  в  традиционной  среде  обитания  для  жителей 

Чукотки являлось необходимостью для выживания вплоть до начала XXI в. Из всего функционального 

разнообразия  одежды  в  прошлом  на  сегодня  в  традиционной  культуре  коренных  народов  Чукотки 

практикуется одежда промыслового характера (производственная одежда) и обрядовая. Но мы являемся 

свидетелями  появления  не  свойственных  ранее  видов  одежды  демонстрационного  характера.  К  ним 

можно  отнести  сценическую  одежду  и  одежду  сувенирного  характера.  При  разработке  этих  видов 

одежды впервые встал вопрос применения знаковой и цветовой символики. Для выявления приоритетов 

в этой области необходимо знать роль этих знаков в прошлом, и возможность их применения в совре-

менном мире.  

Список литературы 

1. Богораз В.Г. Материальная культура чукчей. – М.: Наука, 1991. – 222 с. 

2. Богораз В.Г. Чукчи. Ч. I. Социальная организация. – Л.: Изд-во Главсевморпути, 1934. – 197 с.  

3. История Чукотки с древнейших времен до наших дней / под ред. Н.Н. Дикова. – М.: Мысль, 1989. – 

492 с. 

4.  Общественный  строй  у  народов  Северной  Сибири (XVII – начало XX в.) / отв.  ред.  И.С.  Гурвич  и 

Б.О. Долгих – М.: Наука, 1970. – 454 с. 

5. Прыткова Н.Ф. Одежда народов самодийской группы как исторический источник // Одежда народов 

Сибири. Л.: Наука, 1970. С. 3–99. 

6.  Прыткова  Н.Ф.  Одежда  чукчей,  коряков  и  ительменов // Материальная  культура  народов  Сибири  и 

Севера. – Л.: Наука, 1976. – С. 5–88. 

7. Прыткова Н.Ф. Типы верхней одежды народов Сибири // Краткие сообщения Ин-та этнографии.– М.: 

Изд-во АН СССР, 1952. – Вып. 15. – С. 19–22. 

8. Этническая история народов Севера / отв. ред. И.С. Гурвич. – М.: Наука, 1982. – 270 с.  

9. Этногенез народов Севера / отв. ред. И.С. Гурвич. – М.: Наука, 1980. – 276 с.  

 

 

 

Рис. 1. Женская одежда 

семейно-родовой  

общины из с. Уэлен 

Чукотского района 

 

 

 

 

285

Т.Н. Глушкова 

Россия, Сургут, государственный педагогический университет 

ВОЗМОЖНОСТИ ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНЫХ РЕКОНСТРУКЦИЙ  

ПО РЕЗУЛЬТАТАМ ИЗУЧЕНИЯ ДРЕВНЕГО ТЕКСТИЛЯ  

КАК ИСТОРИЧЕСКОГО ИСТОЧНИКА 

Реконструкция приспособлений для изготовления текстильных полотен разных видов – наименее 

разработанный  этап  исследования  древнего  текстиля.  Не  существует  сколько-нибудь  системной 

последовательности  необходимых  операций,  теории  реконструкции  древнего  ткачества  в  археологии, 

этот вопрос практически не обсуждался даже в специальной отечественной литературе. Однако история 

изучения  археологического  текстиля  дает  образцы  уже  готовых  реконструкций  без  обсуждений 

способов их получения.  

Даже небольшой экскурс в историю изучения древнего текстиля позволяет сделать вывод о том, 

что наиболее предпочтительный и распространенный способ реконструкции технологии древнего тка-

чества  (в  литературе  это  чаще  всего – поиск  приспособлений  для  изготовления  тканых или  плетеных 

полотен) связан с поиском аналогий в области этнографии. Между тем, самое сложное в этом случае – 

найти возможности для сопоставления этих очень различных систем информации. Недостаточно просто 

перебрать  возможные  примеры  и  остановиться  на  каком-то  одном  или  нескольких  вариантах,  очень 

важно доказать, что такой подбор вообще может иметь место.  

Чаще всего информация, которая содержится при описании археологических образцов и этногра-

фических  материалов,  очень  сильно  отличается  и  поэтому  несопоставима  между  собой.  Описание 

археологического текстиля, как правило, содержит информацию о сырье, пряже, параметрах текстиль-

ных полотен, кромках (если такие имеются) [2–5; 8–13; 18; 19; 22; 24; 30 и др.]. Все эти данные чаще 

всего фиксируются в количественных, реже – в качественных характеристиках [6].  

Описание этнографических материалов, как правило, содержит информацию о способах обработки 

сырья,  получения  нитей  (пряжи),  получения  полотен  на  конкретных  приспособлениях  (разные  виды 

станков, которые использовались в культуре того или иного этноса, их устройство, последовательность 

операций при получении полотна и т.д.) [например, 1; 2; 20; 21; 23; 26; 27 и др.]. В то же время в этих 

случаях,  как  правило,  отсутствуют  количественные  характеристики,  преобладают  качественные  и 

описательные. Именно поэтому такую разнородную информацию очень сложно соотнести.  

Однако возможно попытаться описать этнографические материалы с помощью тех же признаков, 

что и археологические, их необходимо перевести на другой язык, иначе «закодировать». Это возможно, 

если языком для перевода будет служить технологическая терминология, а инструментом – наблюдение 

или  измерение  в  живой  культуре  или  экспериментальная  программа,  описанная  в  этнографии  и 

перенесенная  в  «искусственные»  условия.  При  измерении  всех  операций  и  этапов  изготовления  текс-

тильных полотен в технологических параметрах возможно проведение технологических аналогий меж-

ду археологическим и этнографическим материалом. 

Поскольку  в  источнике  (предмете  труда)  отражены  технологические  операции,  связанные  с  его 

изготовлением  (средства  труда  и  процесс  ткачества).  Отраженная  информация  предстает  через  техно-

логические  признаки.  Именно  поэтому  становится  возможным  провести  реконструкцию  практически 

всей  технологической  цепочки,  оперируя  технологическими  характеристиками  древних  текстильных 

изделий и атрибутировать текстиль. 

Эти  характеристики  при  описании  текстиля  универсальны – с  их  помощью  можно описать  текс-

тиль  любого  типа  и  вида.  Однако  простая  констатация  этих  характеристик,  описанных  в  различных 

параметрах – миллиметрах, количестве оборотов на 1 см, плотности на 1 дм/см и т.д. – мало что дает 

для  потребителя  этой  информации – археолога,  историка.  Задача  исследователя – заставить  «играть» 

эту  информацию,  перевести  ее  в  другую  систему  координат,  сделать  понятной  и  нужной  для 

большинства исследователей. Это возможно с помощью реконструкций различного характера.  

Немаловажным  этапом  исследований  будет  археологическая  реконструкция – восстановление  по 

имеющимся  технологическим  признакам  всей  технологической  цепочки  изготовления  древнего  текс-

тильного образца. 

Описание  «живого»  технологического  процесса  получения  тканей  многократно  описано  в  этно-

графии. По описаниям можно представить последовательность операций, начиная от заготовки сырья, 

получения пряжи, способа растягивания нитей на приспособлениях различного вида до способа работы 

на  станке.  Технологию  изготовления  текстильных  изделий  по  этнографическим  материалам  также 

можно стандартизировать и представить в соответствующих технологических признаках, характеристи-

ках,  параметрах – характер  и  способ  обработки  сырья;  тонина  и  крутка  основы  и  утка;  способ  пере-

плетения нитей; плотность нитей по основе и утку; ткацкие ошибки в полотне и т.д. Важно, чтобы все 

 

286 

признаки археологического и этнографического текстиля были описаны идентичным языком с приме-

нением  сопоставимой  терминологии.  Если  эта  информация  отсутствует  в  специальной  литературе, 

потребуются эксперименты, максимально приближенные по условиям к этнографической реальности, в 

процессе  которых  необходимо  провести  соответствующие  замеры.  Подобные  технологические  приз-

наки  позволяют  выявить  характеристики  сырья,  пряжи,  структуры  тканей,  окраски,  дополнительной 

обработки (если она присутствовала).  

Технология изготовления тканых изделий универсальна, представляет собой жесткую последова-

тельность  определенных  операций,  которая  обусловлена  самой  логикой  изготовления  именно  этого 

вида  продукции.  Последовательность  технологических  операций  традиционного  ткачества  с  неизбеж-

ной необходимостью включает определенную последовательность операций. 

Таким образом появляется возможность точно (по признакам) соотнести археологические матери-

алы и этнографические, т.к. в данном случае временной барьер снимается. Именно на этом основании и 

возможно  сопоставление  текстильных  археологических  и  этнографических  материалов,  результатом 

которого  является  поэтапная  реконструкция  технологии  изготовления  текстильных  образцов.  Данная 

реконструкция строится т.о. в рамках логики ткацкого производства и включает в себя: 

1. реконструкцию способа сбора и обработки сырья, используемого для изготовления нитей; 

2. реконструкцию способа изготовления нитей; 

3.  реконструкцию  способов  получения  полотна – приспособлений  для  выработки  тканей  и  спо-

собов работы на них. 

При этом в рамках каждого реконструктивного этапа будет уместным преобразовать информацию об 

археологическом и этнографическом текстиле в схемы, наглядно и в полном объеме отражающие макси-

мальные информативные возможности археологических тканей как источника для реконструкций [7].  

Представленная  в  статье  Т.Н.Глушковой  и  А.В  Сутула  методика  позволяет  достаточно  наглядно 

просматривать ход реконструкции. Возможным это стало потому, что технологическая информация об 

археологическом текстиле через выявленные технологические признаки была графически соотнесена с 

известными  из  этнографии,  достаточно  частными  операциями,  связанными  со  всей  технологической 

цепочкой получения текстиля. Графически это стало возможным через соотнесение трех (реже четырех) 

элементов схемы, где правый столбец отражает характеристики археологических тканей, центральный 

столбец – признаки этнографического текстиля в тех же параметрах, что и у археологического текстиля, 

сопоставимые  с  технологическими  операциями  или  приспособлениями  для  ткачества  (ткацкими  стан-

ками), известными из этнографии (левый столбец).  

Сопоставление  параметров  археологических  и  этнографических  тканых  изделий  позволяет  ре-

конструировать технологию изготовления текстильных изделий, т.е. реконструировать с той или иной 

степенью достоверности всю технологическую цепочку.  

Технология  как  последовательность  определенных  операций,  выраженная  конкретными  характе-

ристиками  (соотношение  тонины  и  крутки  основы  и  утка,  способ  переплетения  нитей  в  полотне, 

способы получения орнаментального узора, характер кромок, фактура поверхности текстиля и т.д.), и 

есть  ни  что  иное,  как  текстильная  традиция.  Как  правило,  текстильная  традиция  существовала  в 

определенный период на определенной территории и была связана с совершенно конкретной культурой 

или несколькими культурами, т.е. она имеет вполне определенные территориальные и культурно-хро-

нологические  параметры.  По  всей  видимости,  именно  текстильная  традиция  в  какой-то  степени 

сопоставима  с  этнографическими  характеристиками  культуры  (русская  текстильная  традиция,  обско-

угорская,  среднеазиатская  и  т.д.).  Она  транслировалась  населением  и  могла  просуществовать  значи-

тельное количество времени. Примеров этого существует значительное множество на всей территории 

Старого Света. 

Таким образом, исследование технологии археологического текстиля, выраженное в определении 

и  описании  технологических  признаков  тканых  полотен,  создает  условия  для  реконструкции  всего 

технологического процесса ткачества, приспособлений для этого, а также текстильной технологической 

традиции, выраженной в точных характеристиках и определенной последовательности операций. Наи-

более эффективным методом в рамках описанной реконструкции становится этноархеология как метод 

соотнесения разнородной информации.  

Знание текстильной традиции, сопоставление разных текстильных традиций, привязанных к опре-

деленным  территориям  с  помощью  метода  технологических  аналогий  в  синхронном  и  диахронном 

аспектах, позволяет выделить текстильные центры, для которых известные традиции являются преобла-

дающими [6]. В то же время, поскольку текстильная традиция – одна из культурных характеристик, это 

обстоятельство является условием реконструкции культурного взаимодействия, нашедшего отражения 

в текстильных материалах (археологических или этнографических). 

Подобные исследования в отечественной историографии связаны с работами А.А. Иерусалимской 

о  функционировании  северного  ответвления  Великого  шелкового  пути,  который  проходил  в  средне-

вековье через Кавказ [14–17] , М.В. Фехнер о торговых связях средневековой Руси со странами Востока 

[28–29],  хотя  сама  методика  исследования  ими  не  выделялась.  Между  тем,  подробная  разработка 

 

287

последовательности и способов действий для реконструкции как археологического, так и исторического 

порядка, принятие и соблюдение в основном этой методики исследователями древнего текстиля позво-

лило бы многократно увеличить его информативные возможности как исторического источника. 

В  качестве  условий,  необходимых  для  получения  достоверных  историко-культурных  реконст-

рукций, можно считать следующие:  

– полнота и точность информации, полученной на всех этапах изучения ткацкой технологии (ин-

формация о сырье, тонине и крутке пряжи, характеру расположения волокон в структуре нити, харак-

тере  натяжения  нитей  в  полотне  ткани,  способе  переплетения  нитей  в  структуре  полотна  и  соотно-

шении  характеристик  основы  и  утка,  кромках,  ткацких  ошибках,  если  такие  имеются,  окрашивании, 

способах обработки готовых полотен после снятия их со станка, когда это необходимо и т.д.);  

– необходимость знания, понимания, а на уровне эксперимента и точного соблюдения описанной в 

этнографии технологии изготовления текстильных полотен;  

– возможность картографирования полученной информации;  

–  описание  образцов  археологического  и  этнографического  текстиля  разного  времени  из  разных 

центров в сопоставимых параметрах (по единой схеме);  

–  реконструкция  и  описание  технологии  древнего  ткачества  по  археологическим  источникам  по 

одной программе для корректного сопоставления.  

Специальные  исследования,  проведенные  по  описанной  программе,  позволят  охарактеризовать 

технологию  ткачества  как  составную  часть  культуры  как  системы  в  определенный  период  на  конк-

ретной  территории  в  рамках  археологической  культуры,  общности  или  микрорайона;  взаимодействие 

культур,  центров,  регионов.  Скрупулезное  и  тщательное  источниковедческое  исследование  древних 

текстильных  материалов  с  привлечением  письменных,  иконографических,  фольклорных  источников 

способно значительно расширить их реконструктивные возможности.  

Использование  информации  и  методов  междисциплинарного  характера  (например,  данных  исто-

рико-географического  порядка)  даст  возможность  исследователям  древнего  текстиля  выйти  на  проб-

лемы  адаптации  древних  технологий  к  источникам  сырья  и  эволюции  ткацких  традиций.  Представ-

ляется  также  возможным  использовать  древний  текстиль  как  источник  для  изучения  социальной 

структуры  древних  обществ,  однако,  для  этого  необходима  такая  же  подробная  разработка  уже  иной 

методики. 

жүктеу/скачать 13,81 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: