«Тұрақты даму мақсатындағы халықаралық журналистиканы оқыту модельдері»
Алматинские истории: Алма-Ата литературная - «Звездная песнь на устах поколений»
жүктеу/скачать 4,38 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Свитич Л.Г. д.филол.н., профессор Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова ОСОБЕННОСТИ НОВОГО ЖУРНАЛИЗМА
- В УСЛОВИЯХ МЕДИАТРАНСФОРМАЦИИ
| Алматинские истории: Алма-Ата литературная - «Звездная песнь на устах поколений» (Литературные чтения поэмы Е.Турсунова и К. Жанабаева «Звездная песнь Серебристой волчицы», посвященные памяти выдающихся ученых Е.А.Турсунова и А.С. Аманжолова – 15 марта 2017 г.
Свитич Л.Г. д.филол.н., профессор Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова ОСОБЕННОСТИ НОВОГО ЖУРНАЛИЗМА В УСЛОВИЯХ МЕДИАТРАНСФОРМАЦИИ В России, в Казахстане и в других странах постсоветского пространства в конце прошлого века произошли кардинальные изменения в политической и экономической системе, государственном устройстве и, как следствие, в медиасистеме. Прежнее деление стран по идеологическим признакам (социализм, капитализм, страны третьего мира), как справедливо пишет в своей книге «Столкновение цивилизаций» американский исследователь С. Хантингтон [1], сменяется различиями по цивилизационным признакам. Он выделяет две противоположные по ментальности цивилизации восточную и западную (с двумя подтипами европейской – старый свет и американской – новый свет). Между ними, существует синтезная цивилизация российская или славянская. Хантингтон прозорливо писал еще три десятилетия назад, что идеологические конфликты сменятся цивилизационными, что мы и наблюдаем последние годы во всем мире. Во всяких синергетических процессах, когда страны переживают период неравновесности, хаоса социальных и информационных систем [1], как это было в России в период перестройки в 1990-е годы и в других странах, которые прежде имели аналогичную мировоззренческую систему (страны народной демократии и бывшие республики Советского союза), – в такие переходные периоды, которые синергетики называют бифуркационными, система выстраивается под воздействием сильного аттрактора, то есть доминирующей социальной силы, которая быстрее других овладевает ключевыми, ядровыми компонентами системы либо в силу скорости, либо потому, что была энергичнее использовала эффективные способы воздействия. И поэтому вся система начинает подчиняться этому сильному актору, который диктует системе свои правила поведения. Это связано с тем, что при выборе пути в условиях неравновесности информационный сигнал очень быстро (по резонансному принципу) распространяется по всей системе, которая в состоянии неустойчивости готова принять любую сильную и впечатляюще высказанную идею, потому что ждет перемен [2]. Таким образом, политтехнологи организовывали все цветные революции. Так получилось, что в России и в других странах с аналогичной судьбой самым сильным актором оказалась либеральная идея кардинальных перемен по типу западной цивилизации, в частности, ее американской модификации. Поэтому произошел резкий слом политического и государственного устройства, системы ценностей, социального, экономического, технологического, образовательного и культурного контекста. Естественно, что это немедленно повлекло за собой изменения в медиасистеме, в концепциях, моделях, содержании и даже жанрово-стилистических особенностях СМИ, которые коммерциализировались, стали сервильными на западный манер, приняли дуальную систему ценностей, где нет важного и не важного, ценного для общества и губящего его, хорошего и дурного, где свобода слова часто выливалась во вседозволенность, а стремление к сенсационности – к пропаганде моделей поведения, которые отрицались в отечественной традиционной культуре (супружеские измены, внебрачные отношения, ранний секс, демонстрация однополых отношений, неуважение родителей, агрессия, пропаганда потребительской психологии, сомнительных способов обогащения и т.п.) [2]. Это привело к катастрофическим изменениям, например, в семейной сфере. Если в 1960-х годах в Советском союзе распадался всего один брак из десяти, то к 2002 году в результате пропаганды беспорядочных сексуальных отношений разрушалось 8 брачных союзов из 10. Сейчас в России ситуация исправляется, потому что правительство предпринимает активные усилия по изменению ситуации в области семьи и демографической политики: за последние годы увеличилась на 6 лет продолжительность жизни, существенно снизилось количество разводов, абортов, улучшилась динамика в сфере детского и материнского здоровья. Но некоторые негативные изменения, к сожалению, оказались невозвратимыми. Естественно, что в условиях трансформации политической и социокультурной системы сильно изменилась структура СМИ и само понятие журналистской профессии. Изменения коснулись и ценностных, сущностных основ, и самого характера профессии [12]. В России журналистика зародилась и всегда существовала как словесное творчество, была тесно связана с публицистикой и миссией служения обществу. В отечественной традиции журналист не только «сообщатель» новостей, но и их «осмысливатель», выразитель общественной (своей) точки зрения на динамичную реальность. Поэтому журналист был аналитиком, высказывал свои аргументированные оценки, пользовался богатыми ресурсами русского языка. В американской традиции, которая стала доминирующей в России, журнализм понимался всегда как новостная служба, как безоценочный, нейтральный рипотинг. При этом массмедиа являют собой микс журналистских, пропагандистках ПР-текстов, развлекательного контента и рекламы, то есть медиаконтента, который продается. Некритично приняв эту медиапарадигму в конце прошлого века, российские СМИ стали реализовать эту модель. Из печати практически ушли публицистические жанры, резко сократились количество аналитических публикаций, зато значительную часть объема изданий стали занимать рекламные тексты. Однако, российская аудитория относится к цивилизационному типу с иной ментальностью и в массе своей не приняла такой отстраненной чисто информационной манеры журнализма. Газеты стали постепенно возвращаться к традиционному для России стилю журналистики, особенно, как показывают наши исследования, на уровне малых газет, которые ближе всего к аудитории и в которых сохранились и публицистика, и коммуникативные жанры [1]. Вместе с тем надо признать, что многие изменения, которые произошли в 1990-е годы, были благотворны для России и других стран постсоветского пространства. Прежде всего, это демократические перемены, активизация гражданских структур, это прорывы в области медиатехнологий, в том числе широкое развитие конвергентной журналистики информационной эпохи [1]. Выделим несколько самых существенных особенностей этого нового глобального журнализма, существующего в условиях трансформации социально-культурных и технологических характеристик конвергентной онлайн-среды. Эти процессы часто амбивалентны, выражают и положительные, и негативные тенденции [1]. – Новый журнализм становится глобальным, не имеющим пространственных и временных границ, а журналист превращается в международного коммуникатора, подобного трансперсональному медиатору. – Журнализм становится универсальным, полифункциональным, способным выполнять любые роли и способствовать реализации разнообразных потребностей и интересов аудитории – от информационных и просветительских до развлекательных и рекламных. В то же время журнализм все более специализируется, диверсифицируется в связи с дифференциацией аудитории. – Журнализм стандартизируется, шаблонизируется, подчиняясь массовому стереотипизированному информационному продукту, циркулирующему в глобальных сетях. В то же время в нем заложена потенциальная возможность становиться все более креативной, творческой деятельностью, поскольку возможности для проявления творчества в условиях глобального сетевого общения поистине безграничны. – Журнализм все более становится виртуальным или виртуализирующимся, то есть переходящим от закрепленных, отпечатанных форм к виртуальным теле-, аудио-, сетевым фантомным формам представления информации. – Журнализм подчинен всем закономерностям нерасчлененного информационного потока: органично вплетен в рекламную, научную, деловую, политическую, художественную, личную и другую информацию, циркулирующую в глобальных сетях; становится все более синтезным, объединяющим разные способы представления информации (текст, графика, цвет, динамическое изображение, звук и т. п.). – Журнализм приобрел свойство супероперативности, или симультанности, когда сообщение и восприятие сообщения могут совпадать во времени. – Журнализм становится конвергентным, то есть представляющим контент на разных информационных платформах. – Журнализм становится мобильным, перенося информацию на мобильные носители. – Необыкновенно расширяются границы и возможности получения журналистом информации по сетям для осмысления, обобщения и передачи аудитории. – В этой связи журнализм все больше становится информационно вторичным, поскольку интернет-источники все чаще вытесняют непосредственное знакомство с объектом, наблюдение ситуации собственными глазами, общение с участниками на месте события. – Журнализм становится «надомной» работой с компьютером, не обязательно связанной с постоянным присутствием в редакции, то есть работой в более свободном режиме. – Усиливаются коммуникативные свойства журнализма, поскольку есть возможность использовать самые различные формы информационной медиации в режиме оперативного интерактивного сетевого общения. – Журнализм информационного века может проявлять свободу и независимость в выражении мнений и позиций, особенно если это касается сетевых медиа, хотя порой испытывает сильное давление коммерческих, политических, информационных структур. – Усиливаются его возможности манипулирования общественным мнением, укрепления информационной власти и давления на аудиторию при помощи информационных технологий. В то же время свобода выбора информации дает возможность аудитории противостоять информационному диктату. – Медиажурнализм становится саморегулируемым, ибо по каналам обратной связи может немедленно получать рекламации на свои публикации и постоянно корректировать их в зависимости от реакции информационных потребителей. – Информация как продукт журнализма все больше приобретает свойства товара или услуги наряду с другими видами услуг, предоставляемых сетями, то есть журнализм становится сервильным. – Особой чертой журнализма в системе мегаинформации становится его разностильность, разнохарактерность, разноплановость. – Глобальный журнализм все более приобретает черты массовой культуры, хотя одновременно может поставлять информацию и взаимодействовать со специальными, в том числе элитарными группами. – Журнализм становится все более толерантным, терпимым к любым мнениям, циркулирующим в системе мегаинформации, вынужден разделять позиции дуализма и в ценностных, аксиологических вопросах, ибо испытывает влияние разнополюсной ценностной разновариантности своей аудитории. Однако в то же время у журнализма есть возможности содействовать высоким просветительским идеалам, быть «полпредом» высоких гуманистических ценностей, адресоваться к духовной сфере людей. – Журнализм становится фактором, содействующим интеграции народов, интенсификации культурных и личных связей, консолидации и интеграции людей и в этом смысле важным фактором формирования цивилизации, хотя может быть использован и в узконациональных целях. – Наряду со все большей технологической профессионализацией журнализм, как особая профессия, отчасти «депрофессионализируется», потому что все чаще любые интернет-пользователи выступают в роли коммуникаторов и «сообщателей» информации, подобной журналистской. Можно условно широкую медиацию в глобальных сетях назвать «интернет-медиацией». – Журнализм превращается в общедоступную, открытую более чем когда-либо в прошлом, профессию. Журнализм рискует потерять свое былое значение в связи с нашествием непрофессионалов, в связи с необъятностью поля пользователей глобальных сетей. Но, с другой стороны, именно из-за этой необъятности информационных ресурсов и субъектов информационной деятельности профессия журналиста, возможно, приобретет еще больший вес, ибо всегда нужны навигаторы, координаторы, лоцманы в море информации. Журналисты будут играть (и уже играют) роль компаса, путеводителя, медиатора, отбирающего, анализирующего и компонующего самые важные, актуальные сообщения в безграничном поле глобальной информации. О широком распространении конвергенции в печатных СМИ даже локального уровня, говорит опрос журналистов средних и малых городов России, проведенный в 2014 году на факультете журналистики МГУ [1], в ходе которого опрошены редакторы и журналисты 66 редакций 26 субъектов федерации всех 8 округов Российской федерации. Оказалось, что только 13 % таких редакций выпускали исключительно печатное издание, остальные выкладывали свои издания в интернет, либо выпускали интернет-версию, либо другим образом присутствовали в онлайн-пространстве. 11% делали контент для радио, 8% для радио и даже в 4 % случаев – для мобильных медианосителей. Сейчас этот процент, конечно, выше. Журналисты газет средних и малых городов России отметили, что новые технологические условия кардинально (32% ответов) и отчасти (56%) изменили характер журналистского труда [1] (см. табл.1) Таблица 1. жүктеу/скачать 4,38 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|