72
Устремленность людей Запада к былым культурным эпохам или
экзотическим культурам Востока означает восстание духа против
окончательного перехода культуры в цивилизацию, но восстание слишком
утонченного, упадочного, ослабленного духа. Н. Бердяев пишет о том, что
современные социокультурные процессы подрывают основы банальной
теории
прогресса, в силу которой верилось, что будущее всегда лучше
предыдущего, что человечество восходит по прямой линии к высшим
формам жизни.
Высшим стремлением духовной культуры, которая сама есть способ
самосознания бытия человека, выступает ее воплощение в национальной
идее. Нехватка ее ощущается и в современной социокультурной ситуации
стран СНГ. Страна способна играть достойную
роль в мире до тех пор,
пока ее творчески активное население вдохновлено национальной идеей,
преобразующей мир (например, американская мечта). Можно утверждать,
что рефлексия над национальной идеей является необходимой стороной
культур философии. И как раз в этом заключается ценная сторона
творческого наследия Н. Бердяева. Рассмотрение национальной идеи как
ориентира культуры глубоко укоренено в русской социальной мысли.
Четко сформулировал ее В. Соловьев: "Восстановить на земле этот верный
образ божественной Троицы – вот в чем русская идея" [32, с. 246]. В
основе русской идеи лежит созданная монахом Филофеем в ХVII веке
концепция Москвы как Третьего Рима. Н. Бердяев пишет: "Русский народ,
по
своей вечной идее, не любит устройства этого земного Града и
устремлен к Граду Грядущему, к Новому Иерусалиму, но Новый не
оторван от огромной русской земли, он с ней связан, и она в него войдет"
[33, с. 78].
Даже в условиях иллюзорной идеологии большевизма русская идея
сохранялась, правда, в искаженной форме. "В сознании русской идеи,
русского призвания, – отмечает также Н. Бердяев, – произошла подмена.
73
И Москва –
Третий Рим, и Москва – Третий Интернационал связаны с
русской мессианской идеей, но представляют ее искажения" [33, с. 44].
Как есть принципиальные отличия Востока от Запада, так и есть
специфика России, от Запада ее отличает отсутствие доминанты прав
личности, ее свободы и собственности; от Востока –
отсутствие
стремления раствориться во всеобщем: потустороннем или постороннем.
Русский далек от внезапной мистики индийцев, так и от социальной
стабильности китайцев. На это обращает внимание и Н. Бердяев: "Русское
мышление гораздо более тоталитарно и целостно, чем мышление
западное, более дифференцированное, разделенное на категории" [33, с.
44].
Национальная идея тесно взаимосвязана с
национальным
характером. Вернемся к истокам исторического анализа национального
характера русского народа. Н.А. Бердяев писал: "Есть соответствие
между необъятностью, безграничностью, бесконечностью русской
земли и русской души, между географией
физической и географией
душевной. В душе русского народа есть такая же необъятность,
безграничность, устремленность в бесконечность, как в русской
равнине. Поэтому русскому народу трудно было овладеть этими
огромными пространствами и оформить их. У русского народа была
огромная сила стихии и сравнительная слабость формы. Русский народ
не был народом
культуры по преимуществу, как народы Западной
Европы, он был более народом откровений и вдохновений, он не знал
меры и легко впадал в крайности. У народов Западной Европы все
гораздо более детерминировано и оформлено, все разделено на
категории и конечно. Не так у русского народа" [33, с. 82-84]. В
поэтической форме эти идеи красочно переданы Ф. Тютчевым:
Достарыңызбен бөлісу: