Учебное пособие для магистрантов. Астана: Мастер по
νίψομαι ̓εν ̓αθωοις τὰς χει̃ρὰς
жүктеу/скачать 3,42 Mb. Pdf көрінісі
|
Лингвистическая методология текст учебника русс
| νίψομαι
̓εν ̓αθωοις τὰς χει̃ρὰς μου καὶ κυκλωσω τὸ θυσιαστήριὸν σου [Син пс, с.204,122]. По-видимому, во время жертвоприношения умывают руки в неповинной крови жертвенного животного, а затем обходят вокруг алтаря в церкви. Справедливость нашего рассуждения эксплицируется в другом месте Синайской псалтыри: «Възвеселитъ ся праведникъ егда видитъ местъ, руце свои оумыетъ во кръви грешника» [Син пс, с.71, пс.57,11] – ἐυφρανθήσεται δίκαιος ̔όταν ̓ίδη ̓εκδίκησιν τὰς χει̃ρας ἀυτου̃ νίψεται ̓εν τὼ ἁίματι του ̔αμαρτωλου [Син пс, с.204]. Анализ древнеславянского эмпирического материала показывает, что символы древнерусской ментальности в семантическом статусе К1 заимствованы из среднегреческих сакральных текстов Священного Писания через болгарское посредство. В семеме К1 сохраняется мотивированность с непосредственной внеязыковой сущностью, то есть ощущается не только денотат, но и общий иконический концепт, который замещается другим значением, появившимся еще в древнейшую эпоху. Эти символы-синкреты отражают византийскую ментальность кафолического христианства, а последнее, в свою очередь, проецирует рефлексы античной культуры. Кроме того, эти символы стали символами благодаря прецессии и были восприняты переводчиками и авторами оригинальных сочинений в Киевской Руси. Воспринятая ментальность усложнила структуру древнерусского мировоззрения, сформировав не диглоссию и не двоеверие, а триглоссию и троеверие. Итак, появилась специфическая языковая картина мира восточных славян, что отражает непонятную для европейцев особую древнерусскую ментальность. Мы попытались вскрыть лингвистические и экстралингвистические особенности этого удивительного мироощущения восточных славян. Теперь приступим к рассмотрению семем К2 и К3. Семемы К2 и К3 являются целостными, немотивированными, так как их семантическое наполнение сводится только к одной коннотативной семеме, которая репрезентируется только в составе идиомы. Так, М.М. Копыленко и З.Д. Попова семему К2 трактуют как «крайнюю степень метафоризацию, доведенную до ее аннигиляции (К2К2 втирать очки )», то есть аннигиляцию мы понимаем как прецессию в структуре диссипации, которая не сохраняется в рефлексивной памяти носителей языка, но удерживается системой языка. Другими словами, не ощущается иконический концепт этой семемы. В европейской традиции сложилось близкое, но несколько иное представление, понимаемое с точки зрения когнитивной науки, связанное с научными разысканиями Дж. Лакоффа. Крайняя степень метафоризации представляет одну область знания через призму другой, то есть как семантический сдвиг из области источника (source) в область мишень (target), которые 52 не связаны по своей сущности, так как, отмечает Дж. Лакофф, этот процесс основан на соответствиях в опыте человека. Полагаем, что следует здесь говорить не о «крайней метафоризации», а необходимо учесть одно, но существенное явление, связанное не с семантическим сдвигом, а с формированием символа-синкреты. Хотя семантический сдвиг у синкреты возник в глубокой древности, и возникшее значение стало сингулярным, оно обозначилось неизменным и единственным в составе идиомы. Именно такие идиомы возникли благодаря многократной прецессии в структуре диссипации и стали символами ментальности этноса. Теперь, что касается семемы К3. Семема обладает самой крайней степенью изоляции от денотативных семем. Этот процесс является наиболее древним и необходимо определить, как же протекала синергия в структуре диссипации в той или иной языковой системы. Процесс происходил разными путями, в силу этих причин когнитивный концепт образований выявить крайне сложно, так как произошла глубокая изоляция семемы К3 от ее денотативных значений. Для их обнаружения требуется определить: 1) язык заимствования и как в этих языках протекала прецессия; 2) диалектные говоры, и рассмотреть была ли в языке диалекта прецессия; 3) профессиональный язык, как происходил переход от плюральности значений к сингулярности в образовании терминосистем; 4) диссипация в народно-разговорной среде; 5) словоформы, вышедшие из употребления в современных языках, но сохранившиеся в живых естественных языках в составе тех или иных идиом. Ср., примеры, извлеченные нами из работы М.М. Копыленко и З.Д. Поповой: жүктеу/скачать 3,42 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|