1 См. выше. С. 185—186. 2 Гипотеза в экспериментальных науках есть форма вопроса, сопровождаемого предварительным ответом.
200
меняя язык, и добавляют к этому всевозможного рода размышления, приходящие им на ум.
История, из опасения запутаться в обилии сбивчивых своих материалов, должна поставить себе за правило всегда оперировать с помощью вопросов, как и другие науки1. Но как ставить вопросы в науке, столь отличной от других наук? Это основная задача метода. Ее можно разрешить, только начав с определения существенного характера исторических фактов, отличающего эти факты от фактов других наук.
Экспериментальные науки имеют дело с реальными и цельными предметами. Наука, самая близкая к истории по своему предмету, описательная зоология, действует, исследуя реальное и целое животное. Организм животного видят во всей его совокупности, затем рассекают, чтобы разложить на составные части, а рассечение — это анализ в истинном смысле этого слова (àvaXtieiv значит „расчленять"). Сверх того, можно вновь собрать вместе все отдельные части организма, чтобы видеть строение целого, — это реальный синтез. Можно рассмотреть далее реальные движения, составляющие функционирование органов, чтобы наблюдать взаимодействие частей организма. Наконец, можно сравнивать реальные единицы и видеть, чем они походят друг на друга, получая, таким образом, возможность классифицировать их сообразно их действительным сходствам. Наука есть объективное знание, основанное на реальных анализе, синтезе и сравнении; непосредственный вид предметов руководит ученым и подсказывает ему, какие нужно ставить вопросы.
В истории ничего подобного. Часто говорят, что история есть „видение" (vision) фактов прошедшего и что она действует путем „анализа"; это две опасные метафоры, если позволить ими себя обмануть2. В истории не видят ничего
