Эзотерические рассмотрения кармических взаимосвязей

В течение столетий после Мистерии Голгофы все это ра­зыгрывается в Жизнедухе Христа. Так что словно в некоем духовном видении, хотя и в природном мире, в этой игре моря и скал, воздуха и света с того места ощущался изнутри духов­ный факт Мистерии Голгофы.

Поймите меня правильно, мои дорогие друзья! Тогда две­надцать рыцарей, принадлежащих к кругу короля Артура, взи­рали на море, и поскольку они выполняли те упражнения, кото­рые опирались на мистерии двенадцати созвездий круга Зоди­ака, они лицезрели — в первом, втором, третьем, четвертом, пятом христианских столетиях — не просто игру сил приро­ды: это было так, как если бы можно было начать что-то читать, — как если бы иметь перед собой некую книгу, на которую можешь просто смотреть или начать читать. Там вспыхивал световой блик, там вспенивался гребень волны, там Сол­нце отражалось от какой-либо скалы, тут морской прибой бил­ся о скалистый берег, — и все это образовывало некую кон­фигурацию; все это текучее, струящееся, что-то знаменующее являло собой некую истину, которую можно расшифровать.

Если это расшифровывали, тогда в книге природы читали о духовном факте Мистерии Голгофы, ибо все это было прони­зано Жизнедухом Христа.

Там, в Азии, совершилась Мистерия Голгофы; она охватила души, сердца людей, она глубоко проникла в их душевную жизнь. Надо хоть однажды узреть первых христиан и заме­тить, какой переворот произошел в их душах. В то же самое время, когда здесь, на Западе, разыгрывалось то, что я сейчас описал, там, на Востоке, реальный Христос, нисшедший на Зем­лю, оставив своего Духочеловека вверху, на Солнце, а своего Жизнедуха — в атмосфере Земли (ибо Он принес на Землю Свое «Я» вместе со Своим Самодухом), проникал в сердца людей, двигаясь с Востока на Запад — через Грецию, Север­ную Африку, Италию, Испанию в Европу. Это происходило в то же самое время, когда здесь, на Западе, Христос проникал через мир природы.

Итак, мы видим, что отсюда, в направлении с Запада на Восток, внутри мира природы действовало духовное течение, прочитываемое теми, кто может читать, — действовала Мисте­рия Голгофы как своего рода естествознание рыцарей высоко­го ранга Артурова Круглого стола. А в направлении с Восто­ка на Запад действовало иное духовное течение — действова­ло не через ветер и морские волны, не через воздух и воду, не через горы и солнечные лучи, а через кровь людей, через серд­ца людей, пронизывая их кровь, — действовало из Палестины через Грецию вплоть до Италии и Испании.

Таким образом, мы можем сказать: с одной стороны, это идет через мир природы, а с другой — через кровь, через сердца людей. Эти два течения идут друг другу навстречу. Одно из них происходит еще в мире природы: оно существует и поныне, присутствуя в чисто языческих течениях; оно несет дохристианского, языческого Христа — того Христа, который как Солнечное Существо вещал таким людям, как рыцари Круглого стола, а также и многим другим до Мистерии Голгофы. Это течение проносит через мир дохристианского Христа еще и во время Мистерии Голгофы; и многих его последователей можно возводить к рыцарям Артурова Круглого стола. Одна­ко еще и сегодня можно натолкнуться на эти вещи: существу­ет языческое христианство, которое не связано с историчес­ким событием Голгофы.

А навстречу ему идет то христианство, которое связано с Мистерией Голгофы и проходит через кровь людей, через сер­дца и души людей. Эти два течения идут друг другу навстре­чу: дохристианское Христово течение — эфиризированное, можно сказать, — и христианское — Христово течение. Одно из них позднее стало известно как Артурово течение, а другое — как течение Грааля. Оба они встречаются позднее. И встре­чаются они друг с другом внутри Европы, — прежде всего, в духовном мире.

Как назвать это христианское Христово течение? Христос, который сошел на Землю через Мистерию Голгофы, вступил в сердца людей. В сердца людей он вступал в направлении с Востока на Запад, начиная с Палестины — через Грецию, через Италию в Испанию. Это христианство Грааля распространя­лось через кровь, через сердца людей. Христос предпринял Свой поход с Востока на Запад.

Навстречу ему шел с Запада духовно-эфирный образ Хрис­та, вызванный Мистерией Голгофы, но еще несущий в себе Христа в связи с мистерией Солнца.

Величественное, чудесное происходит за кулисами мировой истории. С Запада идет языческое христианство — Артурово христианство, выступающее также под другими наименования­ми и в другой форме; с Востока же Христос шествует в серд­цах людей. Совершается встреча: Христос — реальный Хрис­тос, пришедший на Землю, — встречается со Своим образом, стремящимся навстречу Ему в направлении с Запада на Вос­ток. Встреча происходит в 869 году. До этого года мы отчет­ливо различаем то течение, которое проходило через север Европы и через Центральную Европу и которое, безусловно, несло в себе Христа как Солнечного Героя, — хотя бы оно и называло его Бальдуром или еще как-нибудь иначе. И под знаменем Христа как Солнечного Героя Артуровы рыцари рас­пространяли свою культуру.

Другое течение, которое коренилось в сердцах людей и ко­торое позднее стало течением Грааля, — его можно легче уз­реть на юге идущим с Востока; оно несет настоящего, истинно­го, реального Христа. Течение же, приходящее навстречу с За­пада, несет Его космический Образ.

Встреча Христа с Самим Собой — Христа как Брата чело­века и Христа как Солнечного Героя, присутствующего еще только в образе, — эта встреча, это слияние Христа со Своим собственным образом имеет место в девятом столетии.

* * *

Если мы ясновидчески взглянем на это преисполненное зна­чения Артурово течение, идущее с Запада на Восток, то окажет­ся, что оно вносит в земную цивилизацию солнечный импульс. Внутри течения Артура волнообразно действует и творит то, что можно назвать, следуя христианской терминологии, Михай­ловым течением, — тем Михайловым течением в спиритуальной жизни человечества, в какое мы, современные люди, втянуты с конца 70-х годов прошлого столетия. Та сила, которую мы мо­жем обозначить христианским именем Гавриила, правила перед тем в европейской цивилизации от трех до четырех столетий и была в конце 70-х годов XIX столетия сменена правлением Михаила, которое опять-таки будет длиться от трех до четырех столетий; оно будет волнообразно действовать в духовной жиз­ни людей, — и как раз внутри него мы теперь находимся.

В наше время мы стремимся указывать на такие Михайловы течения, ибо сами тоже живем внутри Михайлова течения.

Мы находим это течение, когда во время, которое непосред­ственно предшествовало Мистерии Голгофы, всматриваемся в исходящее из западной Англии течение Артура, первоначально получавшее свои стимулы от мистерий Гибернии. Мы видим это Михаилово течение в его более древней форме, когда взи­раем на то, что за столетия до Мистерии Голгофы совершило, исходя из северной Греции, из Македонии, то космополитичес­кое течение, которое связано с именем Александра Великого и находилось

под влиянием аристотелизма. То, что в дохристи­анское время произошло благодаря Аристотелю и Александру, находилось тогда в сфере Михайлова правления так же, как мы теперь снова находимся в сфере Михайлова правления; тогда, как и теперь, в духовной жизни на Земле присутствовал Михаилов импульс. Всегда, когда Михаилов импульс присут­ствует в земном человечестве, то, что основано в некоем куль­турном центре, в некоем спиритуальном центре, распространя­ется среди многих народов Земли, во всех странах, где только возможно.

Это произошло в дохристианское время благодаря похо­дам Александра. Тогда то, что было обретено внутри гречес­кой культуры, распространяется среди человечества. И если бы Аристотеля и Александра спросили: «Откуда у вас в сер­дцах импульс к распространению духовной жизни вашего вре­мени?» — то они (правда, употребляя другое имя) по суще­ству ответили бы так: «От импульса Михаила, — того, кто как служитель Христа действует с Солнца». Ибо из числа тех различных Архангелов, которые, сменяя друг друга, пра­вят культурой человечества, Михаил, который правил во время Александра Великого и снова правит в нашу эпоху, при­надлежит к Солнцу. Архангел, который правит в следующую эпоху, Орифиил, принадлежит к Сатурну. Следующий за ним, Анаил, принадлежит к Венере. Архангел Захариил, который правил европейской цивилизацией в IV —V столетиях, при­надлежит к сфере Юпитера. Затем из сферы Меркурия при­шел Рафаил, и в его время в особенности расцветал некий род медицинского способа мышления, лежавший в основе раз­вертывавшейся тогда европейской цивилизации. Потом, пос­ле XII столетия, пришел Самуил. Самуил принадлежит к Марсу. Потом пришел Гавриил, принадлежащий к сфере Луны. И вот, с 70-х годов XIX столетия снова выступает Михаил, принад­лежащий к сфере Солнца. Так в этом ритме продолжается правление духовной жизнью Земли, совершаемое этими се­мью сменяющими друг друга существами из иерархии Архан­гелов. Итак, обратив свой взор в прошлое, спросим: когда было предыдущее Михаилово правление? — Оно было во время Александра Великого. Оно было тогда, когда то, что в течение столетий развивалось как греческая цивилизация, было перенесено в Азию, в Африку, сосредотачивалось в духовно могучем городе Александрии с его значительной духовной жизнью.

Для оккультного, ясновидческого взора это представляет собой своеобразное зрелище. За пару столетий до Мистерии Голгофы можно увидеть, как от Македонии на Восток — зна­чит, опять-таки в направлении с Запада на Восток, но уже дальше на Восток, — идет духовное течение, какое потом рас­пространяется от англо-ирландских душ опять-таки с Запада на Восток. Во время Александра Великого на Земле правит Михаил. Во время же короля Артура Михаил действует с Солнца, внося свыше то самое, что мною было вам описано.

Но как же обстояло дело позднее, — после того как совер­шилась Мистерия Голгофы, — с распространением того арис­тотелевского способа мышления, который был перенесен в Азию благодаря военным походам Александра Великого?

Мы видим, как в то самое время, когда Карл Великий на свой лад основывал в Европе некий род христианской культу­ры, в Передней Азии действует Гарун аль Рашид. Мы видим, что при дворе Гарун аль Рашида собралось и соединилось вместе все то из восточной мудрости, спиритуальности, что было там в архитектуре, в искусстве, в науке, в религии, в литературе, в поэзии, — во всем. И мы видим рядом с Гарун аль Рашидом его советника, который, правда, в той его жизни не был посвящен во все, однако он был посвященным в древ­ние времена — в его прошлой земной жизни. И мы видим, как у этих двух людей — у Гарун аль Ршида и его советника — совершенно изменяется то, что было насаждено в Азии как аристотелизм, — то, что еще было явлено Аристотелем из древ­ней мудрости о природе человека и чему он учил. Мы видим, как при дворе Гарун аль Рашида то, что было александризмом, что было аристотелизмом, пронизывается и пропитывается ара­бизмом, магометанством.

И далее мы видим, как в христианское развитие переносит­ся то, что изошло от Гарун аль Рашида, от арабизма. Вновь, через Грецию, но в особенности через Северную Африку, через Италию и Испанию, в христианство вносится арабизм.

Но Гарун аль Рашид и его советник еще до того прошли через врата смерти. Во время жизни, которую они вели теперь в надземном мире после смерти и до нового рождения на Земле, они следили за тем, как там, внизу, совершались походы арабов и мавров в Испанию, следили из духовного мира за развитием того, что они взрастили сами и что распространя­лось их преемниками. Гарун аль Рашид направляет свой взор из духовного мира преимущественно на Грецию, Италию, Испа­нию, а его советник — на то, что шло с Востока через страны, расположенные к северу от Черного моря, через Россию — вплоть до Центральной Европы.

Перед нами встает вопрос: а что произошло с самим Алек­сандром, с самим Аристотелем? — Они были глубоко связаны с Михайловым правлением, однако не в то время, когда на Земле совершилась Мистерия Голгофы.

Мы должны живо представить себе эти два противополож­ных друг другу образа. Вот на Земле живут люди — совре­менники Мистерии Голгофы. Христос становится человеком, проходит через Мистерию Голгофы, затем продолжает жить в сфере Земли. А что происходит тогда на Солнце? Там находятся души, которые тогда тяготели к Михаилу, жили в сфере Михаила. Эти души с Солнца лицезреют, как Христос остав­ляет Солнце. На Земле находятся те души, которые лицезре­ют пришествие Христа, а на Солнце — души, которые лицезре­ют уход Христа с Солнца: они видят Его нисходящим к Зем­ле. В этом и состоит упомянутая противоположность. И вот что преимущественно переживают человеческие души, кото­рые в своей земной жизни принимали участие в Михаиловом правлении во время Александра Великого: они переживали, так сказать, обратное событие Христа — уход Христа с Солн­ца. Они живут дальше (об их инкарнациях, не имевших реша­ющего значения, я не хочу теперь упоминать) и переживают в духовном мире эпоху IX столетия, имевшую большое значение для Земли, — приблизительно 869 год. Ибо тогда имеет место двоякое. Во-первых, происходит то, о чем я сейчас говорил вам: встреча Христа с его отображением, с Его Жизнедухом, — с тем, что еще оставалось от дохристианского, языческого Христа. Но тогда имела место также встреча в духовном мире тех индивидуальностей, которые жили в Александре Великом и Аристотеле, с той индивидуальностью, которая жила в Гарун аль Рашиде, и с той, которая жила в его советнике. Магометан­ский аристотелизм из Азии в его духовном развитии у Гарун аль Рашида и его советника (после их смерти) встретился с Александром и Аристотелем (после их смерти). Тут, с одной стороны, были александризм и аристотелизм, воспринявшие в себе магометанство, — с другой стороны, был истинный арис­тотелизм, а не те позднейшие учения, которые уже прошли через людскую переработку. Аристотель же и Александр ви­дели Мистерию Голгофы с Солнца.

Тогда на этом своего рода небесном соборе произошло ве­ликое размежевание между магометанским аристотелизмом и христианизированным аристотелизмом, но аристотелизмом, хри­стианизированным в духовном мире.

Так что можно сказать: здесь, в духовном мире, непосред­ственно граничащим с физическим, земным миром, Александр с Аристотелем и Гарун аль Рашид с его советником размеже­вались относительно дальнейшего процесса христианизации Ев­ропы, учитывая то, что должно произойти в конце XIX столетия, в XX столетии, когда Михаилово правление снова сможет наступить на Земле.

И все это было озарено событием встречи Христа со Сво­им отображением. Все это находилось под впечатлением от этой встречи. В том спиритуальном мире, который непосред­ственно граничит с физическим миром, была интенсивным образом запроектирована, можно сказать, прочерчена пункти­ром духовная жизнь людей.

А внизу, на самой Земле, собрались в Константинополе на Восьмой Вселенский собор*(*Называя Константинопольский собор 869 г. «Восьмым Вселенским», Р. Штейнер следует католической традиции (русское православие при­знает лишь семь Соборов древней Церкви в качестве Вселенских). Прим. ред. На этом соборе 869 г. так называемая трихотомия была объявлена еретической (см. в частности: Вильман. История идеализма, том 2, стр. 111, I издание, Брауншвейг, 1894 г.).) отцы Церкви, которые договори­лись, что человек состоит не из тела, души и духа, но всего лишь из тела и души; душа же обладает некоторыми духовны­ми свойствами. Трихотомия — так называлось то положение, что человек состоит из тела, души и духа, — трихотомия была аннулирована. Кто в Европе продолжал верить в нее, тот ста­новился еретиком. Христианское духовенство в Европе при всех обстоятельствах избегало упоминать о трихотомии — о теле, душе и духе: говорили только о теле и душе.

То событие решающего значения, которое произошло в 869 году в сверхчувственных мирах (которое было вам описано), отбросило свою тень в нижний мир. Мрачный период Кали Юги получил особенный импульс к усилению своего мрака тогда, когда в вышнем мире произошло то, что я сейчас описал вам.

Таков был действительный ход событий: в физическом мире состоялся Константинопольский собор, на котором был анну­лирован дух; в сверхчувственном мире, непосредственно гра­ничащем с физическим миром, состоялся небесный собор, про­исходивший в то время, когда Сам Христос встретился со Своим отображением.

Однако было совершенно ясно: надо ждать, пока на Земле сможет начаться новое Михаилово правление. Но всегда на­ходились учителя, которые кое-что знали — пусть в несколько упадочной форме — о том, что, собственно, совершается за кулисами здешнего существования; всегда находились учите­ля, которые знали, как в образах — пусть порою не очень верных — передать духовное содержание мира, — то, что ле­жит в основе происходящего в духовном мире, непосредствен­но граничащем с миром физическим. И такие учителя время от времени находили уши, которые их слушали. И эти уши принадлежали людям, которые так слушали о христианстве, что из случайно услышанных несовершенных слов извлекали кое-какие сведения о том, что наступит в XX столетии, когда снова начнется Михаилово правление на Земле.

В тех людях, мои дорогие друзья, тогда были воплощены ваши собственные души, и эти люди внимали тем, кто говорил о грядущем Михаиловом правлении, — говорил под влиянием импульсов, какие исходили из того небесного собора, о кото­ром мною было сказано.

Из подобных переживаний в прошлой жизни в ранние хрис­тианские столетия, — не непосредственно в IX столетии, а рань­ше или позднее его, но в особенности раньше, — развилось потом побуждение (когда в конце XIX начале XX столетий снова наступило Михаилово правление) бессознательно взи­рать на то место, где теперь под влиянием Михайлова правле­ния снова взращивается действительная спиритуальная жизнь. Она взращивается в душах тех людей, которые слушали учения, содержащие некоторые тайны, о каких было сказано сегодня.

Так в человеческих душах кармически взращивается страс­тное желание прийти к тому христианству, какое под влияние Михаила начало распространяться с конца XIX и начала XX столетий. И то, что прежде пережили эти души, — это в тепе­решнем перевоплощении находит свое выражение в том, что определенные души находят доступ к антропософскому дви­жению.

* * *

Учения, которые исходили из слияния древнего, дохристи­анского космического христианства и внутреннего христианс­кого учения, — учения, которые исходили из духовного и творящей деятельности природы, а вместе с тем были связаны с Мистерией Голгофы, — продолжали дальше излагаться на Земле, когда те души, которые теперь чувствуют влечение к антропо­софии, уже опять прошли через врата смерти и вели жизнь между смертью и новым рождением; некоторые из них затем снова воплотились на Земле. Мы видим, что на Земле продол­жали жить древние учения, которые ясновидчески еще воспри­нимали христианство на космический лад, — те древние уче­ния, которые продолжали традиции, восходящие к древним ми­стериям. Мы видим, что такие учения взращивались важными европейскими школами, как, например, школой Шартра в XII столетии, где учили столь значительные учителя, как Бернард Сильвестр, Алан Островитянин и другие великие учителя. Мы видим, как такие учения жили и действовали, например, в Брунетто Латини. Брунетто Латини, великий учитель Данте, нес такие учения в себе. Таким образом, мы видим, как взращивает­ся взаимосвязь между космическим христианством и чисто человеческим, земным христианством, которое все больше и больше брало верх на Земле.

И тогда происходило нечто весьма значительное. Те люди, которые были воплощены в эпоху Александра Великого и собирались вокруг Архангела Михаила, жили теперь в духов­ном мире. Они взирали оттуда на то, что происходило на Зем­ле в христианском развитии благодаря учителям Шартра. Но они ожидали того времени, когда учителя Шартра — после­дние, кто еще учил о космическом христианстве, — сами взойдут в духовный мир. И в определенный момент в конце XII столетия — начале XIII столетий в той надземной сфере, кото­рая непосредственно граничит с земной, посмертно встрети­лись учителя Шартра, более платонически настроенные, с теми, кто проводил небесный собор 869 года. И тогда имел место (если я смею употребить тривиальное земное выражение для обозначения столь возвышенного события) своего рода ду­ховный разговор между теми учителями Шартра, которые толь­ко что взошли в духовный мир и должны были теперь пере­живать свое дальнейшее развитие в духовном мире, и другими душами, которые должны были спуститься для воплощения на Земле и среди которых были индивидуальности самих Алек­сандра и Аристотеля, воплотившиеся сразу вслед за этим в рядах ордена доминиканцев. И на Земле возникло то, что ныне мало признается, но заслуживает по своему значению более углубленного познания, — а именно, схоластика, послужившая подготовкой для всего того, что должно было иметь место в позднейшую эпоху правления Михаила.

И для того, чтобы верно вжиться в христианство, чтобы полностью оказаться внутри христианства, те души, которые принадлежали сфере Михаила и жили на Земле в эпоху Алек­сандра Великого, а потому не жили в ранних христианских столетиях (или пережили их в инкарнациях, не имевших реша­ющего значения), — они воплотились в ордене доминиканцев или в других христианских монашеских орденах, но преимуще­ственно в ордене доминиканцев. Затем через врата смерти они взошли в духовный мир и действовали дальше в духовном мире.

И вот в XV столетии и вплоть до XVI столетия, — ибо для духовного мира соотношения времени являются совсем ины­ми, — в сверхчувственном мире имело место грандиозное на­ставление, которое исходило от самого Архангела Михаила и давалось им его сторонникам. Тогда была основана, так ска­зать, некая сверхчувственная, спиритуальная школа, в которой учителем был сам Михаил, — школа, в которой принимали участие соответствующие люди, которые прежде были инспи­рированы через вживание в то христианство, какое мною было описано. Все множество развоплощенных человеческих душ, примыкавших к Михаилу, приняло участие в этой великой школе, которая сверхчувственно имела место в XIV, XV, XVI столети­ях. Все те существа из иерархий Ангелов, Архангелов и Арха-ев, которые примыкали к Михайлову течению, приняли учас­тие в этой школе. Многочисленные элементарные существа тоже приняли в ней участие.

Тогда имел место важный обзор всей сущности древних мистерий. Среди упомянутых душ были оглашены точные сведения о сущности древних мистерий. Были рассмотрены мистерии Солнца и мистерии других планет. Но была откры­та также перспектива в будущее — в то, что должно насту­пить в новой эпохе Михаила, которая начинается с конца XIX столетия (и в которой мы теперь живем). Все это прошло через упомянутые души. Это были те самые души, которые в нашу Михайлову эпоху чувствуют тягу к антропософскому движению. Между тем на Земле имел место можно сказать, последний натиск. Гарун аль Рашид, перевоплотившись, по­явился в качестве Бэкона Веруламского; он обосновал в этом своем воплощении импульс материализма. Универсальность Бэкона Веруламского — от Гарун аль Рашида; также и то, что живет в Бэконе Веру дамском как интеллектуализм, как материализм, — от Гарун аль Рашида. Бэкон появился как перевоплощение Гарун аль Рашида. Его советник, пошедший по другому пути, перевоплотившись, появился в качестве Амоса Коменского.

Таким образом, мы видим, как в сверхчувственном мире хри­стианство в свете аристотелизма проходило свое основное раз­витие в XIV, XV, XVI, XVII столетиях и так далее; а на Земле тогда же был духовно обоснован материализм: в науке мате­риализм был обоснован перевоплотившимся Гарун аль Рашидом, а именно Бэконом Веруламским; в деле же воспитания и обучения, в педагогике, материализм был обоснован Амосом Коменским, то есть перевоплотившимся советником Гарун аль Рашида.

И Амос Коменский, и Бэкон — оба они, пройдя через врата смерти, примечательным образом действовали в духовном мире. Когда Бэкон Веруламский проходил через врата смерти, то обнаружилось, как вследствие того особенного способа мышления, какое его душа имела в Бэконовой инкарнации, из его эфирного тела изошел целый мир демонических идолов, кото­рые наполнили тот духовный мир, о котором я только что говорил и в котором совершались последствия того собора душ, тех индивидуальностей, которые получали наставления от Михаила. В этом мире распространились упомянутые идолы.

Дело обстоит так, как это изображено в моей первой мисте­рии-драме: то, что происходит на Земле, вызывает могуще­ственные последствия в духовном мире. Земной умственный склад Бэкона произвел суматоху в духовном мире, так что там распространился целый мир демонических идолов.

А из того, что Амос Коменский обосновал на Земле как собственно материалистическую педагогику, образовалась, так сказать, основа, сфера действия, мировая атмосфера для идолов Бэкона. Можно сказать так: Бэкон доставил идолов, а то, что принадлежало к этим идолам как другое царство, доставил им Амос Коменский своей деятельностью на Земле. Подобно тому, как мы, люди, имеем вокруг себя минеральное царство, расти­тельное царство, так и эти идолы Бэкона нуждались в том, чтобы иметь вокруг себя другое царство.

Борьбе со всем этим, борьбе с этими демоническими идола­ми посвятили себя теперь те индивидуальности, которые не­когда были на Земле под водительством Александра и Арис­тотеля. Она разыгрывалась вплоть до того момента, когда на Земле произошла французская революция.

Идолы, которых не удалось победить, — те демоны, идольс­кие демоны, которые, так сказать, ускользнули при этой битве, — затем спустились к Земле и инспирировали материализм XIX столетия со всем тем, что последовало потом.

Именно они суть инспираторы материализма XIX столетия!

И те души, которые оставались в сверхчувственном и пользо­вались — при помощи, получаемой от индивидуальностей Алек­сандра и Аристотеля, — наставлениями Михаила, потом они с теми импульсами, которые я описал, снова пришли на Землю в конце XIX и в начале XX столетий. Многих из этих душ можно опять распознать в тех, кто примыкает к антропософс­кому движению. Такова карма людей, которые честно, душев­но искренне примыкают к антропософскому движению.

Это есть нечто потрясающее, когда таким образом описыва­ешь то, что непосредственно находится за кулисами современ­ных внешних событий. Но это есть то, что под влиянием Рож­дественского импульса, исходящего из Гётеанума, должно быть погружено в души, в сердца тех, кто называет себя антропосо­фами. Это нечто такое, что должно жить в сердцах, в душах тех, кто называет себя антропософами. И это будет придавать такому человеку силу действовать дальше. Ибо те, кто по сути теперь антропософы, — кто поистине честно есть антропосо­фы, — будут иметь сильное стремление вскоре опять прийти из вышнего мира на Землю. И в составе Михайлова пророче­ства предусматривается, что души многочисленных антропосо­фов в конце XX столетия опять придут на Землю со следую­щей целью: то, что ныне должно быть с великой силой основа­но как антропософское движение, довести до полной кульми­нации.

Это побуждает антропософов сказать: «Вот я, во мне есть антропософский импульс. Я познаю его как Михаилов им­пульс. Я нахожусь в состоянии ожидания и в этом ожидании укрепляю себя в настоящее время посредством верной антро­пософской работы. Я использую тот краткий промежуток вре­мени, который будет уделен душам именно антропософов в XX столетии между смертью и новым рождением, чтобы в конце XX столетия опять прийти на Землю и с гораздо боль­шей спиритуальной силой продолжать антропософское движе­ние. Я подготавливаю себя к этому новому времени, к перехо­ду от XX в XXI столетие, — так говорит себе душа достойно­го антропософа, — ибо на Земле присутствуют многие разру­шительные силы. Вся культурная жизнь, вся жизнь цивилизации Земли должна придти в упадок, если спиритуальность Михай­лова импульса не охватит людей, — если люди не окажутся в состоянии снова поднять ввысь то, что в современной цивили­зации готово скатиться вниз».

Если найдутся такие души достойных антропософов, кото­рые захотят таким способом внести спиритуальность в земную жизнь, тогда тем самым будет дано движение в восходящем направлении. Если же такие души не найдутся, тогда упадок будет продолжаться. Тогда минувшая мировая война со всеми ее бедствиями станет началом еще худшего. Ибо ныне челове­чество стоит перед великим выбором: либо низвержение в бездну всей цивилизации, либо ее подъем ввысь посредством спиритуальности; тогда развитие будет продолжаться дальше в смысле того, что заложено в Михаиловом импульсе, предсто­ящем Христову импульсу.