ИсторИя русской лИтературы XVIII века 1700–1750 е годы

328
329
нять, почему Кантемиров перевод имеет столь боевитый, даже не-
сколько вызывающий характер. Для 1730–1740-х гг. гелиоцентри-
ческий взгляд на мироздание, опирающийся на идеи не только на 
Н. Коперника, но (что делало его более резким) и на Дж. Бруно, 
Г. Галилея, а в теории образования мира («теория вихрей») и на 
Р. Декарта, был в новинку, причем новинку опасную. Очень многое 
в подобных представлениях казалось плохо совместимым со средне-
вековой по своему типу христианской космогонией, тогда в России 
чуть ли не господствовавшей. Поэтому не вызывает больших не-
доумений то, что перевод Кантемира не печатался десять лет: пер-
вое издание «Разговоров…» появилось лишь в 1740 г., в 1756-м 
книга была оценена священным Синодом как «противная вере и 
нравственности»
62
 и запрещена, однако запрет продержался недол-
го — в 1761 г. вышло в свет второе издание.
«Разговоры о множестве миров» были далеко не единственным 
переводом Кантемира. Другие, пусть не столь известные, также пред-
ставляют немалый интерес — хотя бы потому, что выбор Кантемира 
выразительно характеризует его литературную физиономию. Как уже 
отмечалось, предпочтения он отдавал переводам с французского: 
оставляя в стороне стихотворные переложения Н. Буало и Вольтера 
(Кантемир, при сдержанном отношении к Вольтеру, оказался тем не 
менее первым его переводчиком на русский язык) и уже упоминав-
шийся памфлет П. Марана (хотя автор был итальянцем, Кантемир 
переводил его сочинение с французского перевода-посредника), сле-
дует упомянуть выполненный в 1729-м (вновь с французского пе-
ревода-посредника) перевод сочинения Кебета Фиванского (ученика 
Сократа). Своему переводу Кантемир дал следующее название: «Та-
блица Кевика философа, или Изображение жития человеческого» (в 
подлиннике трактат называется «Картина»); этот труд остался в ру-
кописи. Уже в Париже Кантемир обращается к одному из самых 
громких  произведений  своего  века —  «Персидским  письмам» 
Ш. Монтескье, с которым он был (как и с Фонтенелем) достаточно 
хорошо знаком; к сожалению, перевод не сохранился. Наконец, с 
переводами с французского связан созданный на исходе жизни пи-
сателя философский трактат, который исследователи позднее назва-
ли «Письмами о природе и человеке». Он состоит из 11 писем, и в 
его основание положен перевод сочинения Ф. Фенелона (еще одно-
го представителя французской словесности рубежа 
XVII
–
XVIII
 вв.) 
«Доказательство бытия Бога». Хотя данный труд Кантемира нельзя 
62 
Цит. по: 
Николаев С. И.
 Кантемир Антиох. С. 427.
квалифицировать просто как перевод, его зависимость от француз-
ского источника несомненна. Переводил Кантемир и с итальянско-
го — книгу Ф. Альгаротти «Ньютонианство для дам». Это начинание 
было осуществлено им в лондонский период. Перевод не сохранил-
ся, но выбор книги Альгаротти крайне показателен: он свидетель-
ствует о намерении Кантемира продолжить то культурно-языковое 
предприятие, которое было начато его переводом Фонтенеля.
Вообще, надо заметить, что при несомненной эволюции, которую 
проделал Кантемир с 1726-го (года его первого перевода) до 1744-го 
(года его смерти) и которая затрагивала как тематику, так и поэтику 
его произведений, он отличался и неким литературным постоянством. 
Очень многое из того, что занимало ум Кантемира на протяжении 
всей жизни, привлекло его внимание еще в юности; над некоторыми 
своими произведениями он трудился в течение многих лет. Это, в 
частности, относится и к его переводу (на этот раз с латыни) «Исто-
рии» Марка Юниана Юстина, являющейся кратким пересказом все-
мирной истории Помпея Трога. Этому сочинению, работу над кото-
рым Кантемир начал в 1729 г. и продолжил в 1735-м, в бытность 
послом в Лондоне, переводчик дал название «Иустинова повсемест-
ная история, из Трога Помпея сокращенно собранная». В 1743 г., в 
последний раз пытаясь опубликовать свои произведения на родине, 
он посылает М. Л. Воронцову вместе со сборником сатир и пере-
водов Анакреонта и перевод Юстина.
Уже заканчивая перечисление переводческих трудов Кантемира, 
укажу на переведенное им буквально накануне смерти (в начале 
1744 г.) сочинение Эпиктета «Энхиридион».
VII. Как видим, переводческая деятельность Кантемира была весь-
. Как видим, переводческая деятельность Кантемира была весь-
ма интенсивной, особенно если иметь в виду другие его (и литера-
турные, и нелитературные) занятия. Но особенно она любопытна 
своей направленностью: Кантемир в большинстве случаев выбирает 
для переводов те произведения, которые выбирали и другие авторы 
середины 
XVIII
 столетия
63
 (больше всего пересечений такого рода 
наблюдается у Кантемира с самым близким (при всех резких и не-
сомненных отличиях) к нему литераторов — Тредиаковским. Канте-
63 
Конечно, легко обнаружить созвучие между переводческими трудами Кантемира 
и сочинениями его отца; очевидно, пример последнего был для Антиоха очень важен. 
Однако это нисколько не отменяет только что сказанного, а лишь еще раз демонстриру-
ет органическое соединение в творчестве А. Кантемира разных традиций — соединения, 
возникшего, возможно, далеко не в последнюю очередь благодаря той обстановке, в 
которой Кантемир вырос.

330
331
мир, при всей своей «необщности», мыслил как писатель середины 
века. Это проявляется и во втором основном ответвлении его про-
заического творчества — в филологических сочинениях
64
.
Филологические труды Кантемира, пожалуй, не менее многочис-
ленны, нежели его переводы. Вероятно, в первую очередь необходи-
мо назвать его стиховедческий трактат (или «трактатец», как опреде-
лил  его  Л. В.  Пумпянский),  уже  несколько  раз  упоминавшейся 
выше, — «Письмо Харитона Макентина к его приятелю о сложении 
стихов руських». Это отличающееся выразительным лаконизмом 
произведение было спровоцировано знакомством его автора со сти-
ховедческим манифестом новой, силлабо-тонической, поэзии, вы-
данным в свет соучеником Кантемира по астраханской школе капу-
цинов В. К. Тредиаковским. Об этом прямо говорится в предисловии, 
являющемся обращением автора (а Харитон Макентин — неточная 
анаграмма имени «Антиох Кантемир») к приятелю (очень возможно, 
что здесь имеется в виду Н. Ю. Трубецкой — один из ближайших 
друзей Кантемира, которому посвящены «Сатира 
V
ІІ» и «Письмо І»; 
тут уместно заметить, что Трубецкой был отчимом М. М. Хераскова)
65
; 
в последнем абзаце предисловия, окликаясь на призыв Тредиаков-
ского к возможным читателям выразить свое отношение к его теории 
(«Вас, искуснейших, ежели правила мои не правы или к стихотвор-
ству нашему не довольны, нижайше прошу и купно исправить, и 
купно оные дополнить»
66
), автор «Письма…» замечает: «Тем данным 
от него позволениям пользуясь, больше же еще ревности его спо-
спешествуя, отважился я некакие примечания составить, которые к 
тому же концу, то есть к 

жүктеу/скачать 2,89 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: