от желания. Это приводит к ограниченному самоконтролю:
мы
владеем собой до тех пор, пока нам это не потребуется.
Мы так падки до сиюминутных наслаждений, потому что
наша система подкрепления не умеет реагировать на буду
щие блага. Изначальной ее целью была еда, поэтому мы,
люди, до сих пор живо откликаемся на запах и вид вкус
ненького. Когда дофамин только проторял свои пути в че
ловеческом мозге, далекая награда, если до нее надо было
идти 100 километров или ждать ее два месяца, не имела
никакого отношения к ежедневному выживанию. Нам тре
бовался механизм, при котором мы хватали награды, когда
они оказывались под рукой. В крайнем случае нас следовало
заинтересовать близкой наградой, например плодом, ради
которого достаточно вскарабкаться на дерево или пересечь
реку. А как же блага, для которых надо работать 5,10,12 лет?
В те дремучие времена еще не существовало научных степе
ней, олимпийских медалей и пенсионных счетов, а потому
такая задержка удовольствий была буквально немыслима.
Приберечь на завтра еще можно. Но на 10 ООО завтра — уже
не тянет.
Когда мы, современные люди, выбираем между сиюми
нутными и будущими благами, мозг обрабатывает эти две
возможности совершенно по-разному. Близкое наслажде
ние запускает старую, более примитивную систему подкре
пления с ее дофаминовыми страстями. Грядущие радости
не слишком ее занимают. Их ценность более понятна отно
сительно недавно возникшей префронтальной коры. Чтобы
отсрочить удовольствие, она должна охладить наш пыл,
вызванный обещанием награды. Это выполнимая задача —
в конце концов, для нее-то и предназначена префронталь-
ная кора. Но она вынуждена бороться с чувством, которое
заставляет крыс бегать по раскаленному от электрических
разрядов полу, а людей — спускать все сбережения в игро
вых автоматах.
Иными словами, это непросто.
182 Сила воли.
Как развить и укрепить
Есть и хорошая новость: у соблазна довольно узкое
окно возможностей. Чтобы крепко оболванить префрон-
тальную кору, награда должна быть доступна сейчас
и — для максимального эффекта — ее надо видеть. Как
только между вами и искушением возникает малейшая
преграда, чаша весов вновь склоняется в сторону систе
мы самоконтроля. Взять, к примеру, студентов Гарварда
и Макса Планка, чей самоконтроль рухнул от вида двух
M&Ms. В другом варианте опыта, предлагая студентам
выбор, экспериментаторы не выкладывали конфетки на
стол, и ребята гораздо чаще выбирали большую, но отсро
ченную награду. Оттого что лакомства не было видно, оно
становилось более абстрактным и менее привлекатель
ным для системы подкрепления. Молодые люди прини
мали разумные решения, опираясь на подсчеты, а не на
первобытные порывы.
Это радостная весть для тех, кто хочет отсрочить удо
вольствие. Все, что отдаляет вас от него, помогает сказать
нет. Например, в одном исследовании вазу с конфетами ста
вили в ящик стола, а не на стол, и в результате офисные ра
ботники съедали сладкого на треть меньше. Открыть ящик
не труднее, чем потянуться через стол, но, когда конфеты
убирали, желание стимулировалось уже не так сильно. Про
сто спрячьте соблазны с глаз долой, и они перестанут зани
мать ваши мысли.
Эксперимент: подождите 10 минут
Вроде бы 10 минут - не слишком долго, если вы чего-то хотите, но
нейробиологи обнаружили, что этот срок меняет наши взгляды на удо
вольствие. Если мгновенное наслаждение поступает с вынужденной
10-минутной задержкой, мозг воспринимает его как отсроченное.
Система обещания награды возбуждается меньше, и мощный биоло
гический импульс снижается. Когда мозг сравнивает печенье, которое
приходится ждать 10 минут, с более отдаленным вознаграждением, на
пример с потерей веса, близкое удовольствие привлекает его гораздо
меньше. Именно «мгновенность» мгновенного
наслаждения захватывает
наш мозг и меняет наши предпочтения.
7.
Достарыңызбен бөлісу: