* Любопытно, как Хит объяснил этот случай. Он думал, будто пациент про
должал жать на кнопку после отключения тока, потому что был невменяем
и не подходил на роль испытуемого. Ученый еще не понимал, какую область
мозга он стимулировал, и не распознал это поведение как первый признак
зависимости и навязчивых действий.
они «награждали» себя чувством эйфории. А пациенты
и впрямь говорили, что разряды были приятны. Но их
почти непрекращающаяся самостимуляция в сочетании
с тревогой, что ток могут отключить, наводила на мысль,
что дело не в удовольствии. Сохранившиеся свидетельства
самих пациентов раскрывают перед нами иную сторону
этого якобы блаженного опыта. Одному пациенту, стра
давшему от нарколепсии, чтобы он не проваливался в сон,
вживили электрод и вручили прибор. Человек утверждал,
что самостимуляцию сопровождало чувство отчаяния.
Несмотря на «частое, порой неистовое нажатие кнопки», он
ни разу не испытал удовольствия, которое казалось столь
близким. Самостимуляция вызывала тревогу, а не счастье.
Его поведение скорее выглядело как навязчивость, а не как
переживание наслаждения.
А вдруг крысы Олдса и Милнера стимулировали себя
до изнурения не потому, что это было приятно? Что если
область мозга, которую они активировали, не награждала
их ощущением глубокого удовлетворения, а всего лишь его
обещала? Может, крысы возбуждали себя, так как мозг го
ворил им, что осталось нажать еще лишь разок, и случится
что-то расчудесное?
Олдс и Милнер открыли не центр удовольствия, а то, что
нейробиологи теперь называют системой подкрепления.
Область, которую они стимулировали, была частью самой
примитивной мотивационной мозговой структуры, кото
рая возникла, чтобы побуждать нас к действию и потреб
лению. Поэтому первая крыса Олдса и Милнера вертелась
в углу, где ее стимулировали, поэтому грызуны легко отка
зывались от пищи и сжигали свои лапки, лишь бы получить
еще один разряд. Всякий раз, как раздражалась эта область,
мозг крысы говорил: «Давай еще раз! Тебе будет здорово!»
Каждая стимуляция поощряла крысу к дальнейшей стиму
ляции, но никогда не приводила к удовлетворению.
5.
Величайший обман мозга: почему мы принимаем желание за счастье
129
Как мы убедимся, эту систему можно запускать не только
электродами. Весь наш мир полон стимулов: от ресторанных
меню и каталогов до лотерейных билетов и телевизионных
реклам, и все они способны превратить человека в крыску
Олдса и Милнера, преследующую обещание счастья. Ког
да это случается, мозг становится одержим «Я хочу» и нам
труднее говорить: «Я не буду».
Нейробиология «Я хочу»
Как система подкрепления заставляет нас действовать? Ког
да мозг замечает возможность награды, он выделяет нейро
медиатор дофамин. Дофамин приказывает остальному моз
гу сосредоточиться на этой награде и во что бы то ни стало
получить ее в наши жадные ручонки. Прилив дофамина сам
по себе не вызывает счастья — скорее просто возбуждает.
Мы резвы, бодры и увлечены. Мы чуем возможность удо
вольствия и готовы усердно трудиться, чтобы его достичь.
За последние несколько лет нейробиологи давали дей
ствию дофамина много имен, например: поиск, хотение, вле
чение и желание. Но ясно одно: это не переживание чего-то
приятного — удовольствия, наслаждения или самой награ
ды. Исследования показывают, что можно уничтожить всю
дофаминовую систему в мозге крысы, но животинка все
равно скорчит довольную мордаху, если вы покормите ее
сахарком. Только вот работать за лакомство ее уже не заста
вишь. Она любит сахар, но не хочет его, пока не получит.
В 2001 году стэнфордский нейробиолог Брайан Кнутсон
опубликовал убедительное исследование, в котором дока
зал, что дофамин отвечает за предвкушение, а не за пере
живание награды. Ученый использовал модель знамени
того в бихевиористской психологии эксперимента Ивана
Петровича Павлова — классическое формирование услов
ных рефлексов у собак. В 1927 году Павлов заметил: когда
130 Сила воли. Как развить и укрепить
собаки привыкали, что перед кормежкой раздавался звон
колокольчика, при этом звуке у них начинала выделяться
слюна, даже если еды не предвиделось. Они выучились свя
зывать звон с обещанием обеда. Кнутсон предположил, что
мозг тоже выделяет своего рода слюну в предвкушении на
грады — и, что особенно важно, когда мозг получает награ
ду, он работает иначе.
В своем исследовании Кнутсон помещал участников
в томограф и вырабатывал у них условную реакцию: ког
да на экране появлялся определенный символ, они могли
выиграть денежный приз. Чтобы его получить, нужно было
жать на кнопку. Вскоре, когда люди видели символ, в их
мозге активировалась система подкрепления и выделялся
дофамин, — и участники изо всех сил давили на кнопку.
Но при выигрыше эта область мозга затихала. Радость по
беды регистрировалась в других нервных центрах. Кнутсон
доказал, что дофамин отвечает за действие, а не за счастье.
Обещание награды требовалось, чтобы не проворонить
выигрыш. Когда возбуждалась система подкрепления, они
переживали предвкушение, а не удовольствие.
Все, что, по-нашему, нам понравится, запускает систе
му подкрепления. Соблазнительная еда, запах варящего
ся кофе, символ 50-процентной скидки в витрине, улыбка
симпатичного незнакомца, реклама, которая обещает сде
лать нас богатыми. С притоком дофамина этот новый объ
ект желания кажется критически необходимым, чтобы вы
жить. Когда дофамин завладевает нашим вниманием, мозг
приказывает нам достать объект или повторять то, что нас
привлекло. Природа позаботилась, чтобы мы не оголода
ли, ведь сбор ягод — серьезное занятие, а человеческий род
не должен исчезнуть лишь потому, что соблазнить потен
циального партнера — дело слишком хлопотное. Эволюции
плевать на счастье, но она обещает его, чтобы мы боролись за
жизнь. Поэтому ожидание счастья — а не непосредственное
5.
Достарыңызбен бөлісу: |