Н. У. Шаяхметов, тарих ғылымдарының докторы



бет11/23
Дата27.11.2016
өлшемі10,94 Mb.
#2594
1   ...   7   8   9   10   11   12   13   14   ...   23

ӘДЕБИЕТ


  1. Сейдімбек А. Қазақтың ауызша тарихы. – Астана; Фолиант, 2008. – 728 б.

  2. Томсон Пол. Устная история. – Москва: Издательство «Весь мир», 2003. – 368 с.

  3. Маргулан А.Х. Эпические сказания казахского народа: дис... док. филол. наук: 10.01.10. – Москва, 1945. – 563 с.

  4. Румянцева М.Ф. Теория истории. – М., 2002.

  5. Урсу Д.П. Методологические проблемы устной истории // Источниковедение отечественной истории, 1989. М., 1989.

  6. Хрестоматия по устной истории / Пер., составление, общ. Ред. М.В. Лоскутовой. СПб., 2003; Томпсон П. Голос прошлого. Устная история / Пер. с англ. М., 2003.

  7. Феноменологический конструктивизм: вклад А. Щюца // В кн.: Новые социологии / Пер. с фр. Е.Д. Вознесенской и др. – СПб., 2002; Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. – М., 1995; Бродель Ф. Структура повседневности: Возможное и невозможное // Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV-XVIII вв: В 3-х т. – Т. 1. – М., 1986. Людтке А. Что такое история повседневности? Её достижения и перспективы в Германии // Социальная история: Ежегодник 1998/99. – М., 1999 и т.д.), Бердинских В.А. Народ на войне. Киров, 1996; Его же. Крестьянская цивилизация. М., 2001; Кринко Е.Ф. Устная история, её проблемы и возможности // Вопросы теории и методологии истории. Майкоп, 2001. Вып. 3; Еремеева А.Н. Устная история в изучении историко-психологических особенностей советского научного сообщества //  Психологические свойства современного исторического знания / Под ред. С.С. Минц. Краснодар, 2003; Хлынина Т.П. Устная история и её возможности в постижении этоса традиционной культуры Итоги полевых фольклорно-этнографических исследований на Кубани: прошлое и современность / Под ред. Н.И. Бондаря и В.В. Воронина. Краснодар, 2005; Власкина Т.Ю. Гражданская война на Дону в устноисторической традиции // Мир Шолохова: История и культура. Ростов-на-Дону, 2005; Её же. К вопросу о воздействии тюремного и лагерного опыта на носителей традиционной культуры донских казаков // Человек на исторических поворотах XX века / Под ред. А.Н. Еремеевой, А.Ю. Рожкова. Краснодар, 2006 және басқа.

  8. Томпсон П. Голос прошлого. Устная история / Пер. с англ. – М., 2003

  9. «Қызылдар қырғыны» (Құрастырғандар: Захардин Қыстаубаев, Балжан Хабдина). – Алматы: «Өнер», 1993. – 256б.

  10. Делюмо Ж. Ужасы на Западе / Пер с фр. Я. Епифановой. М., 1994. С. 144.




С.В. Дмитриев

г. Санкт-Петербург, Россия
СЛЕДЫ КИМАКСКОЙ ГЕНЕАЛОГИЧЕСКОЙ ЛЕГЕНДЫ В ОДНОМ ИЗ ВАРИАНТОВ ШЕЖИРЕ КАЗАХОВ МЛАДШЕГО ЖУЗА
При всем разнообразии вариантов, большинство казахских генеалогических легенд (шежире) группируются в несколько сюжетных пучков, которым, при ближайшем рассмотрении, свойственна одна общая логика и основной сюжет. Рассмотрим одну из таких групп, связанную с Кубанью и распространенную среди казахов Малого жуза.

Согласно одному из вариантов в рамках этой группы, происхождение казахов связано с именем Чингис-хана, который будто бы был изгнан своими сводными братьями с тремя верными ему людьми к бурутам (кыргызам). Те возвели Чингис-хана на ханский престол, который он занимал до своего возвращения на родину. Он разделил бурутов на двенадцать волостей. Некоторые из этих волостей будто бы с тех пор и сохраняли названия, данные Чингис-ханом. Впоследствии Чингис-хан раздели свои владения между своими детьми: Джучи получил Великую и Малую Бухарию, Чагадай – Индию, Керей-Аральцев, Таян – город Туркестан, где его наследники правили вплоть до произошедшей междоусобицы. В результате ее до 10 тыс. человек, оставив эти земли, отправились через степи, на Кубань, к Дону, а затем под именем турок поселились около рек Прута и Сырета. Во время этого передвижения близ реки Ишима у них потерялся табун лошадей, для поиска которого были посланы тридцать три мужчина и две женщины, которые хотя и нашли потерянный табун, но, не надеясь настичь ушедших, решили навсегда остаться в той стране. Там они приняли название Хазак, означающее «беглый» или «потерявшийся». Они похищали у близлежащих народов женщин, принимали беглых и сильно размножились. Вследствие этого они разделились на тридцать три волости и признали над собой владетеля, поставленного туркестанским ханом Жанибеком (Киргиз-кайсаки, 1820, с.72-74).

Та же легенда приводится Броневским, только события в нем излагаются в несколько другой последовательности. Предание также начинается с раздела Чингис-ханом страны между сыновьями, одному из которых – «Цагадаю» – достались Большая и Малая Бухарии. Ему, по одной версии, наследовал Тохтамыш, по другой – Джанибек, который принял ислам. Последний основал г.Туркестан, где и правил. Ему наследовал Хан-Жанибек. Попрошествии времени мятеж стал причиной «народного рассеяния по иным землям; будто бы десять тысяч человек, оставив своего Хана, пошли через необитаемые степи к Дону, Кубани и в Турцию, где поселившись, были причиною, что тамошние жители в воспоминании сего их выхода из Туркестана назвали себя турками. Во время упомянутого бегства отторгнувшихся от Хана Киргизцев, около пределов реки Ишима потеряли они табун лошадей, для сыскания коего отправлено было отборных тридцать три человека и две женщины; блуждая продолжительно по степям, они никак не могли уже настигнуть своих единоземцев, и решились против желания остаться при реке Ишиме. Иные говорят, что осталось не тридцать три, а только три человека, что они есть основатели Большой, Малой и Средней орд. Сии заблудившиеся люди, добывая грабежом у соседственных им Сибирских народов жен и имущество, нарочито размножились, получив через то название Козак, что значит заблудившегося или потерявшегося человека. Потом составили 33 поколения или волости…» (Броневский, 1830, с.402-403).

Н.П.Рычковым было записано предание, согласно которому казахи считают, что в глубокой древности они составляли один народ с «древними Крымцами». Согласно это легенде, некий крымский правитель, умер, оставив после себя двух жен. Несколько детей у него было от старшей жены, и семь сыновей от младшей жены. При разделе имущества сыновья от младшей жены не получили ничего, почему были вынуждены уйти в степь, где стали вести кочевой образ жизни. К ним присоединились также чем-то обиженные, вследствие чего общее число этой группы увеличилось сначала до тридцати трех, а затем сорока человек. Помня обиды, понесенные ранее, они стали нападать на табуны обидчиков, почему их стали называть Кирг-кïйсак, что означало «сорок холостых». Вскоре они наши женщин, размножились и широко распространились по степи, закрепив за собой имя киргиз-кайсак (Рычков, 1772, с. 32-33).

Перед нами по сути дела варианты одной легенды, которая изменяется, иногда довольно значительно, но сохраняет при этом основную канву, которая заключается в следующем. В степь (чаще всего в район Ишима) своими сводными братьями, по одной версии, был изгнан сын некоего владетеля, по другой – группа, в первоначальном варианте состоящая из семи (в более раннем зафиксированном варианте – у Н.П.Рычкова) либо трех человек – также дети некоего правителя, ушедшие после смерти отца от притеснений сводных братьев от другой его жены. Затем эта группа увеличилась до тридцати трех, и, наконец, сорока, получи имя «киргиз». От тридцати трех человек образовались тридцать три поколения, образовавшие Большую, Среднюю и Малую орды.

При пристальном рассмотрений, этот сюжет, по сути, является адаптированным для более поздних политических нужд вариантом кимакской легенды, которая приводится Гардизи. «Происхождение кимаков таково, – гласит она. – Начальник татар умер и оставил двоих сыновей; старший сын овладел царством, младший стал завидовать брату; имя младшего было Шад. Он сделал покушение на жизнь старшего брата, но неудачно; боясь за себя, он, взяв с собой рабыню-любовницу, убежал от брата и прибыл в такое место, где была большая река, много деревьев и обилие дичи; там он поставил шатер и расположился…. После этого к ним пришли 7 человек из родственников-татар: Ими, Имек, Татар, Баяндер, Кипчак, Ланиказ и Аджлад. Эти люди пасли табуны своих господ; в тех местах, где [прежде] были табуны, не осталось пастбищ; ища травы, они пришли в ту сторону, где находился Шад... Когда выпал снег, они не могли вернуться назад... Когда земля разукрасилась и снег растаял, они послали одного человека в татарский лагерь, чтобы он принес известие о том племени. Тот, пришедши туда, увидел, что вся местность опустошена и лишена населения: пришел враг, ограбил и перебил весь народ. Остатки племени спустились к этому человеку с гор; он рассказал своим друзьям о положении Шада; все они направились к Иртышу. Прибыв туда, они приветствовали Шада, как своего начальника, и стали оказывать ему почет. Другие люди, услышав эту весть, тоже стали приходить [сюда]; собралось 700 человек. Долгое время они оставались на службе у Шада; потом, когда они размножились, они рассеялись по горам и образовали семь племен, по имени семи человек… Шаду дали прозвание Тутук…» (Бартольд, 1973, с.43-44).

Кимакская генеалогическая легенда, как полагает Б.Е.Кумеков, не могла возникнуть ранее сложения кимакского племенного союза в Прииртышье, т.е. в VIII в. (Кумеков, 1972, с. С.36). К началу XII в., по мнению Д.Г.Савинова, она сохранилась как государственная версия происхождения кимаков (Кляшторный, Савинов, 2005, с. 280).

В поздние, уже казахские варианты этой легенды введена такая мощная историческая фигура, как Чингис-хан. Вместе с ним в сюжет был привнесен мотив поиска предполагаемого властителя, распространенных в некоторых районах Монголии и Бурятии. Таким образом, ее сюжет хронологически поднимается ко второй половине XII в., чем достигается введение старой политической мифологии в новую систему политических координат, т.е. легитимация новой политической реальности – чингисидской системы.



Интересна реплика, в которой, по всей вероятности, упоминается эта легенда. В кратком виде она приведена В.В.Трепавловым при изложении событий 1639 года и касается ногайско-крымских отношений: «А … Мансуровы дети… коли нам друзья бывали? – риторически спрашивал в 1639 г. мирза Джаббар-Мухаммед б. Дин-Мухаммед своих сыновей, откочевавших в Крымское ханство. – От семи наших отцов [они] кровавые наши недруги. А ныне им с нами как в друзьях быть?» (Трепавлов, 2003, с. 191-192). Данный сюжет привлекается В.В. Трепавловым при иллюстрации необходимости кочевнику для демонстрации древности своего рода знания своих предков в семи поколениях. Но этот конкретный пример, по всей вероятности, происходит совершенно из другого тематического ряда – это реплика из области генеалогического прошлого, а именно – эпохи, когда эти семь предков жили, но не последовательно, а одновременно (семь братьев, семь пастухов). Все это демонстрирует как историческую память, знание легендарной истории, способы ее адаптации, возможно, использование готовой схемы при формировании сюжетов более поздних межгрупповых и межэтнических отношений, а также иллюстрирует способы обоснования реального конфликтного состояния разных этнических и политических групп своим, не всегда реально осознанным, генеалогическим прошлым. В этом сложном клубке этнической памяти и генеалогических мифов чрезвычайно трудно разобраться, но они на уровне этнических стереотипов выявляют механизмы формирования этнической мифологии. Интересно то, что в результате анализа этих данных выявляется устойчивая связь кимакской легенды с более поздними ногайцами, которые, сохраняя, как правило, свое обособленное положение среди окружающего населения, стали одним из крупнейших объединений, вошедших в состав Малой казахской орды, называвшейся, как известно, также «Ногайской». Эта связь еще более четко обозначена в версии той же легенды, записанной П.К. Усларом. «Некогда, – говорится в ней, – по очередной раз опустевшей степи из-за реки Сыр в поисках нового отечества в отдаленном Крыму и на Кубани, проходила многочисленная орда ногайцев. Достигнув верховьев реки Ишима, старейшины обнаружили, что из табунов пропало несколько лучших коней. Для их отыскания в леса, которыми были в то время покрыты берега Ишима, были посланы три брата, славные удальцы. В лесу братья блуждали несколько дней, коней не нашли, а когда вышли на то место, где они расстались со своим народом, то не нашли там никого. Братья решили остаться в этих местах, у какого-то народа на севере выкрали себе женщин, размножились и через несколько десятков лет были вынуждены расселиться. Потомки старшего брата ушли на восток, в Семиречье и Верхнему Иртышу; потомки младшего ушли на запад, к Уралу, а дети среднего остались на Ишиме. Так образовалось три отдельные сотни: Угу-юз – старшая сотня, Орта-юз – средняя и Кичи-юз – младшая» (У-р, 1948, с.145). Несмотря на то, что применение термина «ногайцы» при изложении событий, которым посвящена легенда, выглядит более поздней инновацией, сама возможность этой замены симптоматична. Изменение названия субъекта истории обычно соотнесено с определенными событиями, всем на какой-то период известными. В данном случае перемена названия этноса от кимаков к ногайцам прошла несколько стадий, эпох, которые сменялись в степи на протяжении последней тысячи с лишним лет. Вместе с тем, как мы видим, старая кимакская легенда в общих чертах, хотя и в измененном виде сохранилась, дожив у ногайцев до XIX в. Кроме устоявшейся связи потомков кимаков с одними и теми же предками, что и у более поздних ногайцев, здесь, как и в первом кратком варианте этой легенды, изложенном выше, наиболее четко обозначен переход от семи табунщиков или братьев, как это было в кимакском варианте, к трем, ставшим, согласно основному уже собственно казахскому генеалогическому мифу, предками трех казахских орд.
ЛИТЕРАТУРА
Бартольд В.В. Извлечение из сочинения ГардизиЗайн ал-ахбар: Приложение к «Отчету о поездке в Среднюю Азию с научною целью. 1893-1894 гг.» // Соч., т.VIII. М., 1973.

[Броневский]. Записки генерал-майора Броневского о киргиз-кайсаках Средней Орды // Отечественные записки. 1830. Ч.41. №119.

Киргиз-кайсаки Большой, Средней и Малой Орды// Сибирский вестник. 1820. Ч.9. Кн.2; ч.10.

Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Степные империи древней Евразии. СПб., 2005.

Кумеков Б.Е. Государство кимаковIX-XI вв. по арабским источникам. Алма-Ата: Наука, 1972.

[Рычков]. Дневные записки путешествия капитана Николая Рычкова в киргиз-кайсацкую степь, 1771 году. СПб., 1772.

Трепавлов В.В. История и историческое время в представлениях позднесредневековых кочевников Евразии // Древнейшие государства Восточной Европы. 2001 год: Историческая память и формы ее воплощения. М., 2003.

У-р, барон [Услар П.К.]. Четыре месяца в Киргизской степи// Отечественные записки. 1848. Ч.III. №9-10.



Қ.А. Еңсенов,

Астана қ., Қазақстан
ҚАЗАҚ ХАЛҚЫНЫҢ ТАРИХИ ЖАДЫ ЖӘНЕ АУЫЗША

ТАРИХ АЙТУ ДӘСТҮРІ
Әлемдегі әрбір халықтың өзіндік жүріп өткен жолы және тарихы бар. Сондай-ақ, әр елдің тарихы әртүрлі деректермен ерекшеленеді. Мәселен, қазақ ұлтының тарихи дерек көздеріне – шежіре, фольклор, батырлар жыры, мерзімді баспасөзде жарияланған мәліметтер және тағы басқаларын жатқызуға болады. Міне, осы аталған тарихи деректерде қазақ еліне қатысты оқиғалар мен құбылыстар баяндалады. Сондықтан, оларды төл деректер ретінде зерттеу еңбектерін жазуға және ондағы мәліметтерді ғылыми айналымға тарту аса маңызды мәселе болып табылады.

Елімізде соңғы жылдары қазақ тарихына қатысты түрлі сипаттағы заттай, әсіресе, сан алуан жазба деректердің игерілуі қарқынды дамып келеді. Алайда фольклор, ауыз әдебиеті сияқты ауызша түрде жеткен рухани мұраларымыздың қазақ халқының тарихын түзуде маңызы жоғары. Қазақтар одан өзін-өзі таныды, өткенін білді, біртұтас халық, ұлт ретінде сезіне алды. Мұнда халықтың бүтін бітім-болмысы, тұрмыс-тіршілігі, дүниетанымы, мәдениеті, тарихи даму жолы толық көрініс тапты.

Қазақ елі – өте бай тарих айту және оны сақтау дәстүрі мен мәдениеті бар халық. Өткен өмірінде көшпелі өмір салты басымдылық танытқан қоғамда ауызша тарих айту дәстүрі, белгілі дәрежеде, отырықшы өркениетті елдердегі мұрағат пен кітапхана міндетін атқарады, халықтың рухани өмірі ұрпақтан ұрпаққа осы негізде жетіп, ұласып отырды [1].

Тарихын, сонау, тереңінен алатын халқымыздың бізге жеткен ең ерекше, құнды мұрасы шежіре. Араптың «шаджара» үрімбұтақ, тармақ деген сөзінен негіз алатын бұл мұра ерте уақыттан бері халықпен бірге жасасып келе жатқан өнер. Жер бетіндегі халықтардың кейбіреуінде ғана патшалар сияқты, ерекше тұқымның қайдан шығып кімнен таралғанын дәріптейтін болса, біздің халықта бұл дүниеге келген әрбір азаматтың шыққан тегі таратылады.

Шежіре халықтың шығу тегін, жүріп өткен жолын, аса маңызды тарихи оқиғаларды жадта сақтап, ұрпақтан-ұрпаққа жеткізіп отырудың көне замандардан қалыптасқан жолы. Қазақ және басқа халықтардың шежіре айту дәстүрі ең бері дегенде үйсін дәуірінде ақ болған сияқты.

Қазақта шежірешілік өнердің жоғары бағаланғандығын еліміздің тарихын зерттеуге үлес қосқан Н. Аристов, Ш. Уәлиханов еңбектерінде ерекше аталып өтеді. Шежірешінің беделі, әр кезде, ел билеген билеушілерден кем болмаған. Сондықтан да болар шежірені таратып беретін қарттарды осы күнге дейін аялап, олардан ылғый да елдің тыңдауға баратындығы. Оған қоса шежіре тарих.

Шежірелердің жазбаша таратылуы оқу мен жазу өнерінің біздің халыққа да, жат болмағандығын көрсетсе керек. ХХ ғасырдың басында жарыққа шыққан Шәкәрім Құдайбердіұлының «Түрік, қазақ, қырғыз һәм хандар шежіресі» [2], Мұхаметжан Тынышпаевтың бастырған шежірелері [3] де халқымыздың әспеттеп, атадан балаға мирас қылған шежіре айту өнерінің келісті жалғастары іспетті.

Ғылыми шежіретану – ұлттық тарих ғылымының дербес саласы ретінде орнығуы қажет. Осы бағыттағы басты ұстаным шежіре қазақ халқының төлтума ұлттық рухани-тарихи мұрасы екеніне негізделуі. Бұл шежіреге қатысты түрлі екіұшты пайымдаулар мен көзқарастардан, жадағай әдіс-тәсілдерден құтқаратын методологиялық бағытты қалыптастырады.

Тарихи жырлардың, эпостық шығармалардың тарихи шындыққа қатынасын, олардың қазақ халқының қоғамдық санасында алатын ерекше орнын терең түсініп, өз еңбегінде аңыз-жырларды дерек ретінде көп пайдаланған Ш. Уәлиханов болды [4]. Шоқан дала-жыр дастандарының шынайылығы нақтылы өмірден алшақтамайтынын айтқан болатын. Сондықтан да, ол қазақ жыр-дастандарын жинақтаушы ретінде тарихта аты қалды.

Ауызша тарихтың үлкен тармағы – батырлық жырлар. Олардың тарихи деректік қабілетіне қатысты мынадай факторларды атап өткен жөн: 1) Тарихи деректердің бұл түрінің сол халықтың пайда болып, өмір сүрген ортасында, «туған топырақта» жаратылғаны, иесі белгілі бір халық. 2) Батырлық жырлардың этникалық тарихты жомарт (өзіне ғана тән тілмен) бейнелейтіндігі. 3) Батырлық жырлардың халықтың тарихи зердесіне (халықтың өткен тарихының көрінісі) айналып, тіптен тілден, діннен, ата қоныстан айрылған кезеңдерде де ұлттың жадынан жоғалмайтын қасиетінің күштілігі.

Тарихи жырлардың тарихи дерек ретінде қазақ тарихы ғылымында орын алуға толық іргелі негіз бар. Тарихи туындылар – халқымыздың басынан өткізген тарихи-әлеуметтік оқиғалар мен тарихта болған қайраткерлердің батырлық істерінің негізінде туған және олар елдің саяси-әлеуметтік, шаруашылық өмірін, әдет-ғұрпын, рухани құндылықтарын, әсіресе, ерлік салтын бейнелейді [5].

Ермұхан Бекмаханов фольклорлық деректердің қазақ тарихы үшін деректік маңызы мен ғылыми құндылығын жоғары бағалай отырып, олардың деректік ерекшеліктері мен кемшіліктерін де көрсетіп берді. Ол: «Фольклордың өзіне тән негізгі ерекшелігі – оның сапа және таптық жағынан біркелкі болып келмейтінін, онда тарихи шындық пен поэтикалық қиял және аудармашының жорамалы болатынын, әсіресе, бірнеше ғасыр бұрын айтылып, талай рет ауыздан-ауызға көшкен болса әр түрлі жыраулар мен жыршылар өз жандарынан түйдектетіп қосатын қосымшалардың да мұндай фольклордан орын алатынын бір сәтке де естен шығармау керек» [6]- дейді.

Ғалым, академик Манаш Қозыбаев өзінің еңбегінде «Қазақ шежіресін зерттеуді, оны білуді рушылдық, жершілдік сияқты келеңсіз құбылыстармен шатастырмау керек. Бұл екеуінің шежіреге қатысы жоқ. Ендеше, ауызша тарих айту дәстүрінсіз қазақ халқының тарихын жасау мүмкін емес» [7] деген еді.

Тарихшы Қамбар Атабаев: «Қазақ халқының өткен тарихы негізінен ауыз әдебиеті туындылары: ауыздан-ауызға тарау арқылы баяндалса, орыс халқының тарихы ұзақ жылдар бойы жылнамаларда айтылып, жылнамаларда бейнелеген», [8] - деп ой түйіндеген.

Ғалым ұлттық деректану ғылымын қалыптастыруға арналған еңбектерінде фольклор қазақ тарихының дерек көзі ретінде қарастырылады [9]. Автор фольклордың тарихи дерек ретінде қарастыруда оның деректік маңызы, объективтілігі, алғышарттары, тарихи жағдайлары, ерекшелік жақтарына назар аударады.

Отандық тарих ғылымында тұңғыш рет дәстүрлі ауызша тарихтың өзін дербес ғылыми проблема ретінде көтеріп, оны зерттеудің қазақ тарихтануындағы мәнін көрсеткен Г. Жүгенбаеваның «Дәстүрлі ауызша тарих» монографиясын атауға болады. Еңбекте дәстүрлі қазақ қоғамындағы руханияттың синкреттілігі, оның деректемелік және тарихнамалық қырлары жан-жақты қарастырылады. Г. Жүгенбаева зерттеулерінің нәтижесінде «...ауызша тарих – халықтың біртұтас жады және этникалық тарихтың дереккөзі белгісіндегі бірегей болмысын танытып берді» деген тұжырым жасайды [10]. Автордың басты жаңалығы ретінде қазақтардың дәстүрлі ауызша тарихын ұлттық интеллектуалдық құбылысқа теңеуін айтуға болады.

Тарихи жырлардың тарихи дерек ретінде қазақ тарихы ғылымында орын алуға толық іргелі негіз бар. Тарихи туындылар – халқымыздың басынан өткізген тарихи-әлеуметтік оқиғалар мен тарихта болған қайраткерлердің батырлық істерінің негізінде туған және олар елдің саяси-әлеуметтік, шаруашылық өмірін, әдет-ғұрпын, рухани құндылықтарын, әсіресе, ерлік салтын бейнелейді.

Қазақ қоғамының әлеуметтік-саяси өмірі ұлттық тарих айту дәстүрінде айқын бейнеленген. Бұл орайда заттық, жазбаша ғылыми және мұрағат деректерімен қатар, тарихи жырлар, батырлар эпосы, тарихи аңыз-әңгімелер, шежірелер және басқа ауызша тарих айту дәстүрі туындыларының халықтың басынан өткенінің тарихи-көркем бейнеленуі ретінде ғылыми маңызы құнды.

Қазақ халқының ұлттық тарих айту дәстүрінің тарихи бастауларының деректік мәнділігі оны тарихи дерек ретінде ғылыми тұрғыдан пайдалануға негіз береді. Қазақ халқының ауызша тарих айту дәстүрінің туындылары нақты бір оқиғаға немесе қоғамдық құбылыс негізінде пайда болған және олардың өзіндік қалыптасу, даму ерекшеліктері тарихи құндылығын нығайта түседі.

Халықтың ғасырлар бойы жинақталып жеткен тарихи-мәдени мұрасы ұлттық ауызша тарих айту дәстүрі негізінде жырлар, шежірелер түрінде жетіп отыр. Осыншама тарихи мұраларды жаттап ұрпақтан-ұрпаққа жеткізуіне назар аударсақ, қазақ халқының зерделі болғандығын және тарихи жадының аса жақсы қалыптасқандығын байқатады.

Қорытындылай айтсақ, жоғарыда аталған қазақ халқының ұлттық төл деректері бұрынғы өткен замандардан мәліметтер беретін құнды материалдар екендігіне күмән жоқ. Сол себепті, еліміздің тарихын жазуға зерттеушілер кеңінен қолдануы қажет. Тек, сонда ғана ұлттық тарихымыз шынайы жазылып, толық баяндала түседі.
ӘДЕБИЕТ
1. Құсайынова М. Қазақ қоғамының әлеуметтік-саяси өмірі ұлттық тарих айту дәстүрінде (ХІХ ғасырдың алғашқы жартысы). Тарих ғылымдарының кандидаты ғылыми дәрежесін алу үшін дайындалған афтореферат. Алматы, 2010. - 3-б.

2. Құдайбердіұлы Ш. Түрік, қырғыз, қазақ һәм хандар шежіресі. – Алматы, 1991. 12 б.

3. Тынышпаев М. История казахского норода. Алматы, «Жалын», 1993. – 255 стр.

4. Уәлиханов Ш. Таңдамалы. – Алматы. 1985. 115 б.

5. Құсайынова М.А. Ауызша тарих айту дәстүрінің дамуы хақында // «ХХІ ғасырдағы орта білім жүйесі: жайы мен даму көкжиектері» атты халықаралық ғылыми-практикалық конференция материалдары. – Алматы, 2003. – 156-160 бб.

6. Бекмаханов Е. Қазақстан ХІХ ғасырдың 20-40 жылдарында. Алматы, 1994. 41-44-бб.

7. Қозыбаев М.Қ. Ғұмырнама жанрын зерттеу мәселелері // Қазақ тарихы. 1997. № 4, 42 б.

8. Атабаев Қ.М. Қазақстан тарихының деректанулық негіздері: Оқу құралы. – Алматы: Қазақ университеті, 2002. 147-б.

9. Атабаев Қ.М. Тарих пен дереккөзі – фольклор // Қазақ әдебиеті, 2002, - №31,-2 тамыз, 5 б.

10. Жүгенбаева Г. Дәстүрлі ауызша тарих. – Алматы, 2005. – 496 б.



Б. Б. Кәрібаев

Алматы қ., Қазақстан


Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   7   8   9   10   11   12   13   14   ...   23




©engime.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет