Н. В. Гришина психология конфликта
жүктеу/скачать 3,74 Mb. Pdf көрінісі
|
grishina psy conf конфликт
Глава 8. Конфликтное взаимодействие 2 7 9 негативных качеств, приписываемых оцениваемому. Использованная мето дика репертуарных решеток позволила продемонстрировать, что в состоянии конфликта оценивающий склонен выносить своему оппоненту заве домо негативные, крайние оценки по всем основным показателям, максимально противопоставлять его хорошему знакомому и не соотносить с собой. В социаль но-психологических терминах это соответствует вытеснению оппонента в катего рию «Они» и противопоставлению «Мы», со всеми вытекающими последствиями (Конфликт в конструктивной психологии, 1990, с. 108). Описанные результаты совпадают с нашими данными. В одной серии из собранных нами конфликтных ситуаций мы просили наших респондентов включить характеристики участников конфликта в описание (не давая ника ких дополнительных инструкций). В тех случаях, когда описывались ситуа ции, участниками которых являлись они сами, мы получали характеристики «Я» и «Он/Она». Анализ этого материала показал следующее. Характеристики участников конфликта содержали их ролевые позиции («мать — дочь», «ученик — учи тель», «заведующая детским садом — музыкальный работник») в 100% описа ний, социально-демографические данные — указания на пол участников ситуа ции, возраст (в 70-100% описаний), семейное положение (32,5%), образование (25,0%). Различий между описаниями «Я» и «Он/Она» по этим параметрам практически не было. Из психологических составляющих образа «другого» лишь 25,0% от общего числа имеют позитивный или нейтральный характер («энергичный», «прин ципиальная», «рациональная», «сдержанная» и т. д.). Все остальные содержат выраженные негативные оценки. Они могут (с известной долей условности) быть разделены на следующие категории: характеристики эмоционального поведения («вспыльчивая», «эмоционально холодная», «нервный» и т. д.) — 31,2%; указания на эгоистические черты характера и поведения («не признает позиции другого», «из любых ситуаций старается выйти "сухой", переложить ответственность на другого» и т. д.) — 14,6%; осуждаемые привычки («любит власть», «любит деньги» и т. д.) — 11,5%; коммуникативные проблемы («не очень разговорчивая», «несколько отстраненная» и т. д.) — 9,3%; плохие отно шения с окружающими («ее больше боятся, чем уважают» и др.) — 6,2% и указания на внешние недостатки («внешне непривлекательная») — 3,1%. В противоположность «другому» психологические характеристики «Я» имеют откровенно позитивный характер: «общительная», «доброжелатель ная», «веселая», «умная», «интересная», «широкий круг общения и интере сов», «спокойная», «любит свое дело», «организатор» и др. (66,6%). Если речь идет о своих недостатках, они приводятся в форме «да... но...»: «обидчивая, но отходчивая», «вспыльчивая, но быстро отхожу», «легко теряю интерес к делу, если встречаю сопротивление», «уверена в том, что делаю в данный момент, — в связи с этим не слышу совета других, даже если не права» и т. д.; т. е. указа ние на свои недостатки каждый раз сопровождается «смягчающими обстоя- 2 8 0 Часть II. Феноменология конфликтов Тайное ощущение собственной вины мы весьма предусмотрительно при крываем ненавистью, которая облегча ет приписывание вины другому. Г. Зиммвль тельствами». Эти характеристики составляют 18,5% от общего числа. Качест ва, относительно которых можно утверждать, что они содержат негативную оценку («нерасторопна», «ворчунья»), составляют лишь 7,4%. Такой же про цент высказываний может быть оценен как нейтральные. Итоги данного исследования однозначно свидетельствуют о противопоставлении участ никами конфликта «хорошего» себя «плохому» другому. Полученные результаты совпадают с аналогичными данными других исследова ний, хотя последние и весьма немногочислен ны. Однако мы хотели бы интерпретировать факты известного противопоставления «Я — другой» (так же как и «Мы — Они») как стремление к обоснованию своей позиции за счет обесценивания позиции «плохого» другого. Тем самым это противопоставление выполняет своеобразную защитную функцию. В одном из наших исследований врачам и медсестрам задавались вопросы, направленные на оценку основных причин разногласий, возникающих между ними. В результате были получены данные (табл. 8.5), свидетельствующие о тенденции приписывать ответственность, по крайней мере, за часть возни кающих разногласий особенностям «другой» группы. Так, каждый третий врач (35,3%) усматривает причину разногласий врачей и медсестер в склон ности последних вмешиваться в работу врача, с чем согласны единицы из числа медсестер (1,7%). Большинство врачей (58,8%) связывают эти разно гласия с недостаточной квалификацией, ошибками в действиях медсестер, такой же позиции придерживается всего лишь 10,2% медсестер. В то же вре мя указывают на личные недостатки врачей, низкую культуру их поведения 45,8% опрошенных медсестер и всего лишь 11,8% врачей. Таблица 8.5. жүктеу/скачать 3,74 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|