бочка абрикоса с впадинкой посередине напоминали мне о его теле,
возвышающемся между ветвей дерева, и его крепкой, округлой заднице,
цветом и формой похожей на плод. Касаясь абрикоса, я как будто касался
его. Он не мог этого знать, так же как человек, продающий тебе газету, не
подозревает, что ты фантазируешь о нем всю ночь, и что особенное
выражение на его лице или загар на открытых плечах дарят тебе массу
наслаждений в твоем уединении.
Твой
, как и
После!
, произнесенное без задней мысли, просто и легко,
на манер
вот, лови
, напомнило мне, насколько сложными и потаенными
были мои желания в сравнении с его открытой непосредственностью во
всем. Вряд ли он догадывался, что вместе с абрикосом давал мне
возможность подержаться за его задницу, или что кусая плод, я вонзал зубы
в эту часть его тела, которая была светлее других, потому что никогда не
«заприкасалась» с солнцем, и дальше, если бы я только мог осмелился, в
его абрикос.
Собственно говоря, он знал об абрикосах больше нас – об их
культивации, происхождении, распространении и зонах произрастания по
всему Средиземноморью. В то утро за завтраком мой отец объяснял, что
название фрукта –
Достарыңызбен бөлісу: