Людмила Давидюк, Людмила Дядечко, Инна Халабаджах

 109
Литература
одобрили  и  Константин  Васильевич  также  одобрили,  первоначальное  я 
превзошёл, но куда податься, между прочим, совсем неизвестно».
Толстый человек слушает. Он репортер, женат, обжорлив и заработал­
ся… Раз в две недели ходит в библиотеку отдыхать — читает об уголовных 
процессах, старательно рисует на бумажке план помещения, где происхо­
дило убийство, очень доволен и забывает о том, что женат и заработался.
Репортер слушает служителя с испуганным недоумением и думает о 
том — вот ведь как поступить с таким человеком? Дать гривенник, когда 
уйдешь, — может обидеться: художник; не дать — тоже может обидеться: 
все­таки служитель.
В читальном зале — служащие повыше: библиотекари. Одни из них — 
«замечательные» — обладают каким­нибудь ярко выраженным физиче­
ским недостатком: у этого пальцы скрючены, у того съехала на бок голова 
и так и осталась. Они плохо одеты, тощи до крайности. Похоже на то, что 
ими фанатически владеет какая­то мысль, миру не известная.
Хорошо бы их описал Гоголь! У библиотекарей «незамечательных» — 
начинающаяся нежная лысина, серые чистые костюмы, корректность во 
взорах и тягостная медлительность в движениях. Они постоянно что­то 
жуют и двигают челюстями, хотя ничего у них во рту нет, говорят привыч­
ным шепотом; вообще испорчены книгой, тем, что нельзя сочно зевнуть. 
Публика теперь, во время войны, изменилась. Меньше студентов. Совсем 
мало студентов. В кои­то веки увидишь студента, безбольно погибающе­
го в уголку. Это — «белобилетник»
1
 . Он в роговых пенсне или деликат­
но  подхрамывает.  Есть,  впрочем,  еще  государственники.  Государствен­ 
ник — это человек рыхловатый, с обвисающими усами, уставший от жиз­
ни и большой созерцатель: что­то почитает, о чем­то подумает, посмотрит 
на узоры ламп и поникнет к книге. Ему надо кончать университет, надо 
идти в солдаты, а, в общем, зачем торопиться? Успеется. Прежний студент 
вернулся в библиотеку в обличье раненого офицера, с черной повязкой. 
Рана его заживает. Он молод и румян. Пообедал, прошелся по Невскому. 
На Невском уже огни совершают победное шествие. Вечерняя биржевка. 
У Елисеева выставлен виноград в просе.
В гости еще рано. Офицер идет по старой памяти в Публичку, вытяги­
вает под столом, за которым сидит, длинные ноги и читает «Аполлон»
2
. 
Скучновато.  Напротив  сидит  курсистка.  Учит  анатомию  и  срисовывает 
желудок  в  тетрадочку.  Происхождения  она  приблизительно  калужско­
го  —  широколица,  ширококостна,  румяна,  добросовестна  и  вынослива. 
Если у нее есть возлюбленный, то это лучшее решение вопроса — доброт­
ный материал для любви.
Возле  нее  живописное  tableau
3
  —  неизменная  принадлежность  каж­
дой  публичной  библиотеки  в  Российской  империи  —  спит  еврей.  Он 
изможден.  Волос  его  пламенно  черен.  Щеки  впали.  Лоб  в  шишках,  рот 
полуоткрыт. Он посапывает. Откуда он — неизвестно. Есть ли право на 
1
  Белобилетники 
— люди, по болезни освобожденные от военной службы.
2
    «Аполлон» 
—  журнал  модернистского  направления,  выходивший  в  Петербурге- 
Петрограде в 1909–1917 гг.
3
  Tableau 
— ( с фр.) изображение, картина.

 110
жительство — неизвестно. Читает каждый день. Спит тоже каждый день. 
На  лице  ужасная  неистребимая  усталость  и  почти  безумие.  Мученик 
книги, особенный, еврейский неугасимый мученик.
Вблизи  стойки  библиотекаря  с  выдающимся  интересом  читает  боль­
шая женщина в серой кофте и с широкой грудной клеткой. Она из тех, 
кто говорит в библиотеке неожиданно громко, откровенно и восторженно 
удивляется книжным словесам и, исполненная восхищения, заговарива­
ет  с  соседями.  Читает  она  вот  почему  —  ищет  способ  домашнего  приго­
товления мыла. Лет ей приблизительно – сорок пять. Нормальна ли она? 
Этим вопросом задаются многие.
Есть еще один постоянный посетитель. Жиденький полковник в про­
сторном кителе, в широких штанах и очень хорошо вычищенных сапож­
ках. Ножки у него маленькие, усы — цвета пепла сигары. Мажет их фик­
сатуаром,  отчего  получается  гамма  темно­серых  цветов.  Во  дни  оны  он 
был  настолько  бездарен,  что  не  мог  дослужиться  до  полковника,  чтобы 
выйти в отставку генерал­майором. Будучи в отставке, весьма надоедал 
садовнику, прислуге и внуку. 73­х лет от роду проникся мыслью написать 
историю своего полка.
Пишет. Обложен тремя пудами материалов. Любим библиотекарями. 
Здоровается с ними с отменной вежливостью. Домашним больше не надо­
едает. Прислуга с удовольствием доводит сапожки до предельного блеска.
Много  еще  бывает  в  Публичке  всякого  народу.  Всех  не  опишешь. 
Вот столь измызганный субъект, что ему под стать только писать роскош­
ную  монографию  о  балете.  Физиономия  —  трагическое  издание  лица 
Гауптмана
1
, корпус незначителен.
Есть,  конечно,  чиновники,  вонзающиеся  в  груды  «Русского  инвали­
да» и «Правительственного вестника». Есть провинциальные юноши — 
во время чтения пламенеющие.
Вечер. В зале полумрак. У столов неподвижные фигуры — собрание 
усталости, любознательности, честолюбия…
За широкими окнами вьется мягкий снег. Недалеко — на Невском — 
кипит жизнь. Далеко — на Карпатах — льется кровь.
1
  Гауптман 
Герхарт (1862–1946) — немецкий прозаик и драматург.

 111
Литература
Михаил Зощенко. «И поведь».  
«Кре тьян кий  амородок»
42
Прочитайте  рассказ  М.  Зощенко  «Исповедь».  Ответьте  на 
вопросы и выполните задания.

жүктеу/скачать 7,35 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: