Уродливая любовь

— Будешь выходить, запри за собой дверь, — говорю в надежде, что
он поймет намек и уйдет.
— Где мой телефон?
Я зажмуриваюсь и пытаюсь не обращать внимания на плавный голос,
который льется в мои уши и растекается по всему телу, согревая даже
в тех местах, где не справляется тонкое одеяло.
Приходится напомнить себе, что человек, которому принадлежит этот
чувственный голос, стоит на пороге моей спальни и грубо чего‑то
требует, даже не поблагодарив за помощь. Интересно, а где же
«спасибо»? Где «Привет! Меня зовут Майлз. Приятно познакомиться»?
Видимо, от Майлза такого не дождешься. Слишком поглощен своими
рукой и телефоном. Озабочен собственной персоной настолько, что
совершенно не думает о тех, кому причинил беспокойство
безрассудным поведением. Если этот парень и его высокомерие станут
моими соседями на ближайшие несколько месяцев, лучше сразу
поставить его на место.
Я сбрасываю одеяло, подхожу к двери и сверлю Майлза глазами.
— Будь добр, сделай шаг назад.
Как ни удивительно, он повинуется. Продолжая смотреть ему прямо в
лицо, захлопываю дверь у него перед носом, с улыбкой возвращаюсь в
постель и снова натягиваю на голову одеяло.
Победа за мной.
Кстати, я упоминала, что не люблю рано вставать?
Дверь снова открывается.
Нет, распахивается.
— Да что с тобой такое?! — возмущается Майлз.

Я со стоном сажусь в кровати и поворачиваюсь к нему. Он
по‑прежнему на пороге, смотрит на меня так, словно чего‑то ждет.
— Отвали!
Похоже, Майлз не ожидал грубого ответа. Меня охватывает стыд.
Впрочем, это же мой гость ведет себя как последняя свинья…
Я так думаю.
Он первый начал…
Я так думаю.
Несколько мгновений Майлз пристально смотрит на меня.
— Мы с тобой что… — он показывает пальцем сначала на меня, потом
на себя, — замутили прошлой ночью? Ты поэтому злишься?
Смеюсь. Мои подозрения оправдались.
Майлз — форменная свинья.
Отлично. Мой новый сосед напивается в хлам и таскает домой столько
баб, что и вспомнить потом не может, с кем у него было, а с кем — нет.
Только я открываю рот, чтобы ответить, как слышу: хлопает входная
дверь и Корбин зовет меня по имени.
Бросаюсь вперед, но Майлз все еще стоит на пороге, буравит меня
взглядом и ждет ответа на свой вопрос. Хочу сказать что‑нибудь, но
его глаза заставляют меня ненадолго смешаться.
Таких глаз я еще не видела. Ничего общего со вчерашними, красными
и заплывшими. Сегодня они светло‑голубые, почти прозрачные.
Неотрывно смотрю в них, словно надеюсь разглядеть там волны, такие
же голубые, как воды Карибского моря. Впрочем, я никогда не была на
Карибах.

Майлз моргает, Карибы забыты, и я возвращаюсь в Сан‑Франциско.
Возвращаюсь к себе в комнату. Возвращаюсь к вопросу, который он
задал, прежде чем объявился Корбин.
— «Замутили» — неподходящее словечко для того, чем мы вчера
занимались, — шепчу я и жду, чтобы он позволил мне пройти.
Майлз выпрямляется в полный рост, всей своей позой воздвигая
между нами невидимый барьер.
Судя по мрачному виду, мысль о том, что между нами что‑то было, ему
неприятна. В его взгляде почти отвращение, отчего он нравится мне
еще меньше.
Я отказываюсь отступать, и мы не отрываем глаз друг от друга, даже
когда Майлз делает шаг в сторону, пропуская меня. Едва я выхожу из
комнаты, как сталкиваюсь с Корбином. Он переводит взор то на меня,
то на Майлза, но я без слов даю ему понять, насколько далеки от
истины его подозрения.
— Привет, сестренка, — говорит Корбин и притягивает меня к себе.
Мы не виделись почти полгода. Иногда не осознаешь, как сильно
скучаешь по кому‑то, пока вновь с ним не встретишься. Впрочем, в
нашем случае это не так. По Корбину я тоскую постоянно. Хотя порой
его назойливая опека и действует мне на нервы, она свидетельствует о
нашей близости.
Корбин дергает меня за волосы.
— Отросли. Мне нравится.
По‑моему, так надолго мы еще не разлучались. Я убираю прядку с его
лба.
— И твои. Но мне не нравится.
Улыбаюсь, чтобы Корбин не подумал, будто я серьезно. На самом деле
я люблю его слегла небрежный вид. Все говорят, что мы с братом

очень похожи, но сама я особого сходства не нахожу. Кожа у Корбина
смуглее — всегда ему завидовала. Волосы у нас одного
темно‑каштанового цвета, а вот черты лица разные, особенно глаза.
Мама всегда говорила, что, если соединить наши глаза вместе,
получится дерево: его — зеленые, как листва, мои — коричневые,
словно кора. В детстве я мечтала, чтобы листья достались мне, потому
что любила зеленый цвет.
Корбин кивком приветствует Майлза.
— Привет, дружище. Тяжелая ночка? — спрашивает он и смеется. Ему
прекрасно известно, какая именно ночь выдалась у Майлза.
Майлз протискивается мимо нас.
— Понятия не имею, — бурчит он. — Ничего не помню.
Заходит на кухню и достает из шкафа кружку, прям как в собственной
квартире.
Не нравится мне это.
Не нравится Майлз, который чувствует себя здесь как дома.
Майлз по‑хозяйски отыскивает в другом шкафу баночку аспирина,
наливает в чашку воды и забрасывает в рот две таблетки.
— Все вещи перенесла? — спрашивает Корбин.
— Нет. Пришлось твоим соседом заниматься большую часть времени.
Майлз нервно откашливается, моет кружку и возвращает в шкаф.
Заметив его смущение, невольно смеюсь. Забавно, что он понятия не
имеет, как провел ночь. Забавно даже, что мысль о близости со мной
ему неприятна. Готова и дальше продолжать эту игру ради
собственного извращенного удовольствия.
Корбин смотрит на меня так, будто догадался, что я затеяла.

Майлз выходит из кухни, бросает на меня косой взгляд и тут же
поворачивается к Корбину.
— Ушел бы давно, но не могу найти свой ключ. Запасной у тебя?
Корбин достает из комода ключ, бросает Майлзу, тот ловит.
— Можешь вернуться через час и помочь с вещами Тейт? Сначала
хочу принять душ.
Майлз кивает и тут же посылает мне быстрый взгляд, стоит только
Корбину отвернуться.
— Поболтаем попозже, когда будет не так рано, — говорит мне брат.
Хотя мы и жили вместе целых семь лет назад, он прекрасно помнит,
что по утрам я не расположена к долгим беседам. А вот его соседу, к
несчастью, это неизвестно.
Когда Корбин уходит к себе в спальню, я разворачиваюсь лицом к
Майлзу. Он выжидательно смотрит на меня, будто до сих пор надеется
получить ответы на вопросы.
Мечтаю, чтобы он поскорее ушел, поэтому высказываю все сразу:
— Вчера вечером я нашла тебя пьяным в коридоре. Кто ты такой, я не
знала, а когда ты пытался залезть в квартиру, прищемила тебе руку
дверью. Она не сломана — я проверяла. Ушиб, не более того. Просто
приложи лед и забинтуй на пару часов. И нет, между нами ничего не
было. Я помогла тебе сюда войти и ушла спать. Твой мобильник
валяется на полу у двери, где ты его и оставил, потому что был так
пьян, что на ногах не стоял.
Я направляюсь в свою комнату, чтобы избежать его сверлящего
взгляда. На пороге резко оборачиваюсь и говорю:
— Через час, когда вернешься, а я как следует проснусь, можем
попробовать еще раз.

Он стискивает зубы.
— Что попробовать?
— Познакомиться, как полагается.
Я захлопываю дверь, чтобы создать преграду между собой и этим
голосом. Этим взглядом.
* * *
— Сколько коробок? — спрашивает Корбин, обуваясь.
Я беру со стола ключи.
— Шесть. Плюс три чемодана и одежда на плечиках.
Корбин громко стучит в дверь напротив и направляется к лифту.
— Маме сообщила, что нормально добралась?
— Да, вчера эсэмэску скинула.
Я слышу, как открывается дверь соседской квартиры, но в лифт вхожу,
не оборачиваясь.
Как только возникает Майлз, чувствую: бой проигран. Сражение,
которое я вела, сама о том не подозревая. Вообще такое не часто
бывает, но если уж меня и влечет к парню, я предпочитаю, чтобы это
был тот, к кому я готова испытывать влечение.
А в отношении Майлза я не хочу ничего чувствовать. Не хочу, чтобы
меня тянуло к мужчине, который напивается до беспамятства, рыдает
из‑за баб и даже не помнит, спал он со мной или нет. Хотя трудно не
замечать его присутствия, когда оно заполняет все вокруг.
— Пару раз туда и обратно, — говорит Корбин и жмет на кнопку
первого этажа.

Майлз пристально глядит на меня. Сохраняет суровый вид, и я не
понимаю, что за ним кроется. В ответ смотрю вызывающе. Как бы ни
шло ему это выражение, я все еще рассчитываю на благодарность.
— Добрый день! — наконец произносит Майлз, делает шаг вперед и
протягивает мне руку, грубо нарушая неписаные правила лифтового
этикета. — Майлз Арчер, ваш сосед из квартиры напротив.
Я в замешательстве.
— По‑моему, это мы уже выяснили.
— Просто решил начать сначала, — говорит он, приподняв одну
бровь. — Познакомиться как полагается.
А, ну да, я же сама так хотела.
Жму ему руку.
— Тейт Коллинз, сестра Корбина.
Майлз отступает, однако по‑прежнему смотрит мне прямо в глаза. Я
чувствую себя неловко, потому что Корбин рядом. Впрочем, брат
слишком поглощен своим телефоном и не обращает на нас внимания.
Наконец Майлз отводит взгляд и тоже достает из кармана мобильник.
Решаю воспользоваться этим и разглядеть соседа как следует.
Все в Майлзе противоречит одно другому. Как будто его создавали два
враждующих творца. Точеные скулы, суровое выражение лица, а губы
такие милые, мягкие. Они кажутся безобидными по контрасту с
шероховатым шрамом на подбородке. Волосам никак не решить, быть
им золотистыми или темно‑каштановыми, прямыми или вьющимися.
Ведет он себя то дружелюбно, то грубо и безразлично, сбивая с толку
мою способность отличать холодное от горячего. Непринужденная
поза идет вразрез со сдержанным гневом, который я прочла в его
взгляде утром. Сегодняшнее спокойствие не вяжется со вчерашним
опьянением, а глаза не могут определиться, на меня ли им смотреть

или в телефон: прежде чем мы доезжаем до первого этажа, Майлз
несколько раз то поднимает взгляд, то опускает.
Я перестаю на него пялиться и первой выхожу из лифта. Кэп сидит на
своем месте, точно дозорный. Увидев нас, он медленно поднимается,
опираясь на подлокотники. Корбин с Майлзом приветствуют его
кивком и идут дальше.
— Как прошла первая ночь, Тейт? — с улыбкой интересуется Кэп.
Не удивлена, что ему известно мое имя, ведь вчера он знал, на какой
мне этаж.
Я смотрю в затылок удаляющемуся Майлзу.
— Довольно насыщенная ночка. Похоже, мой брат попал в плохую
компанию.
Кэп тоже глядит на Майлза. Плотно сжимает морщинистые губы и
слегка покачивает головой.
— Скорее всего, малыш просто ничего не может с собой поделать.
Не ясно, кого Кэп имеет в виду — Майлза или Корбина, — однако я не
переспрашиваю.
Шаркающей походкой Кэп направляется в сторону туалета.
— Похоже, я обмочился, — бормочет он на ходу.
Я смотрю ему вслед и гадаю, к какому возрасту человек перестает
заботиться об условностях. Хотя, по всей видимости, Кэп никогда о
них не задумывался. Почему‑то мне это нравится.
— Тейт, пошли! — зовет Корбин с другого конца вестибюля.
Я догоняю их с Майлзом, и мы идем к машине.
Потребовалось три попытки, чтобы перенести мои вещи. Не две.

Целых три похода, в течение которых Майлз не перекинулся со мной
ни словечком.

жүктеу/скачать 1,41 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: