* * *
Юра несколько раз моргнул, оглянулся по сторонам. Дождь
начался снова, ветер немного усилился, бросая в лицо холодные капли.
Потрескавшаяся асфальтовая дорожка вела дальше — к
спортплощадке, на которой раньше проходила утренняя разминка.
Здесь всё выглядело не многим лучше, чем в остальном лагере. Разве
что на подиуме, где стояли, показывая упражнения физруки, на
удивление неплохо сохранился большой плакат-растяжка. От ветра и
дождей его прикрывал длинный навес, поэтому на выгоревшем
полотне можно было разглядеть нарисованных спортсменов,
пересекающих финишную прямую, и надпись «Все мировые рекорды
должны быть наши».
С другой стороны спортплощадки раньше находился бассейн под
открытым небом на двадцать пять метров. В нём часто устраивали
заплывы на скорость, и Юра помнил резкие свистки, всплески и голоса
командующих вожатых так хорошо, будто это было вчера. Но в
реальности от бассейна осталась только большая и глубокая яма,
обвалившаяся у дальнего края. Со стенок осыпалась мелкая плитка, на
дне скопилась дождевая вода, которая уже позеленела и
заболотилась. Только возвышения для прыжков с полустертыми
номерами дорожек могли сказать случайному путнику о том, что
когда-то тут был бассейн.
А вот потемневшие, покрытые зелёным налётом сломанные
статуи пионеров-пловцов всё еще стояли на своём пьедестале. Лес за
их спинами значительно поредел, Юра слышал грохот экскаваторов и
вой бензопил, доносящийся из-за деревьев. Пройдя немного вглубь
чащи, он увидел большие проплешины посреди когда-то густого
хвойного леса — тут полным ходом шла вырубка, а вдалеке виднелась
стройка. А ещё дальше — треугольные крыши уже построенных
домов.
Юра вздохнул и вернулся к статуям пионеров. Подошёл вплотную
к пьедесталу, встал на то самое место, где в тот вечер, двадцать
лет назад, они с Володей полночи просидели, держась за руки, не в
силах отпустить друг друга. Юра усмехнулся — как же у него потом
болели ноги и спина, но улыбка тут же померкла — и совсем скоро это
место исчезнет с лица Земли. Юрино детство, самые счастливые
воспоминания, неумолимо стираются не только временем, но и
прогрессом. Заброшенный пионерлагерь, конечно же, никому уже не
нужен, он лишь занимает место и пространство. Юра представлял,
как на «Ласточку» огромной ногой великана наступает «новое».
Скоро тут ничего не останется. Ничего из того, что ему было так
дорого.
Он стоял у подножия статуи и смотрел в землю. Тут они сидели.
Володя держал его за руку, обнимал и обещал, что никогда больше не
оттолкнёт. Юра улыбнулся сам себе, в его груди потеплело от этих
воспоминаний. Каким же он был тогда наивным. Глупым мальчишкой,
совершенно не понимающим серьёзности происходящего. Тогда всё
для Юрки было одной сплошной эмоцией — восторг от первой любви,
радость от того, что она не безответна, сладость взаимности…
Может, хорошо, что Юра тогда был абсолютным ребёнком. Ведь
благодаря такому невинному и ребяческому взгляду на вещи он не
казнил себя так, как это делал Володя. Не ненавидел себя, не причинял
себе вреда, а главное — не совершил страшной ошибки, которую
только предстояло сделать тогдашнему вожатому Володе в
недалёком будущем, спустя несколько лет после работы в
«Ласточке».
|