Т.К. Акимжанов, профессор кафедры права АГТУ, д.ю.н., профессор, Т.С. Ордалиев

Т.К. Акимжанов,

профессор кафедры права АГТУ, д.ю.н., профессор,

Т.С. Ордалиев,

доцент кафедры права АГТУ, к.ю.н., доцент,

А.Б. Омарова,

старший преподаватель кафедры АГТУ, магистр юридических наук

О НЕКОТОРЫХ ТЕОРЕТИЧЕСКИХ АСПЕКТАХ ПОНИМАНИЯ ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ

Организованная преступность стала набирать обороты и приобрела массовый характер еще в 70-е гг., когда широкое распространение получили корыстно-хозяйственные преступления, теневая экономика, подкуп работников партийных, советских, хозяйственных органов, сотрудников правоохранительных органов и других ведомств.

Сложившаяся в годы «застоя» теневая экономика и бюрократизация власти послужили питательной средой для включения в организованные преступные группы на транспорте еще одного компонента – коррумпированных должностных лиц.

Особый размах, темпы прироста организованной преступности, объемы незаконных экономически сделок произошли в начале девяностых годов, когда фактически произошла криминальная революция.

Сегодня организованная преступность может рассматриваться уже как реальная угроза национальной безопасности. Поэтому не случайно в законе Республики Казахстан от 26 июня 1998 года с изменениями и дополнениями по состоянию на 11 декабря 2009 года организованная преступность отнесена, наряду с другими, к угрозам национальной безопасности страны¹.

Если обратиться к научной разработанности данной проблемы, то можно наблюдать следующую картину. Так, проблемами организованной преступности стали активно заниматься у нас в стране только в постсоветское время.

Совершенно справедливо отметил известный казахстанский ученый, занимающийся проблемами организованной преступности Нургалиев Б., что у ученых нет единства в понимании проблем организованной преступности и оно вряд ли возможно в ближайшем будущем из-за разрозненности усилий научных коллективов, различия подходов, разнохарактерности научных программ².

Рассмотрим основные подходы к пониманию организованной преступности.

Одна группа авторов, несмотря на происшедшие изменения во всех сферах жизни после распада СССР, продолжает утверждать, что организованной преступности нет, что она – миф, который придумали журналисты и подхватили некоторые криминологи³.

Другие авторы, ссылаясь на документы международной конференции ООН по проблемам организованной преступности, состоявшейся в Суздале в октябре 1991 года, определяют организованную преступность как функционирование устойчивых, управляющих сообществ преступников, занимающихся преступлениями как бизнесом и создающих систему защиты от социального контроля с помощью коррупции¹.

Третья группа авторов при определении организованной преступности в его основу выдвигает процесс обращения преступного капитала и называет организованную преступность социально-экономическим процессом обращения преступного капитала в криминальной сфере с вовлечением широких слоев населения, с использованием коррупции и всего того, что способствует его наращиванию и обогащению².

Четвертая группа авторов не дает определения организованной преступности, а предпочитает перечислять ее признаки, относя к ним: устойчивое сообщество; разделение функций между участниками; иерархию; специализацию сферы деятельности; извлечение прибыли; обеспечение собственной безопасности; жесткую дисциплину; легализацию денег, добытых преступным путем; международные связи; присутствие национального или классового признаков; использование достижений науки и техники.

Пятая группа авторов, давая определение организованной преступности, исходит из того, что это в первую очередь вид преступности. Так, Миньковский Г.М., используя признаки организованной преступности, определяет ее как вид преступности, системно связанную совокупность преступлений, совершаемых участниками устойчивых, иерархизированных, планомерно действующих преступных структур (группы, сообщества, ассоциации), деятельность которых прямо или опосредованно взаимоподкрепляется и согласуется, будучи направлена на извлечение максимальной прибыли из преступного бизнеса на определенной территории или в определенной сфере, взятой под контроль³.

По нашему мнению, это наиболее предпочтительная позиция, которую разделяют и авторы статьи⁴, поскольку в ней достаточно полно и логично дано определение организованной преступности.

Однако, несмотря на большое количество публикаций, посвященных проблемам борьбы с организованной преступностью, дальнейшее изучение данного явления вызывает больше вопросов, чем ответов. Причин здесь несколько.

Во-первых, вследствие проводимой на государственном уровне в период бывшего СССР политики, отрицания наличия организованной преступности как состоявшегося факта в нашей стране до середины восьмидесятых годов, по экспертным оценкам⁵, правоохранительная система бывшего СССР и законодательство, а тем более и наука в области борьбы с организованной преступностью, отстали от зарубежных стран на 20-25 лет.

В условиях распада СССР в бывших республиках СНГ, в том числе и Казахстане, этот разрыв не только не сократился, но и увеличился.

Во-вторых, в работах ученых-криминологов советского и постсоветского периодов нет единства и преемственности при рассмотрении проблем борьбы с организованной преступностью.

Кроме того, при исследовании проблем организованной преступности ученые, как правило, шли от изучения частного к общему. Поэтому, не исследовав в полной мере сущности организованной преступности как социального явления, переходили к рассмотрению признаков организованной преступности.

В-третьих, теоретическим осмыслением проблем организованной преступности стали заниматься наряду с учеными-криминологами ученые-процессуалисты и криминалисты¹, причем на серьезном монографическом уровне. На наш взгляд, определение понятия организованной преступности, ее основных признаков – это прерогатива и предмет рассмотрения только криминологии, а остальные отрасли знаний должны иметь лишь прикладной характер.

В-четвертых, до настоящего времени ученым не удалось определить четкий предмет исследования, так как в проводимых исследованиях было допущено смещение понятий «организованная преступность» и «организованность в преступности», о чем ведущих криминологов предостерегали участники одного из первых круглых столов, посвященных проблемам организованной преступности².

В-пятых, ученым-криминологам до сих пор не удалось сформулировать концептуальную общепринятую и общепризнанную модель организованной преступности, а значит, и определить основные направления борьбы с ней и меры по устранению причин и условий, способствующих возникновению данного негативного явления.

И это далеко не весь перечень причин, который не только затрудняет, но и не дает возможности объяснить истину, сущность организованной преступности, а тем более принять адекватные меры борьбы с ней.

Борьба с организованной преступностью в условиях перехода нашего общества к рыночным отношениям из года в год принимает все более актуальный характер. По мнению известного криминолога А.И. Долговой, общество рыночной экономики, господство капитала – это совсем не «рай» в криминологическом отношении… Многие зарубежные криминологи, изучая это общество «изнутри», убедительно показывают, что оно обладает сильным криминальным потенциалом и высокой криминогенностью¹. Неслучайно наше общество стало привыкать к заказным убийствам, хищениям в особо крупных размерах и другим громким преступлениям, что является благоприятным условием для организованной преступности.

В настоящее время организованная преступность стала приобретать международный характер и трансформироваться в транснациональные криминальные структуры. В России, по данным ученых-криминологов, за последние годы сформировались мощные преступные организации, объединенные жесткой дисциплиной, которые используют промахи государства при проведении финансово-мошеннических акций².

По мнению экспертов, международная организованная преступность имеет около 300 млрд долларов вложений в недвижимость, в различные фирмы и предприятия, а также на банковских счетах. Они получены главным образом от торговли наркотиками, оружием, рэкета. Сверх того ее ежегодные доходы составляют около 120 млрд долларов³.

Разумеется, в Казахстане организованная преступность не имеет таких больших масштабов, как в России, а тем более в дальнем зарубежье, но тенденции, характерные для нее, могут иметь место и у нас.

В своем выступлении на совещании по вопросам борьбы с преступностью и коррупцией 19.04.2000 г. глава государства Н.А. Назарбаев, давая критическую оценку криминальной ситуации в стране, отметил, что повсеместно идет возрождение преступных традиций и обычаев, профессионализация и специализация преступного мира. Основным источником дохода у многих граждан становится преступный бизнес. В Казахстане появились «воры в законе», которые распределяют сферы влияния между преступными группировками. Процветает наркобизнес, контрабанда спирта, а торговля ворованными машинами и проституция стали обыденными явлениями. И всем этим занимаются не разрозненные группы, а хорошо организованные преступные сообщества с «крышей» в правоохранительных органах.

Итак, прежде чем говорить об организованной преступности как явлении, следует концептуально, определиться с ее основными понятиями и самой методологией исследования. Для полного представления об организованной преступности следует рассматривать ее в широком и узком смысле слова.

Если рассматривать организованную преступность в широком смысле слова, то она представляет собой наряду с другими видами (преступность несовершеннолетних; рецидивная преступность; преступность военнослужащих и т.д.) самостоятельный вид преступности. А поскольку это вид преступности, то организованная преступность должна включать в себя совокупность конкретных преступлений, отличающихся своими особенностями и уголовно-правовыми характеристиками.

Как известно, в основу квалификации преступлений могут быть положены различные критерии (например, объект преступления; форма вины; характер и степень общественной опасности совершаемого преступления и т.д.), с учетом которых и определена структура Особенной части Уголовного кодекса Республики Казахстан.

В нашем случае организованная преступность есть совокупность преступлений, совершаемых организованными преступными группами или преступными сообществами (преступными организациями).

К сожалению, при определении сущности организованной преступности ученые-криминологи сразу переходят к рассмотрению признаков организованной преступности, а сама эта совокупность преступлений, составляющая самостоятельный вид преступности и именуемая организованной преступностью, остается вне поля зрения.

Совершенно справедливо отмечает один из известных ученых-криминологов Российской Федерации Хохряков Г.Ф.¹, отвечая на вопрос оппонентов, «где та эмпирическая база, которая позволяет с уверенностью говорить о наличии организованной преступности?», что обильные статистические данные, а еще лучше статистические закономерности были бы убедительным доказательством наличия организованной преступности. Далее цитируемый автор делает вывод, что важно не столько описать организованную преступность (хотя это необходимый этап исследования), сколько показать зарождение и развитие этого явления. Тогда станет очевидным не только наличие, но и отличие организованной преступности от других видов организованных преступлений².

Причиной отсутствия четких границ организованной преступности как объекта исследования является недостаточное правовое обеспечение вопросов уголовно-правовой ответственности и, как следствие, самой эмпирической базы, на что указывал Г.Ф. Хохряков.

В ст. 63-2 Уголовного кодекса КазССР от 1959 г. в целях обеспечения эффективных мер воздействия на организованную преступность указом президента Республики Казахстан от 17 марта 1995 г. были введены изменения и дополнения, предусматривающие ответственность за организацию или руководство преступной группой либо преступным сообществом, участие в преступном сообществе.

В настоящее время в статье 31 действующего Уголовного кодекса Республики Казахстан дано описание всех форм соучастия в преступлении, а в статьях 235 «Создание и руководство организованной преступной группой в целях совершения одного или нескольких преступлений, а равно участие в ней», 235-1 «Создание и руководство преступным сообществом (преступная организация), а равно участие в ней», 235-2 «Создание и руководство транснациональной организованной группой в целях совершения одного или нескольких преступлений, а равно участие в ней», 235-3 «Создание и руководство транснациональным преступным сообществом (транснациональной преступной организацией), предусмотрена уголовная ответственность за создание и руководство организованной (транснациональной) преступной группой или сообществом (преступной организацией), участие в преступном (транснациональном) сообществе¹.

Кроме того, в статье 54 общей части Уголовного кодекса Республики Казахстан, а также ряде статей Особенной части отягчающим обстоятельством, наряду с другими, признается совершение преступления организованной (транснациональной) группой или преступным (транснациональным) сообществом (преступной организацией).

Однако, как показывает практика, предложенных законодателем средств уголовно-правовой борьбы с организованной преступностью явно недостаточно.

Поэтому совершенно справедливо замечание некоторых ученых о том, что можно долго теоретизировать о криминологических признаках группы, действующей по предварительному сговору, организованной (транснациональной) группы, преступного (транснационального) сообщества (преступной организации). Однако законодатель обязан дать четкие дефиниции этих явлений, коль скоро он связывает с ними наступление уголовно-правовых последствий различной тяжести, а не отдавать определение признаков этих явлений на усмотрение органов уголовной юстиции.

В уголовном праве закреплен незыблемый принцип ответственности за вину, т.е. когда виновный ясно осознает все объективные обстоятельства содеянного. Содержание понятий «организованная группа», «преступная организация», «преступное сообщество» сугубо субъективно².

Несовершенство уголовного законодательства затрудняет процедуру доказывания факта создания организованной группы или преступного сообщества.

Например, Д.В. Вербовая, проводя сравнение между бандой и преступным сообществом, указывает, что факт организации банды или участия в ней поддается доказыванию в значительно большей степени, чем факт организации преступного сообщества, поскольку состав бандитизма характеризуется, помимо ряда совпадающих оценочных признаков, еще и таким определяющим признаком объективной стороны, как вооруженность³.

На трудности доказывания деяний, совершенных организованными преступными группами, указывает и В.В. Лунеев⁴, предложивший новый метод исследования организованной преступности – география преступности, то есть пространственно-временным распределением уголовно-наказуемых деяний (по уровню, структуре, динамике), связанные со спецификой различных регионов мира, различных стран или административно-территориальных единиц одной страны, с численностью, структурой и расселением, со своеобразными формами организации жизни людей, условиями их труда, быта, отдыха, культуры национальных традиций и иных особенностей.

В.В. Лунев отмечает, что деяния, совершаемые организованными преступными группами, попадают на данный учет (организованной преступности) только тогда, когда уголовное дело раскрыто и есть достаточные доказательства о совершении преступления именно организованными преступниками. Те же деяния, хотя и были совершены рассматриваемыми преступниками, если это не было установлено бесспорно, в данный учет не попадают.

Не случайно пленум Верховного суда Республики Казахстан в постановлении о вопросах квалификации хищений чужого имущества от 25 июля 1996 г. разъяснил, что основными признаками организованной преступной группы и преступного сообщества, отличающими их от группы лиц, совершивших преступления по предварительному сговору, является организованность и устойчивость.

Неразработанность в теоретическом плане проблем организованной преступности и отсутствие законодательного закрепления, приводили к тому, что в конце 80-х годов органы внутренних дел, стремясь поднять свою роль в борьбе с организованной преступностью включали обычные групповые преступления в разряд организованных, а преступления совершаемые организованными группами по причине недоказанности переходили в разряд групповых.

И этого не трудно понять, что, не зная четких границ понятий организованной преступности группы, являющиеся главным критерием при формировании совокупности преступлений именуемый организованной преступностью как самостоятельным видом преступности, нельзя добиться ясности в данном вопросе.

Поэтому, для полного представления организованной преступности, необходимо знать все присущие ей признаки, и рассматривать организованную преступность еще и в другом аспекте – как деятельности, то есть в узком смысле слова.

В действующем Уголовном Кодексе Республики Казахстан в статье 31 определены возможные формы соучастия в преступлении. К ним законодатель относит следующие:

1. 
   совершение преступлений группой лиц (принимали участие в совершении преступления два и более лиц – исполнителя без предварительного сговора)
   
2. 
   совершение преступления группой лиц по предварительному сговору;
   
3. 
   совершение преступления организованной преступной группой (если оно совершено устойчивой группой лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений).
   
4. 
   совершение преступления преступным сообществом (если оно совершено сплоченной организованной группой (организацией) созданной для совершения тяжких или особо тяжких преступлений, либо объединенных организованных групп, созданных в этих целях)
   
5. 
   совершение преступления транснациональной организованной преступной группой (если оно совершено устойчивой группой лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений на территории двух и более государств, либо в одном государстве, но его подготовка, планирование, руководство или последствия имеют место в другом государстве или в одном государстве, но с участием граждан других государств)
   
6. 
   совершение преступления транснациональным преступным сообществом (транснациональной преступной организацией) если оно совершено объединением организованных групп, объединением организованных групп, созданным в целях совершения одного или нескольких преступлений на территории двух и более государств, либо в одном государстве, но его подготовка, планирование, руководство или последствия имеют место в другом государстве или в одном государстве, но с участием граждан других государств).
   

Тем более что цели создания организованной преступной группы могут быть и не преступными. Так, некоторые авторы¹ определяют организованную преступность по ее содержанию как разновидность социальной деятельности определенного количества членов общества, направленной на получение доходов, различных выгод как преступными, так и не преступными способами.

Не отрицая наличия, наряду с преступными, непреступных способов деятельности, трудно согласиться с определением организованной преступности как разновидности социальной деятельности.

На наш взгляд, организованная преступность может являться только противоправной деятельностью, на что справедливо указывает В.Г. Гриб, отмечающий, что на современном этапе развития российской государственной организованной преступности рассматривается как вид противоправной деятельности, сущность которой составляет процесс обращения капитала, приобретаемого преступными формированиями противоправным путем, в легальных и нелегальных сферах общественной жизни².

Авторы учебника «Уголовное право Казахстана (общая часть)», давая характеристику всем формам соучастия, говоря о третьей (совершение преступления организованной преступной группой), отмечают, что особенностью этой формы соучастия является то, что взаимосвязь между участниками такой группы должна носить устойчивый³ характер. Вторым обязательным признаком данной формы соучастия является цель объединения участников этой устойчивой группы – для совершения одного или нескольких преступлений. Если будет отсутствовать хотя бы один из указанных признаков, не будет данной формы соучастия¹.

К сожалению, несмотря на стремление ученых достичь объективности при квалификации преступных групп, признаки организованных преступных групп носят субъективный характер.

Первое – количественные признаки. По нашему убеждению, в законе должно быть конкретизировано количество участников организованной группы. Так, нельзя считать преступную группу, состоящую из 2-3 человек, организованной, поскольку данное качество не позволяет, даже теоретически, реализовать преступные цели, которые относят совершенные деяния к разряду наиболее общественно опасных.

Именно эта неконкретность позволяет манипулировать правоохранительными органами на всех стадиях рассмотрения уголовного дела при квалификации деятельности преступных групп.

Например, проводя аналогию со строительной бригадой, чем сложнее объект строительства, тем должен быть больше состав трудового коллектива, и требования к профессиональной подготовке строителей должны быть выше, должна быть специализация и т.д.

Не случайно, по мнению некоторых ученых, преступная организация сравнивается с разновидностью трудового коллектива².

Поэтому всесторонний анализ практики, с учетом мнений специалистов, обеспечивающих борьбу с организованной преступностью, позволит ученым внести предложения в действующее законодательство по рассматриваемой проблеме.

На необходимость законодательного закрепления количественной характеристики форм соучастия справедливо указывает В.Г., который отмечает, что данная позиция имеет полное право на законодательное закрепление, так как преступное сообщество, состоящее из двух человек, вряд ли сможет соответствовать таким характеристикам, как структурированность, наличие сложных организационно-иерархичесих связей, системы защитных мер, конспирированность, наличие охранников и др.³.

Далее цитируемый автор обращает внимание на то, что при квалификации деяний в составе преступного формирования следует помнить, что количественный признак не должен быть определяющим в отнесении его к категории «преступное сообщество (преступная организация)», так как участие большого количества членов вовсе не говорит об обладании вышеуказанными характеристиками⁴.

Однако законодательное закрепление количественного признака значительно облегчит решение имеющихся проблем в данной сфере, изложенных нами выше.

Второй признак организованной преступности, нуждающийся, по нашему мнению, в правовой регламентации, – устойчивость. К сожалению, как и первый признак (количественный), устойчивость и сплоченность по причине своей субъективности также затрудняет квалификацию совершенного преступления и нуждается в правовом закреплении.

В русском языке «устойчивость» означает неподверженность колебаниям, постоянство, стойкость, твердость¹.

Авторы учебника «Уголовное право Казахстана (Общая часть)» под устойчивостью как признаком третьей формы соучастия (совершение преступления организованной преступной группой) понимают нахождение в группе не случайных людей, а тех, кто намерен совместно с другими совершить одно или несколько преступлений, каждому из них участники этой группы доверяют, состав группы стабилен, имеется лидер, которому подчиняются участники группы².

На практике же нередко, по причине правовой неурегулированности, допускается смещение понятий «сплоченности» и «устойчивости».

«Сплоченный» в русском языке означает дружный, единодушный, организованный³.

И, судя по данному толкованию, «сплоченность» как признак соучастия говорит о более тесной форме общения людей.

Однако если принять во внимание более расширительное толкование терминов «устойчивость» и «сплоченность», то можно их рассматривать как синонимы. Например, трудно возразить на то, что чем сплоченнее группа, тем она устойчивее, или обратное. В данном случае можно провести знак равенства между признаками «сплоченность» и «устойчивость».

В литературе имеется и другая точка зрения, по мнению которой содержание «сплоченности» намного шире «устойчивости».

Так, некоторые авторы считают, что сплоченность группы означает не только стабильность ее состава, наличие руководителя (руководителей), которому подчиняются все другие соучастники, взаимная поддержка друг друга, взаимозаменяемость, взаимовыручка. Сплоченность означает высокую степень организованности, соблюдение правил поведения, установленных в преступной организации⁴.

По мнению других ученых , например Л.Д. Гаухмана и С.В. Максимова, признаками собственно только сплоченности являются: «круговая порука», выражающаяся в совместном совершении участниками группы преступления ранее, в отбывании участниками прежде наказания в одном и том же месте лишения свободы, взаимной осведомленности участников о компрометирующих друг друга материалах; использование для поддержание дисциплины в группе насилия, угроз, жесткости и т.п.; конспирация, заключающаяся в использовании условных наименований и сигналов, уголовного жаргона, шифров, паролей; общая касса («общак»), представляющая собой находящиеся в распоряжении группы денежные средства и иные ценности, добытые в результате преступной и иной незаконной деятельности, и т.д.; наличие специальных технических средств, т.е. различных подслушивающих и антиподслушивающих устройств, охранной сигнализации транспорта и т.д., которыми оснащены организованные группы¹.

Данная точка зрения является официальной, поскольку нашла отражение в действующем законодательстве. Но, по нашему мнению, первая точка зрения, что «устойчивость» и «сплоченность» могут рассматриваться как синонимы, также имеет право на существование и является более предпочтительной.

В рамках данной статьи была предпринята попытка научного осмысления организованной преступности.

По нашему глубокому убеждению, борьба с организованной преступностью должна начинаться с ее осмысления, поскольку трудно бороться с явлением, которое может приобрести контуры несуществующего феномена.