Хотя все могло начаться и намного позже, чем я предполагаю,
абсолютно незаметно для меня. Бывает, смотришь на человека, но не
видишь его по-настоящему, он остается в тени. Или подмечаешь внешние
черты, но внутри ничто не «щелкает», не цепляет, и не успел ты осознать
присутствие чего-то такого или ощутить беспокойство, как шесть
отведенных недель истекли, и он либо уже уехал, либо вот-вот уедет, а ты
лихорадочно пытаешься дать определение тому, что тайком овладевало
тобой все это время и что по всем признакам следует называть
желанием
.
Вы спросите, как мог я не знать? Я могу распознать желание, когда
сталкиваюсь с ним, но в этот раз я проглядел его вчистую. Я высматривал
ироничную улыбку, которая вдруг озаряла его лицо каждый раз, когда он
угадывал мои мысли, тогда как в действительности я желал его тело, только
тело.
На третий день за ужином я комментировал «Семь слов Спасителя на
кресте» Гайдна, как вдруг ощутил пристальный взгляд. В семнадцать лет я
был младшим из присутствующих, меня не воспринимали всерьез как
собеседника, поэтому я приобрел привычку выдавать как можно больше
информации за меньшее количество времени. Я говорил быстро, поэтому у
слушателя возникало впечатление, что я тороплюсь и проглатываю слова.
Монолог я закончил под неотрывным взором, устремленным на меня слева.
Это воодушевило и польстило мне. Он явно был заинтересован, я ему
нравился. Все оказалось не так уж сложно, в конечном счете. Но когда я
наконец обернулся и посмотрел на него, то встретил ледяное равнодушие в
его глазах, остекленевших и в то же время выражающих неприязнь,
граничащую с жестокостью.
Я был уничтожен. Чем я заслужил подобное? Я хотел, чтобы он снова
был добр ко мне, смеялся вместе со мной, как всего пару дней назад у
заброшенной железной дороги, или когда позже в тот же день я объяснил
ему, что Б. был единственным городом в Италии, мимо которого местный
Достарыңызбен бөлісу: