Назови меня своим именем



Pdf көрінісі
бет72/76
Дата26.12.2021
өлшемі1,05 Mb.
#105799
1   ...   68   69   70   71   72   73   74   75   76
Байланысты:
Асиман. Назови меня своим именем

когда мы были вместе?
 подумал я.
В  баре  старого  отеля  мы  нашли  тихое  местечко  с  видом  на  реку  и  на
большой декоративный сад, весь в цвету. Мы заказали два мартини – джин
«Бомбей  Сапфир»,  уточнил  он  –  и  уселись  рядом  в  тесной  полукруглой
кабинке,  словно  двое  мужей,  вынужденных  сидеть  в  неловкой  близости
друг от друга, пока их жены отошли попудрить носики.
– Через восемь лет мне будет сорок семь, а тебе сорок. Еще через пять
мне будет пятьдесят два, а тебе сорок пять. Тогда ты придешь на ужин?
– Да. Обещаю.
–  То  есть  ты  хочешь  сказать,  что  придешь  только  когда  будешь
достаточно  стар,  чтобы  помнить.  Когда  мои  дети  разъедутся.  Или  когда  я
стану  дедом.  Так  и  вижу  нас  в  тот  вечер,  сидящих  рядом  и  попивающих
крепкий 
eau-de-vie
[43]
,  наподобие  граппы,  которую  твой  отец  иногда
наливал по вечерам.
–  И  подобно  старикам,  сидящим  на  пьяцетте  напротив  Пьявского
памятника,  мы  будем  разговаривать  о  двух  молодых  парнях,  на  несколько
недель  обретших  безмерное  счастье  и  проживших  остаток  жизни  цедя  по
капле  эту  чашу  счастья,  боясь  преждевременно  растратить  его,  позволяя
себе крошечный глоточек на очередную годовщину.
Но это эфемерное прошлое до сих пор взывает к себе, хотел я сказать
ему.  Они  не  в  силах  изменить  его,  переписать,  стереть  из  жизни  или
прожить  заново  –  оно  просто  маячит  во  мраке,  как  огоньки  светлячков  на
летнем  поле,  и  не  перестает  твердить, 
Вот  что  у  вас  могло  быть  взамен
.
Но  возвращение  назад  –  ошибка.  Движение  вперед  –  ошибка.  Выбор
другого  пути  –  ошибка.  Попытка  исправить  ошибку  оказывается  такой  же
ошибкой.
Их  жизнь  похожа  на  искаженное  эхо,  навеки  похороненное  в
замурованном митраистическом склепе.
Молчание.
– Господи, как же они завидовали нам тогда за ужином, в первый вечер
в  Риме,  –  сказал  он.  –  Глаз  не  сводили  с  нас,  молодые,  старые,  мужчины,
женщины – все без исключения за тем столом – глазели на нас, потому что
мы были так счастливы.
– И в тот вечер, уже состарившись, мы по-прежнему будем говорить о
тех  молодых  парнях  как  о  двух  посторонних,  встреченных  в  поезде,


которыми мы восхищались и которым сочувствовали. И будем называть это
завистью, потому что слово «сожаление» заставит нас страдать.
Снова молчание.
– Возможно, я еще не готов говорить о них как о посторонних, – сказал
я.
– Если тебя это утешит, думаю, ни один из нас никогда не сможет.
– Кажется, нам нужно выпить еще по одной.
Он даже не стал придумывать никаких отговорок насчет возвращения
домой.
Мы  отбросили  в  сторону  все  не  относящееся  к  этой  минуте.  Его
жизнь,  мою  жизнь,  его  занятия,  мои  занятия,  хорошее,  плохое.  Его
надежды, мои надежды. Мы избегали упоминать моих родителей. Из этого
я заключил, что он знает. Не задавая вопросов, он дал мне понять это.
Прошел час.
– Лучший момент для тебя? – наконец спросил он.
Я задумался.
– Больше всего мне запомнилась первая ночь, возможно, потому что я
очень  нервничал.  И  еще  Рим.  На  Виа  Санта-Мария-дель-Анима  есть  одно
место, куда я прихожу всякий раз, когда бываю в Риме. Стоит мне взглянуть
на него, как прошлое оживает. Меня только что стошнило тем вечером, и на
обратном  пути  в  бар  ты  поцеловал  меня.  Мимо  проходили  люди,  но  мне
было все равно, как и тебе. Тот поцелуй все еще запечатлен там, слава богу.
Это все, что у меня осталось от тебя. Это и твоя рубашка.
Да, он помнит.
– А у тебя? – спросил я.
– Тоже Рим. Когда мы пели до рассвета на Пьяцца Навона.
Я  совсем  забыл.  Ведь  той  ночью  мы  пели  не  только  неаполитанскую
песню.  Молодые  голландцы  достали  гитары  и  пели  одну  за  другой  песни
Битлз, и все, включая нас, собрались у фонтана. Даже снова объявившийся
Данте тоже подпевал на скверном английском.
– Они пели нам серенады, или я это выдумал?
В его взгляде отразилось удивление.
– Они пели серенады 
тебе
, а ты был пьян в стельку. В конце ты взял
гитару у одного из них и стал играть, а потом ни с того ни с сего запел. Все
глазели на тебя. Даже наркоманы, и те слушали, как овцы Генделя. Одна из
девушек совсем потеряла голову. Ты хотел отвести ее в отель. Она была не
против. Ну и ночка. В итоге мы уселись на пустой террасе закрытого кафе
позади  площади,  ты,  я  и  та  девушка,  и  наблюдали  рассвет,  развалясь  на
стульях.


Он смотрел на меня.
– Я рад, что ты приехал.
– Я тоже рад, что приехал.
– Можно один вопрос?
Почему я вдруг занервничал?
– Валяй.
– Ты бы хотел начать все заново, если бы мог?
– Почему ты спрашиваешь?
– Потому. Просто ответь.
–  Хотел  бы  я  начать  заново,  если  бы  мог?  Не  раздумывая.  Но  я  уже
выпил две порции, и намереваюсь заказать третью.
Он  улыбнулся.  Очевидно,  теперь  настала  моя  очередь  задать  тот  же
вопрос,  но  я  не  хотел  все  усложнять.  Это  был  мой  любимый  Оливер:  тот,
который думает в точности, как я.
–  Видеть  тебя  здесь  –  все  равно,  что  очнуться  после  двадцатилетней
комы.  Ты  оглядываешься  вокруг  и  видишь,  что  жена  ушла  от  тебя,  твои
дети,  чье  детство  ты  пропустил,  выросли,  некоторые  женились,  твои
родители  давно  умерли,  у  тебя  нет  друзей,  а  разглядывающее  тебя
изумленное  личико  принадлежит  твоему  внуку,  которого  привезли,  чтобы
поприветствовать дедулю, очнувшегося от долгого сна. Твое лицо в зеркале
такое  же  бледное,  как  у  Рипа  ван  Винкля.  Но  шутка  в  том,  что  ты  на
двадцать  лет  моложе  собравшихся  вокруг,  вот  почему  я  за  секунду  могу
снова  стать  двадцатичетырехлетним  –  раз,  и  мне  двадцать  четыре.  А  если
сдвинуть повествование еще на несколько лет раньше, при пробуждении я
могу быть младше своего старшего сына.
– Что можно сказать о твоей жизни, в таком случае?
–  Отчасти  –  только  отчасти  –  это  была  кома,  но  я  предпочитаю
называть  это  параллельной  жизнью.  Звучит  лучше.  Проблема  в  том,  что  у
большинства из нас есть даже не одна параллельная жизнь.
Может,  под  влиянием  алкоголя,  или  правды,  или  из-за  нежелания
сводить  все  к  абстрактным  рассуждениям,  я  почувствовал,  что  должен
сказать  ему  –  потому  что  настал  подходящий  момент,  потому  что  я  вдруг
понял, что приехал именно за этим:
–  Ты  единственный  человек,  с  кем  я  хотел  бы  проститься  перед
смертью, потому что только тогда то, что я называю своей жизнью, обретет
хоть  какой-то  смысл.  И  если  я  однажды  услышу,  что  ты  умер,  моя  жизнь,
тот  человек,  который  сейчас  говорит  с  тобой,  перестанет  существовать.
Иногда я с ужасом представляю себе, как, проснувшись в нашем доме в Б.
и  глядя  в  окно  на  море,  от  самих  волн  слышу  новость, 


Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   68   69   70   71   72   73   74   75   76




©engime.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет