Пираты Карибского моря. Проклятие капитана

Кампече, с тем чтобы оттуда пригнали стоявший там голландский бриг.
Однако губернатор был испанцем. Он тут же воспользовался тем, что у де
ла Круса до отправления в Веракрус было несколько свободных дней.
Губернатор не замедлил попросить капитана о деликатном одолжении. На
берегу реки Грихальва, что впадает в Усумасинту, почти у самого ее устья
англичане тоже рубили лес; И две попытки губернатора взять этот форт со
стороны реки не увенчались успехом.
Де ла Крус разработал план, а губернатор предоставил в распоряжение
капитана полторы сотни солдат. К ним капитан добавил своих людей,
возглавляемых Санчесом, и организовал отряд в три сотни боевых единиц.
Отряду предстояло пройти километров двадцать по густому тропическому
лесу. Только таким образом можно было без особых потерь людей и
плавсредств атаковать, притом с тыла, хорошо укрепленный со стороны
берега реки Грихальба лагерь английских пиратов. Необходим был местный
проводник из индейцев майя, который бы говорил по-испански. Алькальд
большого испанского поселения провел де ла Круса и Бартоло в пальмовую
хижину, где жил старик. Сколько ему было лет, он и сам не знал. Когда
индейцу разъяснили, что от него требуют, он прошел в дальний угол
хижины, опустился на земляной пол и на своем языке принялся долго и
громко причитать. Де ла Крус разглядел стелу высотой не более полуметра,
на которой искусным мастером было изваяно рельефное изображение, как
корсар узнал потом, главного бога Смерти майя. Одни из них величали его
А Пуч, другие — Гун Симиль. Обнаженный торс, вместо лица — череп,
тело покрыто пятнами, скорее всего трупными. Ожерелье из бубенцов и
птичьих перьев, перекрещенные человеческие кости украшали тело бога,
которое было окружено изображениями филина и разных диких животных.
— Окс Мультун Тсек, — выкрикнул индеец, прихватил мачете, сумку,
очевидно с провизией, и сказал: — Пошли!
В путь отряд, возглавляемый де ла Крусом и Санчесом, отправился на
следующий день на рассвете.
Внезапно дальнейшую дорогу преградила речушка, скорее большой
ручей. Перед тропой, по которой двигался отряд, раскинулась заводь,
зеркальце воды шириной метров в двадцать пять. Влево и вправо от нее
берега сужались до семи-восьми метров. И там вода текла, укрытая не
пропускавшим солнечные лучи густым зеленым шатром. Один из солдат
стал скидывать с ног ботфорты, когда индеец быстро сказал:
— Нет! Крокодилы! Тут караулят что кушать!
Индеец поднял лежавшую неподалеку толстую палку и швырнул ее на
середину заводи. Там вмиг забурлила вода. Изголодавшие животные

приняли палку за нечто живое, чем можно было утолить голод. Многие из
солдат шарахнулись было обратно, но старик улыбнулся и сказал:
— Человек сильнее!
На вопрос де ла Круса, что делать дальше, индеец повел отряд за
собой вдоль берега, прокладывая мачете дорогу среди зарослей. Бартоло
помогал ему рубить ветки. Найдя более подходящее место, индеец
попросил, чтобы все надели ружья на спины и ношу, по возможности,
приторочили к ремням. Затем он выбрал дерево покрупнее, вытянул
чрезмерно длинные и тонкие, но крепкие волосатые руки, ухватился за
толстую ветвь, оттолкнулся от земли и стал подтягиваться. С одной ветки
он перебрался на другую, на третью, уже тянувшуюся с противоположной
стороны берега. Чтобы преодолеть речушку тропического леса, полную
крокодилов, отряду понадобилось более трех часов. Особенно трудно и
опасно оказалось проделать этот цирковой трюк под куполом тропического
леса тяжеловесному Бартоло. Ветки, вот-вот готовые треснуть, глубоко
прогибались под телом Черной Скалы. Далее препятствием на пути отряда
оказались деревья, полные острых, больно жаливших игл, ядовитые пауки
и змеи. Пришлось не раз менять идущих впереди, с тем чтобы рубкой лоз
густого кустарника, низких веток, лиан, чудовищных корней облегчать путь
двигавшимся сзади.
— Отчего в здешних лесах такие диковинные корни? — спросил
Санчес.
— Ученые объясняют это двумя причинами: в этих широтах нет
зимних холодов, и деревья не прячут свои корни в земле, но главное, что
они растут на плодородном слое глубиной в два-три метра, под которым
находится скальная порода, — пояснил де ла Крус. — Через нее корни
пробиться не могут, потому и растут вверх.
— Они страшны, как щупальца осьминога.
К середине дня густота леса начала заметно редеть, и де ла Крус,
выбрав внезапно возникшие под огромными пальмами полянки, решил
дать отдых усталым людям. Отходивший в сторону солдат сообщил, что
видел пень недавно срубленного дерева. Жилище и лагерь английских
пиратов, рубщиков ценных кампешевых деревьев были рядом.
Атака форта с тыла началась за полчаса до рассвета. Обитатели его, а
их было не менее двух сотен, спали самым крепким сном, однако сумели
оказать сопротивление. Никто из них не хотел умирать, однако в плен было
захвачено всего сто три пирата и тридцать семь негров, рубщиков леса.
Когда над стеной форта был поднят испанский флаг, к берегу подошли две
шхуны и пять пирог. На них погрузился отряд де ла Круса, туда же были

доставлены семь небольших пушек, разное прочее вооружение и
плененные пираты. Губернатор было распорядился повязать и негров, но де
ла Крус напомнил ему свое условие: рабов и рубщиков сделать свободными
гражданами. Уже заготовленный лес полностью отходил в пользу казны.
В данном случае корсары просто исполнили свой патриотический
долг.
В Веракрусе личные сундучки членов экипажа значительно
пополнились, и де ла Крус, который совсем не был против этого,
почувствовал желание многих в дальнейшем особенно не рисковать
заработанным, а как можно скорее доставить содержимое сундучков и
холщовых мешочков по домам. Тем более адмирал Гонсалес еще пребывал
в Гаване. Туда и поспешил «Андрес II», однако вице-адмирал Гомес уже
находился в этом порту, и адмирал в ближайшие дни намеревался отплыть
в Веракрус. Де ла Крус же решил дать экипажу пятидневный отдых. Он,
Хорхе, нотариус Антонио и Бартоло на первом же дилижансе отправились
в Тринидад. Их неожиданному приезду в начале марта 1711 года были
безмерно рады все домашние. Андрес узнал отца и не отходил от него ни на
шаг, несмотря на то что Андресу очень понравились всякие диковинные
игрушки, привезенные ему Бартоло. Иннес Мария уже начинала говорить
и, вызывая естественную ревность матери, которая, само собою разумеется,
не порождала ссор, с большей радостью лезла на руки, чтобы поласкаться к
донье Кончите, которую Андрес называл не иначе как «моя милая
бабушка». Успех, который стал крупным, сильным и красивым псом,
позволял Андресу забавляться с ним, мальчику даже нравилось ездить на
нем верхом.
По пути обратно в Веракрус, неподалеку от острова Аренас, «Андрес
II» встретил бригантину в двадцать шесть пушек под голландским флагом.
На приказ лечь в дрейф и сдаться испанскому корсару капитан бригантины,
который, вместо обычного, кратчайшего пути к Флоридскому проливу, взял
курс резко на север, полагая таким образом избежать нежелательных
встреч, ответил огнем своих пушек. Бригантина была доверху нагружена
стволами и сама по себе весьма неповоротлива, однако фрегат, без риска
получить повреждения, никак не мог подойти к бригантине, чтобы взять ее
на абордаж. Канониры и капитан ее оказались опытными мастерами своего
дела. Де ла Крус же, в связи с предстоявшими рейдами совместно с
Эскадрой Наветренных Островов во главе с адмиралом Гонсалесом, не
решался рисковать. Потому он отдал приказ Меркурию пустить бригантину
на дно. Она получила ряд пробоин, перевернулась, но не тонула. Добрая
Душа поднял с воды всех голландцев, оставшихся в живых, но де ла Крус

не знал, что же делать дальше с набитой «кругляком» бригантиной.
Выручил тяжелый галеон, шедший из Флориды в Веракрус. Он взял
разбитое судно, как огромную деревяшку, на буксир и поволок ее в залив
Веракруса. Там бывшую бригантину посадили на мель, разгрузили и
разобрали.
Адмирал Гонсалес, проявляя явное неуважение к вице-адмиралу
Гомесу, все же поручил ему руководить проведением операции по
ликвидации баз английских пиратов на острове Трис, что находился
напротив Лагуны-де-Терминос. Под начало вице-адмирала были отданы
два боевых корабля и в придачу фрегат корсара «Андрес II».
Гомес оказался не только неудачливым картежником, но и
никудышным морским офицером. Не имея представления, какими силами
могли располагать английские пираты, базировавшиеся на острове Трис,
Гомес и не попытался собрать необходимую информацию у местных
властей. Он решил с ходу атаковать пиратскую базу и нарвался на жесткое
сопротивление целой эскадры. Навстречу испанцам вышли три английских
фрегата в тридцать шесть, тридцать две и двадцать восемь пушек, более
полудюжины бригантин и всевозможные вспомогательные суда. Бартоло
обратил внимание Педро, что Успех в предчувствии сражения не лает, как
обычно, а подвывает.
Вместо того чтобы, как флагман, командовать сражением, Гомес,
скорее всего желая стать героем и снять с себя срам за утрату галеона,
выдвинул вперед свой фрегат «Колокольный Звон». При этом он не учел
важное обстоятельство, что ветер явно заходил уклоняясь к носу, что не
позволило фрегату должным образом развернуться, чтобы открыть огонь
всеми орудиями своего борта. Пираты потому и сосредоточили свой огонь
на фрегате Гомеса. Одно из ядер угодило именно в правую часть мостика,
где находился вице-адмирал, и его не стало. Потеряв управление
сражением, «Колокольный Звон» и остальные суда отошли, и де ла Крус
предложил обсудить план дальнейших действий в порту Коатцакоалькос.
Там, на сборе старших офицеров, первым предложением было вернуться в
Веракрус за подмогой. Разумное увещевание корсара Педро де ла Круса, к
счастью, взяло верх: пираты, понимая ситуацию, воспользуются временем
и сменят место базы. Более того, де ла Крус настоял на проведении атаки
на форт с тыла. Прежде, высадив десант на севере острова, атаковать форт
на рассвете со стороны леса. Часть экипажей, вероятнее всего, сойдет с
кораблей, чтобы оказать помощь товарищам. Тут только в действие и
должны будут вступить испанские корабли. К ним присоединился
стоявший в порту французский фрегат в полсотни пушек «Св. Роза» под

началом капитана Шарпака. Флагманом был избран де ла Крус. Губернатор
Коатцакоалькоса, хорошо знавший и уважавший корсара, выделил
плавсредства, на которые посадил всех имевшихся у него солдат во главе с
капитаном. Этим отрядом де ла Крус назначил командовать опытного в
деле ночных атак Санчеса.
План превосходно удался, и без больших потерь были захвачены
двадцать три судна, в том числе фрегаты «Стаффорд» и «Анна», уже
полностью груженные кампешевым деревом и готовые отплыть в Лондон,
и восемь бригантин. Третьему фрегату удалось выйти из боя и уйти.
Плененными оказались пятьсот семь англичан и сто сорок два негра,
рубщиков леса.
В Веракрусе прежде никогда не видели таких трофеев. Адмирал
Гонсалес вновь сочинил хвалебное письмо в морское министерство
Испании, превознося способности, знание и смелость корсара Педро де ла
Круса. Понимая, сколь может де ла Крус быть полезным в деле
продолжения борьбы с засильем английских и голландских пиратов,
хозяйничавших по берегам рек испанского Юкатана, адмирал организовал
поход своей эскадры и пригласил де ла Круса присоединиться к ней.
В течение июня-сентября 1711 года Эскадра Наветренных Островов, в
составе семи боевых единиц, тщательно обследовала берега более
пятнадцати больших и малых рек, впадавших в Мексиканский залив, и не
столько брала в плен, сколько физически уничтожала орудовавших там
грабителей леса. Была разрушена и сожжена дотла база английских пиратов
и на берегу реки Белиз.
Де ла Крус и члены его экипажа познакомились с необычайными
достопримечательностями древней культуры индейцев майя, повидали их
неповторимые пирамиды, побывали в крупных городах Мерида и Кампече.
Первый, основанный в 1542 году, который затем станет столицей Юкатана,
поразил всех прежде всего изумительными по красоте собором и дворцом
основателя города, завоевателя Монтехо. Фасад дворца Монтехо до сих пор
является исключительной исторической ценностью. Выполнен он был с
блеском в стиле «платереско» — декоративной манере испанских
серебряных дел мастеров XVI века. В городе Кампече, основанном в 1541
году, всем запомнился кафедральный собор, отстроенный в вычурном
барочном стиле.
По возвращении Эскадры Наветренных Островов в Веракрус
отважных моряков ждала приятная новость. Король Филипп V всерьез
решил положить конец грабежу англичанами и голландцами его
заокеанских земель. Из Кадиса вышли курсом в Вест-Индию девять

новейших кораблей. Во главе их значились многопушечный линейный
корабль «Непорочное Зачатие» в полторы тысячи тонн водоизмещения и с
экипажем в тысячу человек; «Святая Троица» в тысячу шестьсот тонн
водоизмещения и с экипажем в тысячу сто человек и «Св. Франсиск» в
тысячу двести тонн водоизмещения. В то время как наилучшие пиратские
Корабли лишь редко превышали шестьсот тонн водоизмещения. При этом
Филипп V распорядился никого не брать в плен, а судить на месте и
казнить на виселице. Эта новость дошла до слуха пиратов прежде, чем до
Вест-Индии доплыла столь грозная королевская флотилия, и пираты вместе
с рубщиками леса в панике бежали кто куда, значительно очистив
Карибское море, Мексиканский и Дарьенский (Колумбия и Панама)
заливы. Ситуация сложилась такой, что даже губернатор Ямайки объявил
остров свободным от пиратов. Однако не все были в состоянии бросить
столь привычное и доходное занятие. Потому многие и подались в
английские порты Северной Америки.
Наиболее известными из них по-прежнему были Джон Куэлч, Эдвард
Лоу, Уильям Луис, Бартоломей Роберте и Эдвард Тич по прозвищу
Чернобородый, которому особенно потворствовал губернатор Багамских
островов. Однако они никак не шли в сравнение с пиратами прошлого века.
Действовали в одиночку, богатые города и поселения не грабили, от
крупных испанских судов старались уходить. Промышляли больше
контрабандой, смело нападали лишь на малые, незащищенные суда. Верно
— и испанский народ так считает — что голь на выдумки хитра.
Наибольший след в истории из таких «выдумщиков» оставил по себе
капитан Уильям Кидд. Многие из бывших карибских пиратов принялись
пересекать Атлантику и обирать полные дорогих товаров торговые суда в
водах Африки и Азии и сбывать награбленное добро в баснословно быстро
растущих английских городах Северной Америки.
На пути домой, в Тринидад, оставив уже позади мыс Сан-Антонио,
«Андрес II» повстречал три рыбачьих одномачтовых баркаса. Рыбаки их
промышляли ловлей акул. Кто-то узнал фрегат корсара, и с баркасов дали
понять, что желают с ним переговорить. Оказалось, что неделю назад,
чтобы пополнить свои съестные запасы черепаховым мясом, они хотели
было зайти в заливчик небольшого островка, находившегося неподалеку от
Кайман-Брака, одного из трех Каймановых островов. Однако вовремя
увидели, что на пляже заливчика лежит корабль, который килюют. «Раз
килюют в этом месте, — сказал старший из рыбаков, — значит, это
пираты».
Де ла Крус поблагодарил и изменил курс. На подходе к заливчику

Педро, неожиданно для самого себя, залюбовался буйной растительностью.
Она, омытая ночным дождем, сплошь покрывавшая каменистую почву,
сверкала на солнце сочными изумрудными красками. Кое-где среди
сплошной зеленой стены проглядывали обширные поляны. На них
возвышались, как верные сторожевые, головы бутылочных пальм,
зонтичные шапки акаций, плотные кроны анона, небольшие, со скудной
листвой, но толстой и колючей корой деревца кротона. Все это густо
прикрывал обильный подлесок из вечнозеленого испанского дрока, мимоз,
молочая, кактусов, алоэ и «ковыля.
Как только Добрая Душа увидел стоявший уже на якоре корабль, на
который с берега завозили артиллерийские орудия, тут и заявил:
— Старый английский пират Джон Пикард, прозванный за глаза
пиратской братией Мокрый Порох. Прежде плавал на бриге «Ласточка».
Теперь вижу фрегат «Ласточку».
— Да, и не менее сорока пушек, — добавил Меркурий.
— Капитан толковый. Раньше не пил, не играл в карты. Запрещал и
членам экипажа. Колоды карт и игральные кости, обнаруженные им на
борту, выбрасывал в море. Тех, кто нарушал это правило, наказывал.
— И все-таки пират, — сказал де ла Крус и приказал: — Поднять
флаги: «Не оказывать сопротивления!», «Оружие сложить на берегу!».
Ближе к вечеру под наблюдением и при помощи корсаров последние
орудия были подняты и установлены на свои места, личное вооружение и
порох свезены на борт «Андреса II», наиболее строптивые пираты загнаны
в трюмы. Хорхе и Аугустин с частью матросов переместились на
«Ласточку». Решено было переночевать в заливчике и на рассвете
отправиться в Сантьяго.
В разговоре один на один Педро поинтересовался у уже достаточно
пожилого Пикарда, почему собратья прозвали его именно Мокрым
Порохом. Пикард прежде всего сообщил, что килевал фрегат, с тем чтобы
уйти в Лондон и покончить с пиратством. Затем поведал о том, что с
детства страдал недугом недержания мочи по ночам. С возрастом, однако,
как это обычно бывает, эта хворь не прошла. Скрыть ее от моряков не было
возможности.
Утром — берега острова Кайман-Брак были видны без подзорной
трубы — де ла Крус приказал спустить с «Ласточки» лодку. Усадил в нее
Джона Пикарда с его личным сундучком, лекаря и двух отобранных
английским капитаном матросов и пожелал Пикарду счастливо добраться
до Лондона.

жүктеу/скачать 2,55 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: