Биоэтика и биотехнологии: пределы улучшения человека к 70-летию Павла Дмитриевича Тищенко

120
121
вый взгляд кажется индивидуальным актом. Маркетологи, как пастухи, 
сгоняют индивидуальных потребителей, каждый из которых хочет быть 
неповторимым, в однородные массы фанатов определенных брендов, 
лейблов, фирм и т. д., и т. п. Помню, что дырки и заплаты на моих детских 
штанах были уникальны своей связью с конкретными жизненными пе-
рипитиями их происхождения (в драке, на футболе и т. п.). Сегодня мил-
лионы старых и малых чувствуют свою уникальность и неповторимость, 
облачаясь в драные джинсы, дырки на которых (так же как и уникаль-
ность этих людей) проштампованы на фабрике. У консьюмеристской 
уникальности нет «глубины» истории — только метки лейблов. Причем 
это рассуждение касается не только покупателей ширпотреба, но и масс 
политиков, ученых и философов, которые тематизируют свои исследо-
вания с оглядкой на модные, звучные, проходные — в смысле получения 
ресурсов — проблемы...
Научные инновации для своего успеха нуждаются в параллельном 
развитии благоприятной социальной среды, которая не просто питает 
инновационные проекты ресурсами, но и формирует в себе социальный 
потребительский запрос на научные открытия и изобретения, культиви-
рует сложные механизмы их использования в реальной жизни. Форми-
рует 
потребителей
научных инноваций.
Хотелось бы подчеркнуть, что положительное социальное воспри-
ятие, позитивная оценка накопления и потребления новых знаний 
и технологий ни в коем случае не может рассматриваться как пассив-
ное исполнение чьих-то команд, приказов или законодательных актов 
(ср. длящиеся уже целое десятилетие попытки «сверху» внедрить энер-
госберегающие лампочки). Для успешной реализации инновации необ-
ходима согласованная деятельность различных социальных субъектов, 
переводящих достижения науки на язык своих профессиональных или 
личных интересов, формирующих для реализации научных знаний свои 
собственные знания, прежде всего знания-умения. Необходима стыков-
ка производителей и потребителей, для которых одним из наиболее про-
дуктивных мест встречи является 
рынок
.
Поэтому тезис о совместном производстве научных знаний и социаль-
ных ценностей полезно дополнить тезисом о том, что производство знаний 
не кончается в лабораториях, а технологий — в конструкторских бюро. Это 
лишь первый этап (хотя в отношениях сетевой взаимозависимости труд-
но говорить о чем-то как о «первом»), за которым следует распределенное 
в обществе между различными социальными субъектами (политиками, 
финансистами, страховщиками, медиками, бизнесменами, продавцами, 
рекламными и PR-агентами, и главное обычными потребителями) 
про-
изводство
и 
потребление
знаний и умений. Общество знаний, о котором 
(как и о коммерциализации) у нас пока полезно только поразмышлять, — 
это не просто общество, высоко ценящее знания, но и общество, которое 
тотально может рассматриваться как агрегированная система произво-
дителей, накопителей и потребителей новых гетерогенных (не только на-
учных, но профессиональных и жизненно-практических) форм знания. 
Теоретически этот аспект разработан в концепции «mode 2 production of 
knowledge»
1
. Использование определенных идей этой концепции представ-
ляет для меня второе сопряжение с идеологией STS.
Но если в обществе различные социальные агенты производят и по-
требляют специфические формы знания, то возникает вопрос: каковы 
механизмы, которые связывают их между собой и координируют их вза-
имодействие — совместное производство и потребление? В советской 
системе реализации наиболее успешных мегапроектов (прежде всего 
ядерного) такой силой выступала принудительная 
мобилизация
. Этот 
интеграционный механизм был естественным для советского общества, 
особенно в эпоху сталинизма. Близкие механизмы привлечения ученых 
в проекты оборонного значения существовали и в США. Они возникли 
как вполне естественные во время Второй мировой войны. После вой-
ны из этой системы выросли американские государственные институ-
ты поддержки фундаментальных научных исследований. Как и в СССР, 
мобилизационные механизмы постепенно преобразовались в полуфео-
дальные административные механизмы, неэффективность которых ста-
ла, по крайней мере для американцев, ясной в 1970-е годы.
Коммерциализация была ответом на кризис административных ме-
ханизмов управления научными разработками не только в прикладных, 
но и в фундаментальных науках. Она создала новые возможности и меха-
низмы для обеспечения более эффективной связи науки и общества. Как 
и все, что создает человек, эти возможности и механизмы, естественно, 
1
Gibbons M., Limoges C., Nowotny H., Schwartzman S., Scott P., Trow M.
The New 
Production of Knowledge: The Dynamics of Science and Research in Contemporary Societies. 
London, 1994; 
Nowotny H., Scott P., Gibbons M.
Re-Thinking Science: Knowledge and the 
Public in an Age of Uncertainty. Cambridge (MA), 2001.

122
123
хорошо реализуются и работают лишь там, где они уместны и использу-
ются в должной мере. Малоперспективно их применение в гуманитарных 
науках, хотя такие программы существуют
1
. Все же универсализировать 
их применимость, как полагают отечественные реформаторы науки, бу-
дет ошибкой. Однако и недооценивать их так же будет недальновидным 
делом. 
Рынок и его специфическая рациональность
играют роль допол-
нительного внутри- и вненаучного интеграционного механизма сетевым 
образом структурированной современной деятельности по производ-
ству и потреблению знаний. Повторюсь: альтернативой рынка в нашей 
стране являлось не сообщество ученых-бессребреников, бьющихся над 
достижением истины, а неэффективная бюрократическая система, вы-
росшая из эффективной, но чрезвычайно затратной (прежде всего в че-
ловеческом смысле) инноватики сталинских шарашек.

жүктеу/скачать 1,43 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: