– Все в порядке, Наппи, это я.
Слышно было, как запертая в спальне собака радостно кидается на дверь. У меня не было
ни малейшего желания видеть Норму, и я почувствовал, что попал в ловушку. Нам нечего
сказать друг другу, а в доме нет черного хода… Можно было выпрыгнуть в окно, но мне не
хотелось, чтобы меня приняли за взломщика.
Услышав скрежет ключа в замке, я, не понимая зачем, прошептал:
– Норма пришла…
Но мама не обратила внимания на мои слова, она была слишком занята.
Дверь открылась. Норма посмотрела на меня и нахмурилась. В комнате было темно, она не
узнала меня. Поставила сумку на пол, включила свет…
– Кто вы такой?
Прежде чем я успел ответить, рука ее метнулась ко рту, и она без сил прислонилась к стене.
– Чарли!!!
Она сказала это так же, как и мама – на одном выдохе. И выглядела она, как мама в
молодости – мелкие, острые черты лица…
– Чарли! Боже мой, Чарли! Ты мог бы предупредить, позвонить… Как же так… – Она
посмотрела на маму, сидящую на полу рядом с раковиной. – Как она? Переволновалась?
– У нее было просветление, мы немного поговорили.
– Хорошо. Она уже почти ничего не помнит. Это старость… Доктор Портман посоветовал
мне отдать ее в дом для престарелых, но я отказалась. Не могу представить ее там…
Она открыла дверь спальни, собака выскочила оттуда, и
Норма подняла ее и прижала к
себе.
– Я просто не могу сделать такое со своей матерью…
Норма посмотрела на меня и неуверенно улыбнулась.
– Все это так неожиданно… Я и подумать не могла… Дай-ка мне посмотреть на тебя.
Встреть я тебя на улице, ни за что не узнала бы. Ты совсем другой. – Она вздохнула. – Я очень
рада видеть тебя, Чарли!
– В самом деле? Мне казалось, что ты никогда больше не захочешь знать меня.
– Ох, Чарли! – Она взяла меня за руку. – Не надо так говорить! Я и вправду рада тебя
видеть. Я ждала тебя. Я не знала когда, но верила, что ты обязательно придешь, с тех самых пор,
как я прочитала, что ты сбежал с конференции… Ты не представляешь, сколько я думала о тебе
– где ты, что делаешь. Этот профессор… Когда же он появился? Да, в марте. Семь месяцев
назад… Я даже не знала, что ты жив. Мать твердила, что ты умер в Уоррене. Я так и думала.
Когда мне сказали, что ты жив и нужен для какого-то эксперимента, я растерялась.
Профессор… – Немур, так его звали? – не разрешил
мне повидаться с тобой, он не хотел
волновать тебя перед операцией. Потом я увидела в газетах, что операция удалась и ты стал
гением… Боже мой! Я рассказала всем на работе и в клубе… показывала твою фотографию в
газете и говорила, что скоро ты придешь навестить нас. И вот ты пришел! Не забыл!
Она снова обняла меня.
– Чарли, Чарли… Как же чудесно узнать, что у меня есть старший брат! Садись, я
приготовлю тебе чего-нибудь перекусить, а
ты расскажешь все, что с тобой было и что ты
собираешься делать дальше. Я… я просто не знаю, о чем тебя спрашивать. Наверно, я сейчас
глупо выгляжу, как девица, узнавшая, что ее брат – герой, кинозвезда или что-то в этом роде.
Не скрою, я не ожидал такой встречи с сестрой и был весьма смущен. Не учел я, что
столько лет наедине с матерью могут изменить ее. Но это было неизбежно. Она перестала быть
капризным, испорченным существом моих воспоминаний. Она выросла и превратилась в
женщину, способную любить.
Мы разговорились. О маме. Говорили так, словно ее не было сейчас с нами. А
ведь она
была, в этой самой комнате. Пока Норма рассказывала о жизни с ней, я иногда поглядывал на
Розу: слушает ли она нас? Но казалось, ей нет никакого дела до наших разговоров – так глубоко
ушла она в свои мысли. Она двигалась по кухне как привидение, все время что-то переставляя,
перекладывая с места на место… Она совсем не мешала нам. Пугающее зрелище.
Норма принялась кормить собаку.
– Наконец-то ты заполучила его. Наппи – это сокращенно от Наполеона?
Норма выпрямилась и внимательно посмотрела на меня.
– Откуда ты знаешь?
Я объяснил, что недавно вспомнил, как она принесла домой свою контрольную по истории,
как завела разговор о собаке и как Матт отшил ее.
Я ничего этого не помню… Ах, Чарли, неужели я была такой стервой?
– Есть еще одно воспоминание, о котором мне хотелось тебя спросить. Никак не пойму, то
ли это было на самом деле, то ли мне приснилось. Тогда мы с тобой последний раз играли как
друзья. В подвале. Надели на головы абажуры, представив себя китайскими кули, и прыгали на
старых матрасах. Тебе было лет семь или восемь, мне – тринадцать. Ты неудачно прыгнула и
ударилась головой о стену. Не сильно, но ты закричала. Тут же прибежали мама с папой. Ты
сказала им, что я хотел убить тебя. Роза обвинила Матта, что он не смотрит за мной и оставил
нас одних. Потом она била меня ремнем, пока я не свалился без чувств. Помнишь? Это
так и
было?
Норма была потрясена моим описанием.
– Все так смутно… Я помню, как мы напялили абажуры, как прыгали на матрасах. – Она
подошла к окну и выглянула на улицу. – Я ненавидела тебя, потому что родители все время
занимались только тобой. Тебя никогда не пороли за плохие отметки. Ты прогуливал уроки,
играл, сколько душе угодно, а мне приходилось трудиться изо всех сил. Как я ненавидела тебя!
Ребята в классе рисовали на доске мальчишку в шутовском колпаке, а внизу подписывали:
«
Достарыңызбен бөлісу: