Указ Ишанкельды 995/1587 г. Адресован в Сыгнак

как и все султаны, старейшины и правители родов, собирались осенью в одно 
место, в средине степи, для рассуждения о делах народных»1.
Казахи сохраняли традиции степной государственности и не отвергали 
установившиеся права потомков Чингиз-хана, вследствие которых каждый 
влиятельный султан претендовал на улус. В каждом известном улусе, описы­
вал Ибн Рузбихан административно-политическое устройство казахов XVI
в., есть свой полновластный султан, который со своим народом пребывает 
в какой-либо местности, «старинном йурте». Правление в улусах давало 
султанам как военно-политическую власть над улусными людьми, так и 
фактическое право распоряжения пастбищами, водными источниками 
и т.п.
Власть султанов имела, таким образом, определенное политическое и тер­
риториальное значение, но, согласно традиционным представлениям, власть 
каждого отдельного султана определялась единственно его принадлежно­
стью к совместно правящему ханством царствующему роду, вне которого 
его власть не имела ни территориального, ни политического значения. 
Каждый улусный султан был прежде всего правителем улуса и командовал 
улусным войском, а не частным владельцем улусной территории на на­
следственном праве. Верховным собственником всей земли, согласно тог­
дашнему политическому мышлению, был царствующий род в целом, то 
есть земля составляла сословную собственность всех Чингизидов вместе 
взятых, но верховное управление в каждый данный момент осуществля­
лось одним из них - главой царствующего рода, то есть ханом, которому, 
если он был достаточно силен, принадлежало и право распоряжения, и 
право ограничения территории улуса, и даже право отчуждения и переда­
чи улуса другому султану.
Политическая значимость Чингизидов, обусловленная их генеалогией, 
необходимо порождала ряд возведенных в юридический принцип преиму­
ществ для всех султанов перед другими членами общества, и эти особые 
преимущества обнаруживались, в частности, в том, что по существовавше­
му в ханстве закону различно наказывались люди разных социальных сло­
ев за одни и те же преступления, различно карались за нанесенные обиды и 
оскорбления. «Кто убьет султана или ходжу, — говорится в постановлени­
ях «Жеты-Жаргы», - тот платит родственникам убитого кун за семь человек. 
Обида султана или ходжи словами наказывается пенею в 9 скотин; а за побои 
27 скотин». Из этой неодинаковой в законе оценки ответственности различ­
ных слоев общества вытекали неодинаковые их обязательства: султаны не 
несли никаких (кроме военных) повинностей. Все султаны казахских улусов 
имели один особенный уран, выражаемый словом «Аркар», которого уже 
простой народ (кара-суйек) не мог употреблять.
Привилегии султанов перед другими членами общества состояли также в 
том, что они были избавлены от телесного наказания и не подлежали суду 
биев. Творить суд над Чингизидами мог только султан или сам хан. Про­
стые люди в обращении не имели права называть их по имени, но вместо 
имени должны были употреблять слово таксыр (господин). При встрече с 
султаном всякий простолюдин сходил с лошади и, становясь на одно коле­
но, приветствовал его. Султан в ответ на приветствие клал ему на плечо 
свою руку. Таким же образом поступали и в юртах. Одним из внешних при­
знаков султанского достоинства считалась белая кошма. В общих собра-
517

ниях и во всех остальных торжественных случаях все представители белой 
кости садились только на белые кошмы. Если простой казах присваивал 
себе из тщеславия титул султана, то подвергался наказанию от 15 до 30 
ударов нагайкою. Если же человек черной кости, выдавая себя за носителя 
султанской крови, женился на дочери или родственнице султана, его под­
вергали наказанию, выражавшемуся в выплате полного куна, то есть опла­
ты за убийство мужчины.
Для обозначения различных категорий простолюдинов, в отличие от сул­
танов и ходжей, употреблялось несколько терминов: карачу (караджи), ка- 
ракиши, кул-кутаны, шаруа, пукара (бухара).
Согласно сведениям источников, карачу - юридически свободное лицо, 
обладающее личными и имущественными правами. Лично свободный кочев­
ник мог завещать по своему усмотрению имущество, давать свидетельские 
показания и т.д. Убийство рядового кочевника наказывалось, хотя закон и 
придавал неодинаковое юридическое значение правам лиц, различавшихся 
социальным и общественным положением. Но защита свободы личности и 
имущественных прав свободных лиц обеспечивалась не государственным ап­
паратом, а исключительно солидарностью членов рода; государство в лице 
бия только обеспечивало родственникам, например, убитого осуществление 
права кровомщения, ограбленного - права на баранту и т.д. Таким образом, 
отдельная личность имела значение только как часть рода, и только род был 
юридической единицей. Этот характерный для кочевого быта способ осуще­
ствления прав приводил к тому, что человек, от которого отступился его род, 
оказывался абсолютно беззащитным, оставался как бы вне закона.
В отличие от аристократического сословия у представителей кара-суйек 
прочно сохранялось деление на отдельные роды и племена. Все казахские 
племена были объединены в три жуза: Улы жуз(Старший жуз), Орта жуз 
(Средний или Серединный жуз) и Киши жуз (Младший жуз). В дореволю­
ционной исторической литературе вместо жуз употреблялся давно вошед­
ший в русский язык термин орда.
Жузы упомянуты здесь не случайно. В ханстве казахов одним из осново­
полагающих принципов общественного устройства была иерархия родов и 
племен. Соответственно, общественное положение каждого отдельного пред­
ставителя кара-суйек, будь он потомственным бием или рядовым кочевни­
ком, определялось степенью привилегированности его рода и племени. Нали­
чие же трех жузов делало сообщество казахов глубоко ранжированным со­
обществом. Согласно этнографическим наблюдениям, порядок старшин­
ства соблюдался: 1) при определении места в боевом порядке; 2) при деле­
же военной добычи; 3) при вступлении в дом и рассаживании по местам; 4) 
при открытии торжества; 5) при распределении по качеству кушанья, пред­
лагаемого в гостях и на пирах.
В казахском обществе существовало, конечно, и деление лиц по иму­
щественному состояникх'богатый (бай) — бедный (кедей). Баем, по словам 
Ибн Рузбихана, назывался всякий «влиятельный богач», владевший боль­
шим количеством скота и движимого имущества, включая «дома-повоз­
ки». Богатство представлялось тогда неотделимым от власти, и «люди сте­
пи», по рассказу Мухаммада Шайбани-хана, «прилагают большие усилия 
и заботы, чтобы в короткое время от размножения овец собрать огром­
ные богатства и чтобы от разведения мелкого скота добыть в этой бес­
518

крайней степи большое состояние». Богатейшие из казахов имели де­
сятки домов-повозок, сотни верблюдов, по многу десятков тысяч овец 
и насчитывали в табунах своих по 15, 18 и даже по 25 тысяч лошадей. 
Для скотовладельцев богатство служило предметом гордости и тщесла­
вия.
У казахов-кочевников баи составляли довольно многочисленную про­
слойку общества. Однако здесь следует оговориться, что баи не составля­
ли особое сословие: баи были и среди султанов, и среди биев, и среди рядо­
вых кочевников. Иными словами, баи представляли собой социально нео­
днородную группу общества. Богатство, материальное благополучие, не­
сомненно, давали огромные выгоды и определяли престиж в обществе. Тем 
не менее, с большим состоянием не соединялись особые политические пра­
ва. Значение отдельных баев в обществе определялось значением сосло­
вия, к которому они принадлежали. Какой-нибудь султан, например, в 
имущественном отношении мог быть даже нищим, но он пользовался все­
ми правами и привилегиями, даваемыми законом этой социальной группе 
общества в постоянное совместное обладание.
Из социальной группы кара-суйек особыми правами обладали только бии
— предводители родов и племен. Слово бий представляет собой позднее видо­
изменение старого бек и не встречается в источниках ранее XV в., а тюркское 
слово «бек» соответствует монгольскому «нойон» и арабо-персидскому 
«эмир».
Влияние биев (беков) определялось как их многочисленностью и силой, 
так и древностью происхождения и старшинством возглавляемых ими родов. 
Бии казахских улусов пользовались некоторыми правами: в пределах подвла­
стных им родов только биям (кроме хана) принадлежала и судебная, и адми­
нистративная, и военная власть. Эта власть придавала биям определенный 
политический вес, который выражался в том, что бии наряду с султанами 
участвовали в решении общегосударственных дел, сообща являясь на еже­
годно созываемое «народное собрание». Наиболее влиятельные родоначаль­
ники входили в «совет биев» при хане.
Бий, являясь важным звеном в системе управления ханством, сочетал в 
себе, таким образом, по меньшей мере четыре качества: военачальник, адми­
нистративное лицо, судья и представитель степной аристократии. Бии — на­
следники далекого прошлого, поэтому они так органично усвоили все функ­
ции управления. Ведь и впрямь бии (беки) Дешт-и Кыпчака древнее Чингизи­
дов. Бии, в противоположность Чингизидам — «наднациональному» сосло­
вию, составляли, так сказать, «национальную» аристократию, элиту соци­
альной группы кара-суйек.
Кроме аристократии и простых людей, богатых и бедных, но лично сво­
бодных, в обществе казахов-кочевников была категория лично несвобод­
ных мужчин (кул) и лично несвободных женщин (кюн) - рабой Основны­
ми источниками пополнения рабов были: плен, работорговля, долговая не­
состоятельность. Юридически рабы представляли собой самую бесправ­
ную группу общества. Само состояние неволи лишало раба преимуществ 
правоспособного человека, ставило его наравне с вещью, скотом. Раб не 
мог выступать в качестве свидетеля, не мог жаловаться на хозяина, даже 
если тот обходился с ним крайне жестоко. Рабы не несли ответственности 
за свои преступления: она возлагалась на владельцев, которые обязаны были
519

вознаграждать потерпевшую сторону за убытки, причиненные рабом. В 
свою очередь, дела, касавшиеся рабов, не подлежали суду биев. За все 
виды проступка невольника меры наказания определялись хозяином про­
винившегося. Рабы не несли никаких государственных повинностей. Об­
щая характерная черта всех рабов, которая отличала их от других слоев 
общества, — личная зависимость от хозяина. Причем зависимость эта была 
наиполнейшей, и, согласно «Жеты-Жаргы», только владелец раба был вла­
стен над его жизнью и смертью. Составляя таким образом собственность 
владельца, которым могло быть любое свободное лицо, раб служил толь­
ко своему господину и получал от него известное вознаграждение в виде 
питания, одежды.
Таким образом, казахское общество ханского периода представляло со­
бой иерархически организованную социальную структуру сословных групп 
и прослоек, находившихся между собой в тесных и неоднозначных связях. 
Высшую ступень социальной иерархии занимали султаны и ходжи. Ступенью 
ниже стояла родоплеменная знать, не принадлежавшая роду Чингизидов. 
Нижнюю ступень общественной лестницы занимали рядовые кочевники-ско­
товоды, объединенные в родовые общины. Особую группу составляли рабы.
Вершину всей социальной иерархии представляло лицо, облеченное титу­
лом хана. Только султана можно было провозгласить ханом. Согласно обы­
чаю, преимущественное право на ханское достоинство имел старший в роде, 
и, например, дядя, брат хана, считался .старше всех своих племянников, сы­
новей хана. Но этот обычай часто нарушался. В действительности верховная 
власть переходила от отца к сыну. Однако и этот порядок не всегда столь уж 
строго соблюдался. Из-за отсутствия строго фиксированных законом пра­
вил о порядке престолонаследия частым явлением была борьба за верховную 
власть между несколькими султанами, и почти всякий раз после смерти хана 
в степи наступали смутные времена. Такими смутами в истории Казахско­
го ханства характеризовались периоды после смерти Касым-хана, Тахир- 
хана, Шигай-хана, Есим-хана. Кроме того, нередко бывали случаи, когда 
еще при жизни царствующего хана ханский титул принимали также могу­
щественнейшие из султанов. Поэтому у авторов, хорошо знавших положе­
ние в казахских улусах, можно встретить уточнение, что именно такой-то 
«сейчас является самым старшим из ханов и известнейшим из предводите­
лей Дешта». Иногда даже верховная власть в ханстве в нарушение генеало­
гической традиции и наследственного принципа переходила от старшей 
ветви правящей династии к представителям младшей ветви.
При возведении на престол нового государя традиционно соблюдался 
древний обряд вознесения на войлоке: провозглашаемого ханом султана 
сажали на тонкий белый войлок, который должен был олицетворять чис­
тоту его намерения, происхождения и богатство его рода, и наиболее влия­
тельные лица ханства из султанов и биев трижды приподнимали его за кон­
цы, провозглашая: «Хан! Хан! Хан!». Едва белый войлок с ханом касался 
степной травы, как он снова подхватывался подбегавшей толпой, которая 
вновь поднимала и опускала войлок на землю. Затем войлок, служивший 
как бы троном, разрывали на мелкие части, и всякий старался унести лос­
куток в память о том, что он был участником торжественного провозгла­
шения хана. Этот ритуал, начинавшийся торжественно и упорядоченно, 
завершался шумным многодневным пиршеством.
520

В общих чертах характер ханской власти в обществе определялся в сред­
невековых источниках так: хан обязан заботиться о своих подданных, «как 
мать» о своих детях, а подданные должны считать хана «отцом для себя» и 
искренне ему повиноваться. Если говорить конкретно, то власть хана опреде­
лялась известными правами и была связана с исполнением ряда функций. 
Этих прав и функций хана было по меньшей мере пять.
1. Хан как глава царствующего рода и верховный сюзерен всех казахс­
ких племен имел верховное право распоряжаться всей территорией хан­
ства, всеми землями, принадлежавшими улусам, право, которое было след­
ствием его основной функции и главной обязанности — вооруженной за­
щиты страны от внешних врагов.
2. Хану принадлежало право объявления войны и заключения мира, быв­
шее следствием его функции верховного руководителя войск.
3. Хану принадлежало верховное право ведения переговоров с иност­
ранными государствами, что являлось следствием его функции определять 
внешнеполитический курс государства.
4. Хану принадлежало право убить или оставить в живых своего подчинен­
ного — право, бывшее следствием его функции верховного судьи. Это право и 
функции хана четко зафиксированы в памятнике права казахов «Жеты-Жаргы».
5. Наконец, хану принадлежало право издавать законы и обязательные 
для всех членов общества приказания — право, бывшее следствием его функ­
ции сохранять существующее общественное устройство и порядок.
Есть прямые свидетельства источников, где говорится о том, что степ­
ного властелина всегда окружала многочисленная группа помощников, 
советников, военачальников, а также дружина (обеспечивавшая охрану 
его самого, его семьи и имущества) и челядь (прислуживавшая хану в 
повседневном быту). Но в то же время в источниках ничего не говорит­
ся ни о ханских дворах, ни вообще о постоянном местопребывании к а­
захских ханов до XVII в. Правительственная деятельность казахских 
ханов, по крайней мере в XV—XVI вв., протекала в разъездах по степи 
среди кочевий, как это бывало и раньше. «Нужно заметить, — писал, 
например, И. Ш ильтбергер о Дешт-и Кыпчаке XV в., — что в этой стра­
не король и вельможи кочуют летом и зимой с женами, детьми и стада­
ми своими, возя с собою все свое прочее добро, странствуя от одного 
пастбища к другому в этой совершенно ровной стране»2. О том, что и в 
XVI в. казахские ханы постоянно переезжали с одного пастбища на дру­
гое, буквально не слезая с седла, можно судить по следующему сообще­
нию Мухаммада Хайдара: вдова Касым-хана жаловалась Тахир-хану, что 
состарилась и чувствует, что не в силах оставаться в степи. «Я хочу, — 
говорила она, — чтобы ты доставил меня к моему племяннику Султан 
Саид-хану, дабы остаток дней моих я могла прожить в городе и провес­
ти в спокойствии и без тревог на одном месте»3.
Постоянный объезд ханом улусов диктовался как необходимостью ис­
полнения им своих функций верховного судьи, главного охранителя и т.д., 
так и самим образом жизни основной массы тогдашних подданных Казах­
ского ханства. Выше уже отмечалось, что характерной чертой экономики 
ханства являлось кочевое скотоводство; соответственно, налоговая систе­
ма для кочевой части населения определялась натуральными видами по­
ставок и взаимных расчетов. А поскольку ежегодный сбор в пользу хана
521

кочевники-скотоводы выполняли в натуральной форме, то главе кочевников 
приходилось посещать улусы хотя бы для того, чтобы тут же, на месте умно­
жить свои стада, свое «прочее добро», употребить съестные припасы, пере­
возка которых в единый центр была невозможной из-за его фактического 
отсутствия. Описываемое здесь явление из жизни верховного главы кочевни­
ков замечательно метко характеризуется словами Шайбани-хана, предводи­
теля кочевых узбеков Дешт-и Кыпчака, сказанными им в одной из бесед ав­
тору «Михман-наме-йи Бухара» Ибн Рузбихану: «Столица наша - наше сед­
ло».
Но положение постепенно менялось. На рубеже XVI—XVII вв. в руки 
казахских владетелей перешли Ташкент и Туркестан с прилегающими об­
ластями. Эти города по большей части оставались в их власти на протяже­
нии полутора столетий и в XVII — первой половине XVIII вв. являлись ме­
стами пребывания казахских ханов и политическими центрами ханства. Там 
казахские ханы имели «особые дворы», а когда они отправлялись с ордой 
кочевать в степь, в столице оставались управлять «дядьки их».
Словом, облеченный титулом хана султан представлял собой верховного 
главу царствующего рода (ак-суйек) и всех подданных ханства (кара-суйек). 
Однако власть степного хана не соответствовала европейскому представле­
нию о правителе. Эта власть лишь в редких случаях достигала той полноты, 
которая не допускает разделения ее с какими-либо другими политическими 
силами внутри государства. В истории Казахского ханства этот редкий слу­
чай приходится на период правления Касым-хана (ум. в 1518 г.): по свидетель­
ству Бабура, Касым-хан держал свой народ в строгом повиновении. Тауке- 
хан также был достаточно сильным государем и, кстати заметить, последним 
из казахских ханов, чья власть территориально распространялась на все три 
казахские жуза. Вскоре после смерти Тауке-хана (около 1718 г.) во всех трех 
жузах появились свои ханы.
Батыры. К группе привилегированных особ казахского общества
XVI—XVII вв. можно отнести и батыров. Тюрко-монгольское слово «ба­
тыр» (бахадур, багатур) первоначально означало храброго мужа, героя, 
перед битвой вызывающего врага на единоборство. Со времен Чингиз- 
хана батыр — один из титулов феодальной иерархии, присваивавшийся 
представителям «феодализированной военно-кочевой знати»4, а также 
почетный титул, получаемый ханом или султанами за личную храб­
рость в сражении или умелое руководство военными действиями. Н а­
пример, этот титул носил, судя по личной печати, казахский хан Тауке5. 
Как титул это слово прибавлялось к собственному имени. В некоторых 
тюркских источниках для обозначения отважных рубак, героев поля бра­
ни употребляется также слово алп6. Батыр, однако, не только титул храб­
реца, но и разряд лиц из числа профессиональных военных. Значение ба­
тыров - профессиональных военных определялось их ролью в военной 
ж изни, а такж е близостью ко двору хана или влиятельного султана. 
Эти батыры в больш инстве своем не имели иной власти в общ естве, 
кроме той, которую дают им их личные качества, и потому чаще других 
выступали в роли узурпаторов права на управление родами. Слава баты­
ров при этом зависела во многом от степных певцов-импровизаторов. В 
памятнике средневекового туркменского эпоса, например, говорится: «С 
кобзой в руке, от народа к народу, от бека к беку идет певец; кто из мужей
522

отважен, кто негоден, знает певец»7. Значение батыров усиливалось во 
время войн и обострения межродовой вражды.
Аксакалы. Аксакал — тюркское слово (букв, белобородый). По сведе­
ниям источников, играли определенную роль в политической жизни8. К 
сожалению, из сообщения Искандара Мунши не ясно, кого конкретно он 
называет аксакалами. По определению В. В. Бартольда, аксакалы — это 
«лица, ф акти ч ески , без определенны х ю ридических полномочий, 
пользовавш иеся почетом по своему возрасту, богатству и прежним 
заслугам»9.
Кочевники-скотоводы. Письменные источники почти не упоминают об их 
жизни. В сводных трудах по истории Казахстана они названы словом шаруа10. 
В нарративных и документальных источниках мы встречаем термин карачу 
(караджи), который употребляется в зависимости от контекста в двух значе­
ниях: для обозначения простолюдинов в противоположность аристократии и 
всего населения государства в противоположность ханскому роду Чингизи­
дов11.
Политический порядок, действовавший в казахском обществе, как 
и в любом развитом общ естве, строился, надо полагать, на сложном 
сочетании прав и обязанностей. К сож алению , мы не знаем для рас­
сматриваемого времени конкретных обязанностей лично свободных ко­
чевников и соответствовавших этим обязанностям прав. О некоторых 
из них сказано выше на основании отдельных положений статей «Жеты- 
Жаргы».
Старинной по времени и главной по важности повинностью казахов- 
кочевников была воинская повинность, возложенная на всех свобод­
ных лиц в возрасте, дающем возможность нести ее. Мы не знаем, какие 
именно права вытекали из военных обязанностей (право участия в «на­
родном собрании»?), хотя нам понятен экономический стимул к учас­
тию в военных операциях, но уже одна физическая способность нести 
эту повинность налагала на простых кочевников еще ряд дополнитель­
ных обязанностей. Так, по «Жеты-Жаргы», всякий, «могущий носить ору­
жие» (кроме султанов и биев), должен был платить хану и биям двадцатую 

жүктеу/скачать 27,59 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: