Книга «Aз и Я» посвящена письменным памятникам славянской и тюркской древности. Жанр ее можно определить так: история глазами поэта

250
«Трудно даже себе представить, какое невероятное количество
украшений было найдено на мумии. Под каждым слоем бинта
обнаруживали все новые и новые драгоценности... Этот юноша,
этот семнадцатилетний фараон был буквально усыпан с головы до
ног золотом и драгоценными камнями»
5
.
Прочтя это сообщение, я предположил, что и остальные му-
мии содержали такое же богатство. Отметил в карточке и отло-
жил до будущих времен. И пожалел, что не рискнул выступить.
Недавно в информации АПН: «Группа американских ученых
из мичиганского университета в сотрудничестве с учеными ОАР
обнаружила ценные сокровища в мумиях 29 египетских фарао-
нов, которые хранятся в Каирском музее с 1898 года. Просвечи-
вая мумии рентгеновскими лучами, ученые пытались получить
дополнительные сведения о физическом развитии древних егип-
тян. К удивлению ученых под слоем смолистого вещества, кото-
рым покрывалось после бальзамирования тело умершего, и внут-
ри самих мумий они обнаружили при просвечивании золотые
браслеты, священные амулеты, инкрустированные драгоценны-
ми камнями...
— Это первая находка драгоценностей египетских правителей
после открытия в 1922 году гробницы Тутанхамона, — заявил док-
тор Джеймс Харис, возглавлявший научную экспедицию.
Полагают, что находка ученых даст много новых сведений о
культуре, искусстве и истории древних египтян»
6
.
«Неожиданная находка ученых» — сколько в этом определе-
нии горечи. Неожиданно может открыть памятники культуры сто-
рож музея Акрам-Боба или экскаваторщик Ахмет-ага, копнувший
не в том месте.
Пока громадный накопившийся в разных странах, случайно
найденный археологический материал не обобщен теорией, архео-
логия не выйдет за пределы землеройного ремесла, и мы будем
время от времени читать в газетах сенсационные сообщения, на-
чинающиеся со знаменательной фразы «к великому удивлению
ученых было обнаружено...».
Алтайские и иссыкские погребальные костюмы (камзол) —
высшая стадия развития шумерской идеи — «золотые бусы — звезды
на теле царя — заходящего солнца».
Впервые встречается такое «специфическое» платье в кара-
кумском погребении.
«Вряд ли такое платье, расшитое лазуритовыми бусами, было
повседневным, скорее всего, оно было специально сшито для по-
гребения»
7
.

251
В более поздних алтайских курганах (начало н. э.) погребаль-
ная одежда изготовляется из китайского «блестящего» материала —
шелка.
Но в ранних (VII–V века до н. э.) шелковым халатам предше-
ствуют меховые, расшитые «золотыми бусинами». Причем коли-
чество этих псевдозолотых псевдобусин достигает уже несколь-
ких тысяч.
В Катангинском кургане благодаря мерзлоте, образовавшейся
в этой могиле, хорошо сохранился халат на меху. Мех окрашен в
зеленоватые и красные тона (шумерскке цвета смерти и воскре-
шения) и выложен узором по типу инкрустаций. Халат отделан
полосами кожи с нашитыми на него «пуговицами»
8
— «листовое
золото, обтягивающее деревянную и кожаную основу»
9
.
Е.С. Видонова, изучавшая детально этот халат, отмечает: «Офор-
мление халата потребовало, видимо, много рук и самых разнооб-
разных мастеров-техников. Так, по приблизительному подсчету
одних пуговиц (на деревянной основе) было накреплено до 8000».
Там же: «...покрытых золотом квадратиков из кожи более круп-
ного размера, чем «деревянных» — около 1000 и более мелких
свыше 2000. Все это делалось для одного лица».
Все более изощренней и воздушней становится обряд. Грубая
шумерская вера, выраженная сотнями бусин литого полновесного
золота и камней чистой воды, заменяются в алтайском обряде
формальными бусинами (хотя количество их неизмеримо возрас-
тает). Слабеет вера, утончается золото. Главным становится вне-
шний блеск, основа — бытовой материал. (Не так ли в Средние
века китайские вдовы увильнули от варварского обычая предков,
требовавшего самосожжения на «костре господина», сжигая вмес-
то себя женские фигурки, вырезанные из бумаги?)
«Непрактичность» алтайского золота на камзоле подчеркивает
и «непрактичность» самого одеяния. Халат имеет «длинные, чрез-
вычайно узкие рукава, вероятно, декоративного назначения, так
как трудно представить, чтобы в такие рукава можно было про-
деть руки»
10
.
...Юноша из Иссыкского кургана был облачен в кожаное одея-
ние с нашитыми на него более чем 4000 золотых бляшек. На голо-
ве он имел золотой «шлем» с навершием в виде литого из золота
горного козла. (Рогатые животные — солнечные божества в Шуме-
ре.) Талию его перехватывал широкий золотой пояс. По одну сто-
рону от него лежал бронзовый меч с золотой рукояткой, у руки —
серебряная чаша с надписью. Вспомните описание захоронения
шумерского царя. Основные знаки совпадают: 1) шлем из электра

252
(сплав золота и серебра), 2) широкий серебряный пояс, 3) усыпан
золотыми бусинами, 4) две золотые чаши с надписями. Если учесть,
что между ними почти 2 тысячелетия, то совпадения основных
метафор погребальных формул можно считать почти буквальны-
ми. (В лингвистике такое соотношение назвалось бы диалектичес-
ким отличием живой формы от праформы.)
...Мне извесген лишь один литературный памятник, где описа-
на форма тенгрианского обряда, где участвует чаша с огненным
вином («синее вино»), купол ночи («черная паполома»), и звезды
(«крупный жемчуг»). Это «Слово о полку Игореве».
Еще не знающий о поражении брата Игоря, великий князь
Киевский Святослав Всеволодович «мутный сон» видит, в кото-
ром ему на грудь сыплют жемчуг, покрывают паполомой и черпа-
ют ему огненного вина.
П р и м е ч а н и я
1
Церен Э.
Библейские холмы. М., 1966, с. 180, 188.
2
Сарнаниди В.И.
Тайны исчезнувшего искусства Каракумов. М., 1967, с. 36.
3
Виноградов В
. Тайны минувших времен. 1965, с. 156.
4
Там же, c. 61.
5
Керам К
. Боги, гробницы, ученые. М., 1963, с. 195. 
6
Сагайдак С
. Неожиданная находка ученых // Казахстанская правда, 1971,
30 янв. 
7
Сарнаниди В.И
. Вышеуказ. соч.
8
Мы предпочитаем термин «бусина».
9
Видонова Е.С
. Катангинский халат. Труды Гос. Исторического музея. Вы-
пуск VIII, сборник статей по археологии, с. 170.
10
Там же, с. 170. 
Цитаты
Некий Циммерман, автор известной в XIX веке «Географичес-
кой истории человечества», наблюдая разительное совпадение не-
которых обрядов и обычаев у разных народов, в далеких друг от
друга странах, знаменито объяснил подобное явление. Его коммен-
тарий стал своеобразной программой для некоторых историков
XX века, правда изъяснявшихся с читателями менее строго. Цим-
мерман писал просто и ясно: «Если две светлые головы могут каж-
дая сама по себе напасть на хорошее изобретение или открытие, то
еще более вероятно, принимая во внимание гораздо большее чис-

253
ло глупцов и тупых голов, что и какие-нибудь сходные глупости
могли быть введены в двух далеких одна от другой странах».
Мне больше по душе объяснение этого явления, данное мыс-
лящим знатоком истории культуры Э. Тейлором: «Когда какой-
нибудь обычай, навык или мнение достаточно широко распрост-
ранены, то действие на них всякого рода изменяющихся явлений
долго может оказаться столь слабым, что они продолжают перехо-
дить из поколения в поколение. 
Мы имеем здесь дело с устойчиво-
стью культуры. Известная идея, смысл которой исчез уже много
веков тому назад, продолжает существовать только потому, что
она существовала
»
1
.
Думается, что мы можем по праву отнести слова Э. Тейлора и
к традиции захоронения с металлической чашей и бусами, начав-
шейся в Шумере и продолжавшейся в Средней Азии (Иссык, V
.
век
до н. э.) и на Алтае до «официально» тюркского времени.
Знаменателен вывод, сделанный Потаниным в книге, посвя-
щенной проблемам взаимодействия культур Азии и Европы. По
его мнению, усвоение «решительных моментов культуры» возможно
было «только тогда, когда оба народа жили одной духовной жиз-
нью, имели один культ, одни обряды; тогда было не заимствова-
ние одним племенем у другого, а взаимодействие, сотворчество»
2
.
При кратковременной случайной встрече двух народов в исто-
рии можно заимствовать многое — предметы быта и название этих
вещей, музыкальные инструменты, форму одежды и сосудов, даже
эпические сюжеты, но что касается такой сокровенной, интимней-
шей части духовной жизни племени, как погребальный обряд, за-
имствовать механически, кажется по всему, невозможно.
Могила — четкая печать религии. Погребальный обряд и его
знаковая формула переходит от одного народа к другому лишь
вместе с верой, т. е. формой сознания.
Древние были ближе к поэзии природы. Они не стыдились
учиться у сусликов и хомяков правилам жизни и смерти. Они
рыли норы, их первые катакомбы напоминали архитектуру хомя-
чьих нор. Люди засыпали не навечно. Через какое-нибудь время,
может, в следующих поколениях, снова взойдет их солнце. И они
выйдут из подземелий в дневной мир, чтобы продолжить земное
существование.
Пройдут тысячелетия. Формализуется первая наивная вера —
тенгрианство.
Последующие религии учтут опыт несбывшихся надежд тенг-
рианцев и предложат свои варианты бессмертия, которые труднее
проверить эмпирически — а) на небе, перевоплощаясь в дух, б) на

254
земле, но перевоплощаясь в другие формы живой материи. Все
эти веры возникли, как бессильный протест, несогласие с печаль-
ным знанием — жизнь вечна, но формы жизни — смертны.
Индоиранцы ревизуют тему буквального воскрешения в идею
перевоплощения в иные земные формы. Формула: царь-солнце,
осыпанный звездами, натурализуется удивительно — труп осыпан
горячими углями, натуральным огнем. Логическим завершением
развития этой идеи стала кремация. И сосуду нашли применение.
Пепел дымящийся погребался в кувшине.
Напуганные зрелищем индоиранской погребальной церемонии,
арабы отразили его в сказочной метафоре: дым-джин, заключен-
ный в кувшине.
Христианство, как более позднее учение, использует и продол-
жающуюся в Европе традицию тенгрианства и новую религию
души. У них правом буквального воскрешения пользуется только
Бог, детям земли предложена небесная альтернатива.
Почти через тысячелетие оформившееся мусульманство похо-
ронило остатки идеи тенгрианства. Никто, даже Бог, не воскреша-
ет, ибо, как сказано, Бог бессмертен. И соответственно, меняются
формулы погребальных обрядов. И только тюрки и монголы про-
должают нести сквозь мечи новых воинствующих религий первую
наивную мечту младенческого человечества, святую веру в плотс-
кое воскрешение.
И одевая покойника в блестящие одежды, и вручая металли-
ческий сосуд, они засыпали склеп уже просто круглыми булыж-
никами (звезды), воздвигали курган, устанавливали на нем извая-
ние богини воскрешения и всекали ей в руки точную копию той
посудины, и лили на свежую землю кумыс и молились: «Слав-
ный! Если ты родишься, то родись снова на нашей земле»
3
.
Удивительна память человечества!..
Сто лет прожила старушка. Последние годы копила монеты.
Тихо, без мучении, угасла. И пока несли до машины, бросали гор-
стями на тело монеты. И всю дорогу до кладбища. И последние
звенящие пригоршни падали в могилу вместе с первыми лопатами
сухой февральской земли... (Алма-Ата, Казахская ССР, 1971 год
после Рождества Христова, 6000 лет тенгрианства.)
Удивительны формы развития смысла!
а) Смысл осыпания бусами и металлическими предметами знат-
ных покойников с потерей письменного знака, из буквалистского,
описательного развивается в поэтический, в соответствии с филосо-
фией тенгрианства. Человеку таким образом желают возрождения.

255
б) Ритуал переносится на живых — осыпая новобрачных се-
ребряными монетами или любыми другими мелкими дорогими
предметами, тюрки желают им произвести новую жизнь и самим
жить вечно. Желают? Точнее, желали. Ибо обряд этот сохранился
лишь внешне. Содержание его исполнителям уже давно не извес-
тно. А название «шашу» не выражает истории обычая, он только
описывает действие. Шашу — сыпать, осыпать.
в) И в погребальном обряде смысл утрачен, остается традиция.
Участники церемонии бросают в могилу монеты (как христиане —
горсти земли. Изменился материал «звезд», уцелел лишь жест).
Удивительно живуч термин культа!
Придя в Азию, тюрки передали культ бога-неба тенгip монго-
лам. Их древнейшее культурное взаимодействие отразилось в язы-
ках. Пласты общей лексики и сходства некоторых грамматических
моментов позволяет лингвистам считать монгольские и тюркские
языки генетически родственными, восходящими к одному общему
источнику — алтайскому праязыку. Миф, порожденный методом
индоевропейского языкознания. Хотя даже этим методом можно
было отличить заимствование от родства.
...Позже всех расстались с тенгри кипчакские племена. Как за
спасительную нить, связывающую их с великим прошлым, держа-
лись они за Имя. По нити этой били мечи мусульманских, буд-
дийских и христианских миссионеров.
В XIII веке монголы разгромили кипчаков. Часть из них оказа-
лась в Венгрии. К XX веку они забыли язык, имя свое, приняли
христианство, но что-то держало их вместе, хотя мало их осталось.
И когда, выходя из христианской церкви к Карцаге, они садились в
круг начинать нехристианскую молитву, люди, окружив, смеялись
их словам: Тенгри, Тенгри, амен! Тенгри, Тенгри, амен!
Люди хохотали до упаду. Им казалось уморительным, что ску-
ластые эти старики, так сурово и преданно молятся кукурузе. (Ку-
куруза по-венгерски — тенгери.)
Из всего родного кипчакского языка старики эти запомнили
только одно — Имя. Не относящееся к основному фонду. Расска-
зал старый тюрколог Ю. Немет.
П р и м е ч а н и я
1
Тейлор Э.
Первобытная культура. М., 1950, с. 43.
2
Потанин Г
. Восточные мотивы в западноевропейском эпосе. СПб., 1899, с. 791.
3
О. Иакинф
(Бичурин). История первых четырех ханов из дома Чингисо-
ва. СПб., 1829, с. 176.

256
однимая трубку, набираем цифровой код. Бегут по проводам
невидимые, неосязаемые сигналы — за тысячу километров, и
кто-то заспанный дует в микрофон и произносит священное
телефонное слово: «Алло...» Отвечаешь: «Алло». Помехи, помехи,
прорываясь сквозь шумы и трески, взываю: «Алло! Алло!».
Моя бабушка, когда-то увидев телефон, решила, что я разгова-
риваю с Богом. С тех пор пользуюсь у нее благоговейным уважени-
ем; Хотя в конце концов она поняла, что не каждый, с кем мне
приходится беседовать, достоин этого имени. Но первое потрясаю-
щее ощущение отложилось в ее сознании. Иногда, когда ей уже
очень одиноко, она идет на трамвайную остановку к автомату, про-
сит кого-нибудь набрать записанный мною номер, и раздается в
кабинете тихий бабушкин звонок. Я узнаю его среди десятков дру-
гих. Отодвинув платок, она склоняет голову набок, прижимается
ухом к чудесной слуховой трубке, и я слышу ее зов: «Алла... Алла...»
...Удивительна судьба этого магического слова. Оно накрепко
привязано к телефонной речи. В других случаях мы его не упот-
ребляем. Может быть, от телефонистов-англичан, устанавливав-
ших в России первые аппараты, перешло их словечко. II мы по-
слушно повторяем его на протяжении века не задумываясь.
Англичане и американцы приветствуют друг друга, похлопывая
по плечу, пожимая руку, поднимая котелок: «Хэллоу!»
Когда и как христиане заимствовали еврейское священное слово
хэллох — Бог, которым правоверные иудеи начинают любую встре-
чу? Этим тихим словом они узнавали своих в толпах иноверцев
на многотрудных путях двухтысячелетнего странствия по миру. И
теперь планета, опутанная телефонными проводами, сообщается
этим именем, живущим уже не смыслом, а внешней механической
???? ? ????
Вместо заключения
Введение в тему ПР — палеография в речи
П

257
функцией. И если бы сейчас возникло мировое пиктографическое
письмо, то знак, изображающий символ современного божества,
связующего расы, народы и людей — рисунок телефонной трубки
был бы назван телефонным словом, и в каждом народе оно бы
произносилось по своему — хэллоу, алло, алё...
Пятно на солнце
Мы видели, как распространялось слово, прикрепленное к ве-
щественному знаку. Никаких других значений оно не получает, ибо
знак слишком конкретен и истолкованию не подлежит.
Механизмы заимствования лексемы не изменились за 20, 30
.
ве-
ков и более. В самую раннюю рань, на заре человечества, когда
многие языки только начинали свои словари, слово приходило как
название неконкретного, абстрактного символа и благодаря толко-
ваниям письменного образа приобретало местный, как правило,
новый смысл. Впоследствии иероглиф (идеограмма) утрачивался,
но отпечаток его сохранялся в слове, родившемся из названия иерог-
лифа. Абстрактно-образное письмо обогащало языки, абстрактно-
механическая письменность (буквенная) тормозила развитие уст-
ных словарей. Каждый священный иероглиф, путешествуя с
религией, благодаря туземным жрецам письма, их поэтическим рас-
шифровкам символа, рождал сотни новых слов-понятий.
Рассмотрим в качестве примера краткую историю заслужен-
ного египетско-китайского иероглифа солнца (круг с точкой в цен-
тре). Египетское его название «ра» известно из древнееврейских и
греческих источников. Старокитайское (1,5 тысячелетия до н. э.,
эпоха Инь) — «ре» (ря).
Между этими двумя географически крайними полюсами древ-
нечеловеческой цивилизации особо активно использовали этот знак
солнцепоклонники-семиты. Они распространили его в Европе (сре-
ди римлян греков и славян), в Индии, Иране.
Несколько семитских народов участвуют в освоении египетс-
кого знака «ра». Следы проработки сохраняются в библейских
именах, которые представляют собой названия племенных богов.
Боги племен, подчиненных в I тысячелетии до н. э. иудеям, заня-
ли в библейской генеалогической традиции места, следующие после
главного иудейского бога Израиля. Так любимой женой его стала
Раиль, старшим сыном Ра-бен
1
.
...Диалект А не анализирует священного знака и, принимая его
целиком, назвал Ра-иль, т. е. Ра-бог. Этому племени не удалось

258
утвердить своего неконкретного бога в мире. Они не придали зна-
чения пятну на солнце, не объяснили его уместность, что сделало
имя не популярным среди несемитских народов. В эту веру не
поверили. Образ природный расходился с графическим. Пятнис-
тое солнце требовало не констатации, а толкования.
Жрецы диалекта Б продвинулись в этом направлении. Они
предлагают считать точку в круге символом сына солнца, т. е.
прапредка, от которого произошло племя. Прямые его потомки —
вожди народа, светлейшие. Это истолкование закрепилось в тер-
мине Ра-бен — Pa-сын. Радостное открытие, объясняющее проис-
хождение пятна на солнце, подхваченное письмотворцами семитс-
ких диалектов, дало толчок солнцепоклоннической религии и стало
достоянием других культур, в частности индоевропейских. (Фор-
мы диалектные: Ра-бин, Ра-мин, Ра-мен, Ра-ман, Ра-маан, Ру-бен
и т. д. Например, в именах германского языческого бога — Робин-
гут (гот) и индийского Рамин-дев.)
Индоевропейские письмо-языкотворцы продолжают разви-
тие семантики знака и имени, глобализируя их значения. А точка
в круге — это избранный народ во вселенной, избранное госу-
дарство.
Семиты приносят знак, название и значение в славянские куль-
туры. Но славянские общества к тому времени еще не готовы к
восприятию столь отвлеченной идеи. Их философия приближена
к природе, и абстрактные понятия Бог, государство не сразу ут-
верждаются в сознании. Их поэты мыслят пока натуралистически
конкретно, соотнося маленький письменный знак с количествен-
но соразмерными природными формами. В русском языке собра-
лись такие, например, племенные слова, сохраняющие в семанти-
ке описание знака: 
ря-бина
— 1 точка на лице, 2) мелкая красная
ягода (цвет и форма солнца), 
ру-мян
(цвет солнца)
2
, 
ре-бен, ребя
(точка в кругу — чреве), 
ру-бин
(кристалл цвета солнца), 
ра-мень
ограда, описание круга; отсюда — рама); 
ра-бен>ра-би>раб
— са-
мая мелкая общественная единица. (Описание точки. Следователь-
но, круг тогда уже понимается как символ семьи, рода).
Большинство славянских репродукций содержат имя солнца с
мягким гласным (ря, ре) и лишь в двух-трех изменилось качество
3
.
Нам неизвестно, подразделяли или нет египтяне гласные по
степени мягкости. Их письмо не передает ни огласовки, ни каче-
ства. И потому данные живых языков, знакомившихся с египетс-
ким словарем, могут оказаться полезными при восстановлении
звучания гласных языка одной из величайших цивилизаций древ-
него мира.

259
Древнесемитские буквенные алфавиты не имеют диакратичес-
ких значков качества. Греки и римляне не знали мягких гласных
типа — я, е. И передавали их в заимствованных словах через — а, э.
Представляется возможным предположить, что славянские
формы ря (ре) как и китайские ря (ре) сохраняют подлинное ка-
чество египетского гласного.
П р и м е ч а н и я
1
Жрецы Главного народа не этимологизировали эти формы, иначе бы муж-
ское имя Ра-иль не стало бы именем жены. Бог в древнееврейском уже
назывался Хэллок, и потому старые диалектные формы «эль», «иль» не
были опознаны.
2
Заимствовано из латинского.
3
Да еще в описательном «ра-дуга» — дуга солнца.
Хвостатое солнце
...Предельно осознав значение знака «Сын Ра», семиты решают-
ся закрепить это понимание и идут на нарушение священного сим-
вола. Сын выходит из чрева Ра. И рождается новый иероглиф —
круг с чертой книзу
1
. Название сохраняется прежнее. Эти измене-
ния не прошли мимо славянских жрецов письма и языка
— ре-пен (репей),
— репен (репа) — хвостатый клубень.
Помните сказку о золотом яичке, которое снесла вещая куроч-
ка Ряба? Его били-били — не разбили: письмотворцы не могли
извлечь из солнечного круга точку-луч. И неожиданно появилось
маленькое, кругленькое, хвостатенькое. И золотое яичко разби-
лось. Выпустило луч.
В бревенчатых лесных школах бородатые учителя славян со-
чиняли подобные притчи, которые, передаваясь от племени к пле-
мени, от поколения к поколению, дошли до нас хитрыми, забав-
ными сказками о всемогущей мыши.
— Дяденька, а почему на солнышке пятно?
— И на солнце есть пятна.
«Жили-были бабка и дедка». Круг с точкой. «И выросла у них
в огороде репка». Да не простая, а тоже солнечная. Круг с хвос-
том. «Тянут-потянут, а вытянуть не могут». И сказочные персона-
жи баба и дед, внучка и Жучка — этапы толкования и олицетворе-

260
ния солнечных знаков. Побеждает самое предметное объяснение
последнего знака — мышь. Индоиранцы в осмыслении этих сим-
волов не пошли дальше внучки. И «Рамаяна» и «Вис и Рамин» —
о человеческих проделках богов и о божественном происхожде-
нии человека. Но в могучем словесном черноземе потерялся без-
возвратно иероглиф древности, а в простеньких, на первый взгляд,
славянских мифах «Мышь и рябина», как в сухом песке, сохра-
нился он нетленно. И сотни подобных репок, уходящих корнями
в многотысячелетнюю историю славянской культуры, не подда-
ются коллективным мышечным потугам бородатых методов, а ждут
легкого прикосновения мысли. Мышь — прямой потомок знака
солнца. Не потому ли азиатский солнечный календарь начинается
с года мыши? По легенде, проворная мышь забралась на голову
верблюда и первой увидела солнце. Огорченный верблюд плюнул
и ушел, не дождавшись появления светила. Бог карает гордых,
потому верблюд не имеет своего года.
...Сын Ра вышел из чрева и появляется необходимость закре-
пить это явление в названии. Семитские жрецы заставляют сына
повзрослеть. Новая композита звучит: Ра-’иш, т. е. «Ра-мужчина»,
и называет черту, исходящую из круга. Гортанная пауза перед «и»
реализуется в индоевропейских языках или гортанным согласным
или губным протезом, или заполняется йотой. Так в финикийс-
ком алфавите (начало I тысячелетия до н. э.) возникает буква —
«ре’иш» — 1) глава 2) голова. Взрослый сын Ра утверждается
вождем племени, государства. 
Ра-’иш
будет и титулом монарха, и
определением монархии. Ассирийские цари получат в руки сим-
волы «мужчины Ра» — круг и небольшую указку; европейские им-
ператоры и атаманы не разлучат солнца с лучом: булава, топор
станут символами власти. Во всех новых семитских языках диа-
лектные формы 
ра-иш
получат значения близкие к финикийским.
(В Среднюю Азию принесут это слово арабы. Любой начальник,
в особенности почему-то председатель колхоза — раис. В Древ-
нем Риме оно еще глобально:
рейз
— император, империя; рес-
публика — народовластие, В Германии —
рейхс, райх, рееш
— им-
перия. В Польше — Речь Посполита.) Семантическая традиция
народ-язык («Пришел Мамай со всем своим языком»), идущая
издревле и выразившаяся в параллели «слово-словяне», позволи-
ла древнейшим русичам придать термину Речь последнее значе-
ние. Но «речь» пришло устным путем и развивалось только фун-
кционально. Письменные же варианты слова, пройдя сквозь многие
славянские диалекты, дали много слов предметной семантики.

261
Финикийская форма знака породила глаголы, описывающие дей-
ствия топора (финикийская буква наклонена влево). Положение
знака в пространстве свято соблюдалось во многих письменнос-
тях. Финикийские буквы, заимствованные тюрками, в течение двух
тысячелетий сохраняют характерный наклон. Славяне расшифро-
вали наклон «топора» как фиксацию действия Итак: 
реши
— 1)
.
убей,
2) раздели (узел). 
Режь
— дели, пропалывай (разрежен, реже).
Рази
— убей; 
раз
— разделительное слово. 
Ружие
— топор (форма
знака топора отразилась в позднейшем ружье), 
О-ружие
— обоб-
щенное название всех предметов воинского назначения.
(Явление антипалатализации известно всем языкам. Много при-
меров тому в славянских: режи — реди, редко; оружие – орудие.)
Другое, менее воинственное племя разрабатывает тему солнца.
Ружий
(рудый, рыжий) — цвет солнца. 
Русый
(рысый, рысь) —
цвет солнца.
Третье также не забывает о первом смысле знака: 
ражий
—
1).великий (глава) 2) сияющий (радын). 
Раж
— страсть, ярость,
азарт (эти чувства связаны в народном восприятии с образом огня,
пламени). Диалекты как бы разделили между собой значения иерог-
лифа. Как видим, большинство толкований связывают иероглиф с
конкретными, реальными, осязаемыми предметами и явлениями.
Даже цвет солнца не назовешь абстракцией. Но каких высот по-
эзии достигают славянские жрецы в процессе овеществления зна-
ка! Какие превосходные сравнения находят они в природе. Сла-
вянские поэты-языкотворцы похожи на кропотливых художников,
вышивающих мельчайшие сюжеты, когда их современники рису-
ют размашистые полотна малярной кистью. Меня восхищают и те
и другие. Лишь бы художники. Если знак солнца с лучом (Ра-иш,
Ра-ис) позволяет индийцам создать внутренне обширное словопо-
нятие — 
раса
, то терпеливая наблюдательность северного поэта
высветила именем знака каплю утренней влаги на тонком стебле
травы — 
роса
.
И какое из этих приобретений важнее для культуры — кто
ответит?
Сравнение стало главным инструментом поэтического выра-
жения. Мы сегодня уподобляем один предмет другому: «Женщи-
на стройна, как кипарис». Языку этот троп ничего не дает. Мы не
доверяем определению «стройна», подкрепляя его тавтологичес-
ким символом, который был бы на месте в более древней фразе
«женщина, как кипарис». Но и здесь мы уже не найдем возможно-
сти обогатить народный словарь: слово кипарис не получит ново-
го значения — «стройная женщина». Но когда арабские поэты

262
Средневековья ввели в ранг традиционного образ: «мужчина, по-
добный букве алип», тогда вновь заработала машина словотворче-
ства. Первая буква арабского алфавита «алип» — вертикальная
черта. Неодинаковое отношение к черте у разных народов опреде-
лило полярность значений. Тюрки получают слово «алып» — ве-
ликан, герой, так как первое место в алфавите придает этому зна-
ку величественность. Понятие «первый» к тому времени равноценно
понятию «высший». Европейцы же обращают внимание на ариф-
метический образ знака. В немецком поэтическом языке появля-
ется эльф — карлик. Разное отношение к одному знаку — веще-
ственно-натуралистическое и абстрактное.
Проблема несоответствия формы предмета и его содержания
усложняла проблему отражения. В прочтении символа помогает
не просто навык к абстрагированию, но и общественная актив-
ность мысли, воспитанная историческим сознанием и стремле-
ние обобщать количество в сумму, события в случай, без чего
человеку не свести хаос звуков к пятерне октавы и к трем десят-
кам букв алфавита. И потому только тот, кто сам способен со-
здать символ, пытался увидеть в любой чужой черте знак суммы,
а не единичности.
...Основное имя Израэля — 
Яхве
. Главный народ, подчинив
племена рабенов и раили, ввел по недоразумению или умышленно
бога последнего племени в ранг жены Яхве, может быть, потому
что никаких указаний на пол в имени Раиль не содержится. (Вто-
рое — 
Ра-бен
оканчивается на вполне понятное евреям 
«бен»
—
сын, что и определило его место в генеалогической таблице.)
Итак, у Яхве появляется жена — бог конкурирующего племе-
ни. И это, по-видимому, настолько важно для основателей иудей-
ской истории, что они, настаивая на этом факте, сочиняют сино-
ним Яхве — 
«иш-Раиль»
— т. е. «муж Раили». В библейскую
легенду попадает уже искаженная форма синонима — 
Исраэль,
Израэль
поэтому и остался термин непонятным, вторым именем
Яхве.
...Макропоэзия и микропоэзия. Первая — это мифы, геомет-
рия, астрономия, геология, физика. Она облекает в плоть слова —
понятия неосязаемые, взглядом неохватные. Обожествление сим-
волов развивает искусство духовную культуру человечества.
Микропоэзия — производитель вещи. Мать техники. Она вы-
ращивает из семени символа не древо познания добра и зла, а
обыкновенное дерево. Утилитаризуя знаки, созданные макропоэ-
зией, превращает их в предметы. Модель вселенной превратилась
в практическое колесо.

263
В каждой культуре ощутимы последствия взаимодействия этих
двух главных направлений.
В другие эпохи, пытаясь определить назначение точки, макро-
поэты приходят к идее Первого человека. Они называют точку
древнесемитским числительным Ахтум — первый. В Египет вер-
нется первым мужчиной Атум, родится в индоиранской среде Адам.
Микропоэты придут к осознанию мельчайшей частицы материи —
Атом. И впервые поделят Атом пополам египтяне в мифе о проис-
хождении человека.
...Атом смысла знака расщеплялся в толкованиях до бесконеч-
ности, вызывая в древнеписьменных языках терминологический
взрыв.
Будущие лингвисты уделят внимание историческому письму
наряду с устной «мелочью суффиксов и флексий». 
Слово и иерог-
лиф расстались не так давно.
Лексика и грамматика в таких «младописьменных языках» как
славянские, германские и тюркские, сохраняют отчетливые черты
иероглифического выражения.
Неоценим для истории современной цивилизации подвиг па-
леографов XIX века, восстановивших из мертвых знаков забы-
тые языки Шумера, Египта, Аккада, Ассирии и других. 
Не менее
важно восстановить по живым, устным словарям забытые иерог-
лифические алфавиты.
Я верю, что в далеком будущем появятся
этимологические словари, в которых происхождение слова будет
связываться с письменным знаком. Я не оговорился, именно —
«в далеком», ибо бесконечно прав был Эйнштейн, когда однаж-
ды воскликнул в отчаянии: «Легче разложить атом,чем предрас-
судок!»
Предрассудки научные, как и бытовые (расовые, государствен-
ные, уличные) воздвигнуты в человеческом сознании памятника-
ми минутному знанию, поспешно превращенному невежеством в
веру. Всегда будет звучать в разных концах земли радостное «Эв-
рика!» И не однажды, ударившись о стены вер, возвратится оно
каменным окриком — кафр!
Я отдаю себе отчет в том, что поэтический подход к сугубо
научным проблемам может и должен раздражать.
Задача этих заметок — вместе с раздражением чувств читателя
вызвать и раздражение мысли.
Они написаны в полном убеждении, что языкотворцы были
художниками, понять их произведение — Слово можно лишь тог-
да, когда проникнешь в механику их образного мышления, осво-
ишь их язык — поэтический.

264
Языкотворчество было искусством, и поэтому языковеденье
должно быть, хотя бы вначале своей настоящей истории, 
наукой
поэтической, чтобы когда-нибудь стать 
поэтической
наукой.
П р и м е ч а н и е
1
В восточногреческом алфавите Р (ро), в западногреческом два луча R.
Так же в латинском. Мелкое расхождение, которое скажется впоследствии
на судьбах мира. РА сделала первый шаг к Иисусу. 
История и старина
...Я прочел рукопись, и у меня возникло чувство виноватости
и перед теми, с кем спорил, и перед темами, которые на ходу
задел. Я увидел, что сам не избежал того, против чего воюю: ратуя
за объективность в оценке Времени, преувеличивал Момент.
Мысль обгоняет перо, и написанное вчера уже похоже на ста-
рую топографическую карту: там, где ты обозначил кустарник,
уже шумит лес, там, где пунктиром провел тропинку догадки —
сегодня гудят бульдозеры, прорубая ложе для бетонированного
тракта сознания.
Я бы хотел задать себе вопрос: что такое письмо? Средство
передачи чувства, идеи во времени и в пространстве. А язык? Ус-
тное письмо. А искусство? Образное письмо.
Древние скульпторы — иероглифы, воплощенные в глине и
камне. Каждая, искусственно созданная вещь — утилитаризован-
ный символ. Название вещи — название иероглифа.
Мы рассматриваем письмо, язык, искусство отдельно и не можем
уяснить себе ни одной из частей, ибо они понятны лишь в целом.
Лингвисту надо быть палеографом и историком-искусствове-
дом широкого профиля, только тогда он приблизится к слову.
Насколько тесно смыкаются проблемы генезиса языка, пись-
ма, искусства можно увидеть на одном примере, приведенном, к
сожалению, эскизно по причине указанной.
В.В. говорил, что самым древним индоевропейским словом
считается ist (est, es, is, iz) в значении «быть», «существовать»,
«жить»: его находят в большинстве индоевропейских языков. Эти-
мологии пока нет, разысканы многочисленные родичи, родители
неизвестны. Причинность слова не установлена. Почему именно
такое звукосочетание, а не любое другое несет именно этот смысл?

265
Вопрос в этимологии главный. На уровне современной лингвис-
тики не то чтобы решать — ставить его еще преждевременно. Но
все же попробую сравнить ist с именем древнеегипетской богини
жизни Ишт (II тысячелетие до н. э.).
Греки называют ее Ист (шипящих нет в греческом). Персы оз-
ванчивают — Изид. Богиня Изида, кормящая грудью младенца, ста-
ла прообразом христианской богоматери. (Эта параллель, к счас-
тью, доказана искусствоведами, и, значит, выход Изиды в мир хотя
бы древнеевропейских культур можно считать установленным.)
В Египет культ Ишт, мне кажется, приходит из Передней Азии,
где с IV–III тысячелетий до н. э. поклонялись богине жизни, зем-
ли и плодородия Иштхор. У нее много функций, одна яз них —
мать солнца.
Глиняные статуэтки змееголовой Иштхор
1
с безымянным мла-
денцем
2
на руках были своеобразной метафорой, в которой соеди-
нились три понятия: Мать (женщина с младенцем), Земля (гли-
на). Божество (змея).
Египетские ваятели «совершенствуют» образ заимствованной
богини. Они изображают ее прекрасноликой женщиной. О былой
змееголовости напоминают лишь кобры — уреи, обвивающие го-
лову священной.
Египетские жрецы принимают версию – «мать солнца» и обо-
жествляют младенца, по их мнению, символизирующего восходя-
щее светило. Непонятно звучащее имя справедливо распределяет-
ся между двумя персонажами, первый слог Ишт присваивается
матери, следующий Хор — божественному младенцу.
Позже служители культа толкуют изображенный сюжет, и в
мифах появляется Гор-сын, который борется со змеями, угрожаю-
щими матери. Культ Гора-сына распространяется по миру в I ты-
сячелетии до н. э.
Этруски поклоняются новорожденному солнцу. Его идолом ста-
новится бронзовое зеркало. Много бронзовых зеркал с изображени-
ем младенца найдено на территориях древней Этрусии. Почти все-
гда рядом с рисунком младенца — надпись «геркле», т. е. «Гер-сын».
Эллины поклоняются змееборцу Гер-аклу, латины — Геркулесу.
В христианской мифологии поражает змею Георгий. В тюркс-
ких эпосах действует самоотверженно герой Геор-оглы, Гор-улы.
Имя бога зачастую переходит в этноним. Так, подозрительно зву-
чит название древнегерманского племени Гер-ул. Видимо, неслу-
чайно эллинов назвали гер-кус (грекус).
Личное имя Гор (Гер) становится в индоевропейских и тюркс-
ких языках нарицательным именем с основным значением — солн-

266
це. (Сравнивая варианты лексемы, можно предположить, что в древ-
неегипетском языке «Гор» содержало мягкий гласный).
Любопытны пока еще фантастические этрусско-славянские связи.
Бронзовые метафоры с надписями попадали к славянам, которые
палатализуют мягкий согласный. Личное имя «геркле» станет сло-
вом «зеркле». Славяне приняли надпись за название блестящей,
отражающей свет вещи. Возможно, и таким случайным путем при-
ходили слова-понятия в языки. «Зеркало» станет матерью лексем
«зрак», «зреть», «зрение». Славяне налаживают производство сво-
их зеркал, подписывают и торгуют их древним германцам. Проис-
ходит это уже в то время, когда славяне пишут «по-гречески» (воз-
можно, еще до Кирилла и Мефодия), а германцы «по-латински».
И
.
славянскую надпись «sрiкал» (зрикал) германцы читают «по-ла-
тински» — «спикэль». И у них появляется новое слово. (Сравните
современно немецкий «шпигель» — зеркало.)
3
...Самое яркое доказательство тому, что мифические имена ста-
новятся нарицательными в языках заимствующих, сохраняется в
древнеиранском. Имена египетских богов Ишт, Хор развились в
«изд» — бог, «гор» — солнце.
Думается, в ту же эпоху получает распространение в европей-
ских и азиатских культурах имя богини-кормилицы Ишт, которое
приобретает значения, подсказанные скульптурным знаком. Мак-
ропоэты увидели отвлеченный смысл — «давать жизнь», «жить»,
микропоэты закрепили свое понимание, каменного иероглифа в
семантике — «кормить», «кормиться».
Мы могли увидеть, как переднеазийские Слово и Знак, пройдя
через горнило египетского искусства, обогатили культуры индоев-
ропейские. Но последние и сами черпали непосредственно из ки-
пящего котла цивилизаций Двуречья. Им было знакомо и нерасч-
лененное имя Иштхор.
На глиняном теле богини часто наносился шумерский детер-
менатив божества — восьмилучевая звезда. Имя богини сопряга-
лось с этим знаком и становилось нарицательным термином со
значением «звезда». Сравните позднесемитские варианты имени
Иштхор — Астарат (-ат — суффикс женского рода), Аштарта,
Иштар, Истер и индоевропейские названия звезды — астра, астер,
аштра, аштар, стелла, стар и т. д.
Греки несколько раз встречаются с этой богиней. Однажды
они получают термин «истера» — лоно женское, детородный орган;
в другой раз присваивают имя восьмилучевику «астир» — звезда.
И, наконец, именем старинной богини определили понятие древ-
ность — История.

267
Мы уходим на поиски древних знаков,
повстречаем их на дорогах разных,
Растворенные в формах воды и плазмы,
в фигурах гор и во взглядах магов,
отпечатаны в лицах людских и в пальцах,
в иэваяньях египетских, в индских танцах..
Очертания символов явлены в слове.
Заклинаю вас, люди,
поклоняйтесь Корове.
— Ныне веки иные, иные знаки.
На знаменах вспыхнули волчьи оскалы!
Заклинаю вас, люди,
поклоняйтесь Собаке!
— Но по-прежнему солнце сияет на скалах
двурогих,
в междуречье Евфрата,
на рогах Арарата,
на крутых и пологих
склонах.
Заклиная вас, любящих и влюбленных,
поклоняйтесь Лону.
И пока на челах королев блистают карагы,
и пока вгрызаются в низкое небо злаки,
рубят землю оратаи,
режут коров араты,
и божественна точка пулевая на флаге,
Проклинайте глухих, не имеющих зраков!
Мы уходим на поиски грубых знаков,
опозоренных вещью,
возвышенных злобой,
осененных выдохом вечности —
Словом...
П р и м е ч а н и я
1
Змея была божеством земли.
2
Младенец — символ материнства, плодородия.
3
Разные прочтения формально совпадающих букв из двух основных евро-
пейских алфавитов порождают сегодня новые формы лексем. Так «по-
русски» прочтены Рим (вместо «Рум»), «диалог» (вместо «дуалог»), «ди-
алект» вместо «дуалект» и т. п.

268
...???????? ??????
В
от уже сотни лет живет и действует в политике и культуре
«Слово о полку Игореве». Тому, кто знаком хотя бы с частью
написанного о нем в разные периоды, приходилось, наверное,
наблюдать любопытное явление: литературный памятник изменя-
ется во времени. Движение поэмы по шкале читательского миро-
воззрения увеличивает и число ракурсов ее прочтения. «Слово»
все более раскрывается: в нем проступает, становится зримей то,
что, скажем, в прошлом веке еще не могло проявиться. Сверкнет
новой гранью этот удивительный памятник культуры, увидится
новая деталь поэтического механизма.
«Дремлет в поле Ольгово хороброе гнездо...» Сотни раз ты
прочитывал эту фразу, и всякий раз останавливала она внимание
своей какой-то загадочной гармоничностью. И вдруг ты понял,
чем объяснить уникальность употребления древнерусской полног-
ласной формы эпитета. Семь раз в поэме встречается привычный
книжный славянизм «храбрый» и лишь однажды народная лексе-
ма — «хороброе».
...В неровном, тревожном сне забылись дружины Игоря и Всево-
лода. Утром битва, печальный исход которой автору известен. Лек-
сическая картина усиливается нагнетанием гласного «о» — самого
минорного звука русской речи. «О» — одна из тех редких фонем,
которая «наработала» в языке самостоятельную семантику. Часто
встречаясь под ударением в словах, выражающих предельные, под-
час полярные состояния или явления, этот звук приобретает в под-
сознании говорящего особое, характерное значение. Почему так род-
ственны «уродство» и «гордость», «гром» и «звон», «совесть» и «горе»?
Почему «огонь» в речи не враждует с «холодом» и «морозом»?
Все предельное — огромно, много, очень долго — нарушает
привычное течение жизни, вызывает беспокойство и тревогу. Са-

269
мые противоестественные понятия озвучиваются этим замкну-
тым гласным — «бой», «мор», «вой», «кровь», «боль», «погост»,
«покой»...
Колокольный, угрюмый, звук, настаиваясь в словах, обозна-
чавших огромное, непостижимое, откладывается в подсознании
говорящего как альтернатива жаркому «а»!
Тревога и робость — ох!, радость отваги — ах! Или, как у
Марины Цветаевой: «Ох — когда трудно, и ах — когда чудно».
Круговая оборона и яростная атака — вот образное различие
характеров этих гласных в поэтической речи: «Страны ради, гради
весели». Эти яркие строки «Слова» предвещают современное:
«Яростные, русские, красные рубахи» 
(А. Вознесенский).
...В русском языковом спектре звук «о» несомненно отличался
холодным тоном. И поэт Средневековья услышал это и использо-
вал свое открытие. Во имя целостности создаваемой картины —
лексически и вокально — он нарушает орфографическую норму,
вовлекая не-родное
речение в книжную лексику. Четырежды ак-
центированный «о» в поэтической фразе придает картине объем-
ность и печальный, замедленный ритм, замыкает кольцевую ком-
позицию эпизода, начатого со слов: «Долго ночь меркнет...»
Исход битвы уже предсказан плачем «о». Такое сознательное
использование музыкального подтекста крайне редко встречается
в средневековой поэзии. Да и в современной нечасто. Наши алли-
терации не выходят за пределы звукоподражания.
Десять лет назад вышла моя книга «Аз и Я», часть которой
посвящена истории прочтения «Слова» учеными-специалистами.
Эта работа навлекла на себя острую и порой справедливую крити-
ку. Некоторые обратили, в частности, внимание на то, что иссле-
дователь-поэт упустил из виду оригинальную поэтику памятника.
Действительно, я не включал эту тему ни в одну из своих статей,
а именно своеобразие поэтическое служит сильным аргументом,
доказывая подлинность «Слова о полку Игореве». На встречах с
читателями, рассказывая о литературном мастерстве поэта Сред-
невековья, я подчеркивал мысль, что перевод в современную язы-
ковую норму разрушает иногда поэтическую картину. Памятнику
наносится невосполнимый ущерб. Во всех сегодняшних переводах
мы читаем: «Дремлет в поле Олегово храброе гнездо». Из четырех
ударных «о» осталось всего два, да и они оказались разрозненны-
ми. Разрушена звуковая метафора, поэтическая фраза преврати-
лась в прозу. Если бы автору «Слова о полку Игореве» был нева-
жен тонический подтекст, он мог бы и сам в восьмой раз написать
«храброе», не дожидаясь, пока его поправят.

270
Думается, отдельные места «Слова» целесообразно сохранять
нетронутыми в академических и стихотворных переводах. Ведь в
эти строки, быть может, заформован элемент великой поэтичес-
кой системы, которая должна быть обязательно учтена при пост-
роении современных и будущих моделей мировых литературных
культур.
...И до сих пор продолжают спорить о личности неизвестного
автора «Слова». Те, кто сомневался в подлинности памятника,
искали исполнителя подделки в кругу лиц, занимавшихся литера-
турой и историей в XVIII веке, назывались даже конкретные име-
на. Но, как в свое время заметил А.С. Пушкин, в России XVIII
.
века
не было литератора, обладавшего столь сильным талантом, кото-
рый обнаруживается в строках «Слова». А рассмотренный мною
пример служит лишь еще одним подтверждением правоты пуш-
кинского заявления — не только в российской словесности, но и
во всей европейской литературе XVIII века такое осознанное ис-
пользование тонического подтекста было еще или уже невозмож-
но. Во всяком случае, примеров подобного совершенства поэти-
ческого выражения мы не встречали в письменностях этого периода.
Коммунист. Теоретический и политиче-
ский журнал КПСС, №10, 1985, с. 55–57.

жүктеу/скачать 2,04 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: