Сборник трудов известного европейского ученого Дейка одного из основателей лингвистики текста содержит

 субъективные (и пристрастные) пред-
ставления их в
 этническими установками са-
мой общей природы. Рассуждения об
 характере
„этнических моделей ситуаций" и стратегий их
вания при этнических
 („мы" vs. „они")
столкновениях или при распространении
 предубеждений в ходе повседневных разговоров опи-
рались на эмпирические данные, полученные при анализе
естественноязыковых
 об этническом
меньшинстве.
ПРИЛОЖЕНИЕ
 Рассказ о соседях-иммигрантах из Суринама
«Так вот, когда нам надо в понедельник вставать
в семь утра и идти на работу, а у них там веселье, вечерин-
ка с воскресенья, и уже пять, ну это, в общем-то, согласи-
тесь, не слишком приятно. И это не раз, не два, это проис-
ходило всякий раз. А когда один из нас, мой муж то есть,
вышел на лестницу и попросил их вежливо быть чуточку
потише, он, знаете, мог бы и нож в спину схлопотать.
Я бы лично ни за что на свете не вышла к ним. Я с
ком посреди ночи сидела в гостиной, потому что мы оба
не могли спать, а муж работает, а наши соседи не
тают и потому могут позволить себе веселиться...»
2. Рассказ о соседях-иммигрантах из Суринама
«Эта
 которая живет внизу, под нами, она
 приятная, да и ее муж был тоже... но смотреть,
как тебя бьют... Был канун Нового года, мы праздновали
его вместе. Не знаю, что у них там произошло, но она хо-
тела что-то сделать, что ему не понравилось, то ли на про-
игрывателе поменять пластинку, то ли еще что-нибудь
в этом роде. И тогда он ее бутылкой из-под джина ударил
по голове, одной из тех тяжеленных бутылок, знаете.
У нее спереди на
 и мы пошли тог-
да к себе домой посреди ночи. Затем она показала рану
моему мужу и
 не может пойти ни в полицию,
ни в больницу, никуда, иначе он снова ее побьет...
му только утром мой муж смог отвезти ее в полицейский
участок, и там ему сказали, что надо еще раз прийти днем.
Они даже акта не составили, так, чтобы та могла подать

жалобу, а швы в больнице накладывать
 было слиш-
ком поздно, и теперь у нее эта вмятина на голове.
мелочи, вот...»
ЛИТЕРАТУРА
 A
 n, R. P. Script
 in attitude forma-
tion and decision
 "Cognition and Social
roll and J.W.  P a y n e (eds.)).
 N.J.:
 p.
 p
 1954 =
 t, G. W. The nature of
MA:
 1954.
A r g y l e ,  F u r n h a m and Graham, 1981 =  A r g y l e , M.,
 and
 J. A. Social Situations. London: Cambridge
University Press, 1981.
Barker, 1968 = Barker,
 Ecological Psychology. Stanford, CA:
Stanford University Press, 1968.
 1980
 Mood and
 "American Psy-
chologist", 36, 1980, p.
Bruce, 1980 = Bruce, B.C. Plans and social
 "Theoreti-
cal Issues in Reading Comprehension" (R. J. Spiro et
te, N.J.: Erlbaum, 1980, p.
Butterworth, 1980 =
 B. (ed.). Language Produc-
tion. London: Academic Press, 1980.
van
 1977 = van
 T. A. Text and Context. London: Long-
man,
 1977.
van
 1979 = van
 Relevance assignment in discourse
 2, 1972, p.
van Dijk, 1980a  van Dijk,
 N.
Erlbaum, 1980.
van Dijk, 1980b
 Dijk, T.A.
 Story
"Poetics", 9, № 1/3 (special issue).
van Dijk, 1981 = van Dijk, T.A. Studies in the Pragmatics of Dis-
course.
 Hague: Mouton,
van D  j k, 1982 = van D  k, T. A. Opinions and
 in discourse
 "Language and Comprehension" (W.
 and
J. F.
 Amsterdam: North Holland, 1982.
van D ij k,
 = van D ij k, T. A.
 in de media (Minorities
in the media). Amsterdam.
 Amsterdam, 1983.
van Dijk,
 van Dijk,
 Cognitive and conversational
strategies in the expression of ethnic
 "Text", 3, 1983,
p.
van D ij k, 1984 = van D i j k, T. A. Prejudice in Discourse. Amsterdam:
Benjamins, 1984.
van Dijk, 1987  van Dijk,
 Episodic models in discourse process-
 In: "Comprehending Oral and Written Language" (R. Horowitz and
 Samuels
 New York: Academic Press, 1987.
 Dijk and Kintsch,
 = van Dijk, T.A. and Kintsch, W.
Strategies of Discourse Comprehension. New York: Academic
 1983.
 1978
 Functional Grammar. Amsterdam: North Hol-
land, 1978.
 1976 =
 B.
 Differential social perception and at-
tribution of
 violence: Testing the lower limits of stereotyping of
 "Journal of Personality and Social Psychology, 34, 1976, p.
187

 h, 1980 =
 h, K.
 Erzahlen
 Frankfurt: Suhr-
 1980
 1973 =
 The Social Psychology of Prejudice.
New York: Wiley, 1973.
 gas, 1979 = Forgas,
 Social
 London: Academic
Press, 1979.
Forgas, 1981 = Forgas, J. P.
 Social Cognition. London: Acade-
mic Press, 1981.
F u r n h a m and  A r g y l e , 1982 = Furnham, A. and
 M.
 The Psychology of Social Situations. London: Pergamon Press, 1982.
 1979 =
 T.
 Discourse and Syntax. New York:
Academic Press, 1979.
Goffman, 1959  Goffman,
 The Presentation
 in Everyday
Life. Garden City, N.Y.:
 1959.
Goffman, 1967 =
 E. Interaction Ritual. Garden City,
N.Y.: Doubleday, 1967.
 1979 =
 D. A
 analysis
of
 In: L.  B e r k o w i t z
 Advances Experimental Social
Psychology, Vol. 12. New York: Academic Press, 1979, p.
Hamilton, 1981a  Hamilton, D.
 Cognitive Processes in Ste-
reotyping and
 Behavior. Hillsdale,
 Erlbaum, 1981.
Hamilton, 1981b = Hamilton, D. Illusory correlation as a basis for
 D.  H a m i l t o n
 Cognitive Processes in Stereotyping
and Intergroup Behavior. Hillsdale, N.J.: Erlbaum, 1981.
H a m i l t o n and Rose, 1980 = Hamilton, D. and Rose, T.L. Illu-
sory correlation and the maintenance of
 of Per-
sonality and Social Psychology", 39, 1980.
Hastie et
 1980 = Hastie, R., et
 Person Memory: The
Cognitive Basis of Social Perception. Hillsdale, NJ: Erlbaum, 1980.
 1958 =  eider, F. The Psychology of Interpersonal Rela-
tions. New
 Wiley, 1958.
Higgins, Herman and Zanna, 1981
 Higgins,
 Her-
man,
 and Zanna,
 Social Cognition: The Ontario sym-
posium (Vol. 1).
 N.J.: Erlbaum, 1981.
Jaspars, Fincham and Hewstone, 1983 = Jaspars,
 Fin-
ch am,
 and Hewstone, M.
 Attribution Theory: Conceptual,
Developmental and Social Dimensions. London: Academic Press, 1983.
J o h n s o n - Z a i r d , 1983 = Johnson-Laird, P.N. Mental models.
London: Cambridge University Press, 1983.
 1976 =
 P. A.
 Towards the Elimination of Racism.
New York: Pergamon Press, 1976.
 and van Dijk, 1978 =
 W., and van Dijk, T. A.
Towards a Model of text comprehension and
 "Psychological
Review", 85, 1978, p.
 bo v, 1972 =  a b о v, W. The transformation of experience in narra-
tive
 W. Language in the Inner City, Philadelphia: Uni-
versity of Pennsylvania
 1972, p.
Levelt,
 Levelt, W.J.M. Linearization in describing spatial
 S.
 and E. Saarinen
 Processes, Beliefs and
Questions. Dordrecht,
 1982.
Polanyi, 1985 = Polanyi, L. The American Story.
 N.J.:
 1985.
 a s t h  f f, 1980 =  u a s t  о f f, U. Erzahlen in
 Tubin-
gen:
 1980.
 1982 =
 R.C. Dynamic Memory. London: Cam-
bridge University
 1982.

 and Abelson, 1977 = Schank,
 and  A b e l -
 P. Scripts, Plans, Goals and Understanding. Hillsdale, N.J.:
 1977.
 1978 =
 H.
 between Social
Groups. London: Academic Press, 1978.
Tajfel, 1981
 Tajfel, H. Human Groups and Social Categories.
London: Cambridge University Press, 1981.
 1982 =
 H.
 Social Identity and
 Rela-
tions. London: Academic Press, 1982.
 1978 =
 R. Understanding Goal-Based Stories.
New Haven.
 of Computer Science, Yale University, 1978.

ПРЕДУБЕЖДЕНИЯ В ДИСКУРСЕ.
РАССКАЗЫ ОБ ЭТНИЧЕСКИХ МЕНЬШИНСТВАХ *
1. ИСТОРИИ, ПОВЕСТВОВАНИЕ ИСТОРИИ
И ЭТНИЧЕСКИЕ МЕНЬШИНСТВА
Повествование историй занимает важное место в на-
шей повседневной жизни. Мы рассказываем истории в хо-
де беседы, чтобы сообщить о том „интересном", что сами
 или чтобы убедить других в социальной значи-
мости определенных действий или событий, в которых мы
принимали участие. В детстве мы слушаем или читаем
рассказы для детей; когда становимся старше, читаем ху-
дожественную литературу. Немного найдется жанров
вествовательной прозы, с которыми мы были бы лучше
знакомы, чем с разновидностями этого типа повествова-
ния. В рамках нашей культуры мы, таким образом, нако-
пили немало имплицитных знаний о типичном содержа-
нии и правилах создания истории, а также о ситуациях, в
которых уместно их рассказывать. Теория повествования
ставит своей задачей ясное выражение этого культурного
знания. Эта теория формулирует структурные категории
и правила построения историй, а также стратегии умест-
ного и эффективного повествования историй в различных
социальных контекстах.
Истории повествуют в основном о людях. В первую
 нас самих или о людях, которых мы знаем,
или же о действиях или событиях, в которых нам довелось
принимать участие в прошлом. Они отвечают на вопрос:
„Что
 И все же они повествуют далеко не о
всяком явлении или действии. Многие повседневные или
привычные действия едва ли стоят того, чтобы о них рас-
сказывать другим
 наши слушатели могут
* Т. van
 Prejudice in Discourse. Amsterdam: Benjamins, 1984,
Chapter 5. Stories about minorities, p.
© 1984 by
 van Dijk.

уже заранее знать, что случилось. Следовательно, исто-
рии должны повествовать о тех событиях, которые по
крайней мере в меньшей степени предсказуемы, ожидае-
мы, тривиальны и для рассказчика и для слушателя, то
есть они должны быть хотя бы относительно „интересны-
ми". Предпочтительным материалом для рассказа
являются таинственные, забавные, опасные,
или самые последние события, при этом интерес к расска-
зу определяется нашими действиями в подобной ситуа-
ции. Такие события часто создают „затруднения" на пути
выполнения наших повседневных задач, и наши слушате-
ли могут захотеть узнать, как нам удалось „преодолеть"
эти затруднения и как мы реагировали на эти события. Те
типичные черты эпизодов, о которых в рамках нашей куль-
туры мы имеем право рассказывать истории, получили
конвенциональные способы выражения в самой структуре
рассказа. К примеру, мы можем ожидать наличия катего-
рий Осложнения и Развязки во многих рассказах, что и
было обнаружено
 и
 (см.
 and
 1967), когда они просили людей рассказать о
таком эпизоде из их жизни, когда они „боялись смерти".
Совершенно очевидно, что для нашей собственной жизни
опасность представляет
 один из наиболее достой-
ных повествования эпизодов,
 часть нашего
личного опыта; однако в повседневной жизни наши рас-
сказы, как правило, будут посвящены более обыденным
опасностям, угрожающим нашим целям и ценностям.
Если в рассказах говорится о людях и в особенности о
тех действиях и событиях, которые затрудняют выполне-
ние повседневных задач или представляют для нас неко-
торую опасность, то можно предположить, что практиче-
 обязательными участниками рассказа, по нашему
мнению, будут именно те люди, которые создают реаль-
ную угрозу нашим идеалам и основным целям. Из преды-
дущей главы мы поняли, что под это определение в точно-
сти подходят представители малых этнических групп.
Поэтому готовность, с которой люди начинают рассказы-
вать истории об „иностранцах", не является неожиданно-
 Рассказы эти обычно посвящены негативным собы-
 и в соответствии со сложившимися стереотипами
действующими лицами таких „негативных" эпизодов
Являются иностранцы: именно их мы воспринимаем как
лиц, ведущих себя необычно, странно, опасно, не совсем
нормально или непонятно. В многообразном этническом
обществе они играют роль стереотипных злодеев в пред-

убежденных рассказах или клоунов в расистских анекдо-
тах
 1973;  W i l s o n , 1979;
 1984).
И все же истории об этнических меньшинствах расска-
зываются не просто для передачи нашего личного опыта
или для того, чтобы привлечь внимание слушателя описа-
нием деталей интересного эпизода. Помимо этого, с их
помощью реализуется одна из форм субъективной обра-
ботки социальной информации, направленная на сообще-
ние того, что мы „знаем" о новых этнических меньшин-
ствах, или иммигрантах, и как мы воспринимаем их дей-
ствия. Рассказы о подобных историях формулируют нор-
 и ценности, на основе которых производится оценка
„отклоняющихся" форм поведения. Таким образом обе-
спечивается базисное для этнического большинства зна-
ние об этнических
 а также даются рецепты
относительно того, какой должна быть реакция и
действия. Эти рассказы воплощают в себе нашу предубе-
жденность, лежащую в основе оценок и реакций. В то же
время они рассказываются для того, чтобы эту предубе-
жденность разделяли с нами и другие.
 отличие от аргументированных высказываний, ут-
верждений и других суждений об иностранцах и нашем от-
ношении  ним, имеющих обобщающий характер, исто-
рии рассказывают о ситуативно определенных эпизодах.
В них сообщается об эпизодах, которые имели
 в
определенное время, в определенном месте и с определен-
ными людьми, и прежде всего с самим
 Те
ситуации, в которых мы были наблюдателями или участ-
никами, запечатлеваются в нашей памяти в виде модели
ситуации. Рассказ о какой-либо истории является частич-
ной реализацией такой модели, приспособленной, разу-
меется, к данному случаю таким образом, чтобы обра-
зующееся в результате повествование было коммуника-
тивно и социально приемлемым. Рассказы об этнических
меньшинствах сообщают о ситуациях, в которых предста-
вители меньшинства выступают как действующие лица,
но вместе с тем они воплощают и нашу субъективную мо-
дель таких ситуаций. Такие модели, как мы видели, харак-
теризуются предубежденностью, это относится в равной
мере и к основывающимся на них рассказам. Анализ рас-
сказываемых историй об этнических
 мо-
жет, следовательно, показать, как мы создаем негативные
модели об

 ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНЫЕ СТРУКТУРЫ
Как уже отмечалось, редко какой повествовательный
 так знаком нам, как жанр рассказа. То же можно
сказать и об изучении повествования. Мы знаем не так
много жанров, которые бы так часто подвергались анали-
зу или о которых создавалось бы столько теорий, как о
жанрах повествовательных. Сначала были исследованы
жанры наиболее „интересные" в эстетическом отношении,
такие, как драма и роман,
 „народные", та-
кие, как сказки и мифы, и наконец, в связи с возрастаю-
щим вниманием социологов к нашей повседневной жизни
исследователи обратились к обыденным
 со-
здаваемым в ходе разговоров. Здесь нет возможности
углубиться ни в историю развития, ни в отдельные част-
ности этих теорий, которые восходят к анализу драмы
Аристотелем и продолжают свое развитие вплоть до струк-
турного анализа последних пятидесяти лет. Мы можем
остановиться лишь на наиболее важных моментах и сде-
лать некоторые выводы относительно категорий и прин-
ципов, релевантных для анализа рассказов об этнических
меньшинствах.
Если оставить в стороне более ранние литературовед-
ческие работы о романе и коротком
 одним из
источников современного анализа повествовательных
жанров можно считать работу Проппа (1928) о русской
сказке. Он создал инвариантную „морфологию" темати-
ческих категорий („функций"), делающую возможной
подстановку повторяющихся элементов многих различ-
ных сказок.
 как в наших теперешних историях о
Джеймсе Бонде, герой получает задание разрешить опре-
деленную проблему (например, вернуть царевну, похи-
щенную
 подвергается опасности, в се-
рьезных испытаниях убивает врага, возвращается домой с
победой и получает награду. Существенным для наших
рассуждений является то, что в этой работе (и
 много-
численных структурных анализах повествования, на со-
здание которых сорока годами позже эта работа вдохно-
вила
 по семиотике, этнографии,
литературоведению) было дано первое теоретическое
определение повествовательных структур. Рассказы со-
здаются с помощью фиксированного списка категорий и
правил их соответствующего упорядочения. Во многих
популярных рассказах эти категории могут иметь семан-
тическую природу: они представляют собой

 темы с заданными ролями для участников действия;
таковыми могут быть роли героев и злодеев. То же самое
относится к историям об этнических
 я, мы,
голландцы вообще выступаем здесь как герои или жерт-
вы, а представители этнического
 зло-
деи. Из ограниченного репертуара могут выбираться да-
же события и действия, фигурирующие в истории. Этниче-
ские меньшинства доставляют нам разного рода неприят-
ности: они шумят, мусорят на улицах, занимают наши ра-
бочие места или квартиры, вступают на преступный путь.
Рассказы об этнических меньшинствах становятся особым
жанром фольклора, основывающегося на
вой предубежденности. Они так же стереотипны,
 и ле-
жащие в их основе предубеждения.
Кроме выявления стереотипного
 тематиче-
ского списка предпочитаемых участников и эпизодов, ре-
зультатом структурного анализа является также более об-
щее описание повествовательных категорий и правил,
применимых и к анализу других типов рассказов, суще-
ствующих в рамках нашей
 тех, которые
образуются в ходе повседневных бесед, и тех, которые ро-
ждены массовой культурой, телевизионными постановка-
ми, детективами. В связи с этим мы уже упоминали рабо-
ту Лабова о рассказах, основывающихся на личном опыте
 1967; Labov, 1972; 1982). Устные
рассказы этого типа могут расчленяться на эпизоды с раз-
личными функциями, такими, как: Резюме (summary),
Описание окружающей обстановки или Расположение (set-
ting
 orientation), Осложнение (complication), Развязка
(resolution) и Кода* (coda). Резюме заявляет о некоторой
истории и представляет ее, сообщая об описываемых
в ней „интересных" событиях. В разговоре эта категория
обычно используется для того, чтобы получить слово
и завоевать внимание слушателей. Описание окружающей
обстановки позволяет дать характеристику
 време-
ни, обстоятельств и главных действующих лиц событий.
Осложнение включает характеристику основных „ката-
строфических" событий, а Развязка включает описание
действий, предпринятых для преодоления препятствий,
возникающих в результате этих событий. Оценка, которая
может выражаться на различных стадиях развития пове-
*
 музыкального произведения,
в котором кратко повторяются его основные музыкальные темы. Здесь:
заключение, выводы, итоговый фрагмент
 Прим.

 передает мнение рассказчика о событиях и тех
чувствах, которые они вызывают. Кода связывает взаи-
мозависимые события прошлого с реальным прагматиче-
ским контекстом самого рассказывания истории. Это осу-
ществляется путем формулирования выводов, выражения
намерений относительно будущих действий или рекомен-
дации слушателям. В нашем разборе рассказов об этниче-
ских меньшинствах мы попытаемся более детально оха-
рактеризовать такие повествовательные категории.
Повествовательные категории, подобные упомянутым
выше, требуют в то же время наличия эксплицитной связи
С дискурсом, с самим рассказом, посредством которого
они выражаются, то есть они должны быть связаны
с лингвистическими параметрами речевого воплощения
рассказа. В ряде предыдущих работ нами было предложе-
но изучение повествовательных структур как „глобаль-
ных" схем организации связного текста, а именно супер-
структур (van
 1972; 1976; 1980). Суперструктуры
представляют собой всеобщую абстрактную глобальную
„форму" связного текста, состоящую из иерархически ор-
ганизованного набора категорий, специфических для
определенного жанра. Помимо повествовательных струк-
тур существуют также суперструктуры или схемы
аргументации, например проповедей или научных работ.
Содержание, которое соответствует терминальным кате-
гориям таких суперструктурных форм-схем, должно, ко-
нечно, также быть „глобальным", а именно представлять
собой макропропозицию, или тему. В конце концов, Опи-
сание окружающей обстановки или Осложнение рассказа
редко состоит только из одного слова или предложения.
Если макропропозиция передает в „концентрированном
виде" значение последовательности предложений (тексто-
вой „эпизод"; см. van
 k, 1982b) в рамках значения бо-
лее высокого уровня, схематические категории супер-
структуры предписывают этим макропропозициям вы-
полнение определенных функций, например функций
Описания окружающей обстановки или Осложнения дан-
ному сегменту текста.
Сходство с (функциональной) грамматикой очевидно:
здесь действуют правила образования, которые
ризуют „хорошо оформленные" рассказы на основе со-
ставляющих их формальных категорий. Канонические по-
вествовательные структуры могут подвергаться транс-
формации, что наблюдается, например, в тех случаях, ког-
да рассказ начинается с осложнения. Такие „грамматики
195

рассказов" не только вызвали интерес при литературовед-
ческом и семиотическом подходах к анализу повествова-
ния, но и были использованы психологами для воссозда-
ния процессов понимания и репрезентации рассказов в па-
мяти (Rumelhart, 1975; Kintsch
 van Dijk, 1975;
van  D i j k
 Mandler, 1978;
 1977). Подобным же образом в обла-
сти искусственного интеллекта рассказы и повествова-
тельные структуры моделируются в терминах, лежащих
в основе структур деятельности, таких, как осуществление
соответствующих шагов, приводящих к успешному до-
стижению намеченных целей или к неудачам при их вы-
полнении. Несмотря на то что эти грамматики рассказа
и подходы, осуществляющие анализ с точки зрения тео-
рии действия, нередко представляются как противобор-
ствующие теории понимания рассказов (Black —
 1979), их следует скорее считать взаимно до-
полняющими друг друга описаниями „глубинных" пове-
ствовательных структур (van  D i j k (ed.), 1980; van
Dijk
 1983).
При структурном подходе в рамках различных дисцип-
лин рассматриваются простые и „жестко фиксированные"
формы повествования, такие, как мифы, сказки, детские
рассказы
 некоторые популярные жанры художествен-
ной литературы (детективы, телевизионные постановки).
Мы же подчеркиваем необходимость изучения повседнев-
ных форм повествования, представляющих собой неотъе-
млемую часть повседневного речевого общения. В этой
связи за последнее десятилетие мы стали свидетелями
возрастающего интереса к особенностям этого вида рас-
сказывания историй в ходе разговора
 1978;
P o l a n y i , 1983;  Q u a s t h o f f ,
 1980). Спон-
танное рассказывание истории является одним из резуль-
татов, достигаемых в процессе коммуникативного взаи-
модействия между говорящим и слушающим. При рече-
вом общении рассказчик не может ни с того ни с сего на-
чать рассказывать об интересном случае из своей личной
жизни. Для того, чтобы это произошло в ходе разговора,
должны возникнуть подходящие обстоятельства. Только
когда, например, какой-либо несчастный случай будет
упомянут в ходе разговора, рассказчик может попытаться
завладеть вниманием слушателей и предложить расска-
зать о каком-либо несчастном случае, который произо-
шел с ним или с ней. Такое предложение носит стратегиче-
ский характер. К примеру, сперва можно намекнуть на

кой-то интересный аспект (например, на осложнение си-
туации) для того, чтобы заинтересовать слушателя. И толь-
ко получив разрешение рассказать историю (выражен-
 например, вопросом „А что
 рассказчик
может приступить к изложению самой истории (напри-
 дать описание окружающей обстановки). В то же
время слушатель может задавать вопросы, требовать
пояснений, давать оценку или выражать свои эмоции, на-
пример показывать различными способами, что история
не очень интересна или же недостаточно хорошо расска-
зывается. Кроме того, многие существенные подробности
Окружающей обстановки или Осложнения могут быть
опущены во время непосредственного рассказывания
истории: Эти детали могут быть введены позднее, по мере
развития повествования. С помощью грамматических па-
 или невербальных средств могут быть обо-
значены и границы перехода одной повествовательной ка-
тегории в другую. Специфические категории, такие, как
Осложнение или Оценка, выделяются с помощью различ-
ного рода экспрессивных средств с целью повышения их
эффективности. Другими словами, рассказывание какой-
либо истории представляет собой осуществляющийся
в оперативном режиме
 процесс, в ко-
тором используется ряд стратегий, направленных на адек-
ватное приспособление рассказа к ситуации, его представ-
ление, введение, развитие, организацию и завершение
описания случая из личной жизни. Рассказчик должен уде-
лять особое внимание тому, чтобы рассказываемая исто-
 была о чем-то существенном
 1979) и со-
храняла свою актуальность и занимательность.

жүктеу/скачать 5,2 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: