Мы коснемся особо критики вещественных памятников (различные предметы, монеты и т.п.) только постольку, поскольку она отличается от критики писаных свидетельств
1 Мы коснемся особо критики вещественных памятников (различные предметы, монеты и т.п.) только постольку, поскольку она отличается от критики писаных свидетельств. 2 Для ознакомления с подробностями и логическим доказательством этого метода см.: Seignobos Ch. Les conditions psychologiques de la connaissance en histoire II Revue philosophique. 1887. II. P. 168.
84
внешней критики или критики подготовительной. Далее идет внутренняя критика: она ведется путем умозаключений по аналогии, заимствованных большею частью из психологии и имеющих целью воспроизвести душевные состояния, переживавшиеся автором документа. Зная то, что автор сказал в написанном им документе, задаются вопросом:
1)что он хотел сказать; 2) думал ли он то, что говорил; 3) имел ли он основание так думать? В этом последнем случае документ становится предметом наблюдения или научных процессов, обязательных для каждой объективной науки, а следовательно, и метод его изучения должен быть такой же, как и метод объективных наук. Каждый документ представляет ценность равно постольку, поскольку его можно свести, изучив предварительно его генезис, на степень хорошо сделанного наблюдения.
П. Из всего вышесказанного вытекают два вывода: крайняя сложность и абсолютная необходимость исторической критики.
По сравнению с другими учеными, историк находится в очень трудном положении, ему не только не приходится никогда, как химику, наблюдать непосредственно факты, но и документы, которыми он вынужден пользоваться, очень редко передают точные наблюдения. Историк не располагает научно установленными протоколами наблюдений, заменяющими в позитивных науках непосредственные наблюдения. Он постоянно находится в таком положении, в каком был бы химик, если бы знал об известном ряде опытов только по пересказам своего лабораторного служителя. Он должен извлекать пользу из очень смутных свидетельств, которыми не удовольствовался бы ни один другой ученый1.
1 Даже самый благоприятный случай, когда документ написан, как говорят, „свидетелем"-очевидцем, все-таки далек еще от научного знания. Понятие свидетеля было заимствовано из судебной практики; с научной точки зрения оно имеет такое же значение, как и понятие наблюдателя. Свидетельство есть наблюдение. Но историческое свидетельство значительно разнится от научного наблюдения. „Наблюдатель" оперирует согласно определенным правилам и пишет строго точным языком. Напротив, „свидетель" наблюдал без всякого метода и писал, не заботясь о точности языка: неизвестно, принимал ли он необходимые, предосторожности. Осо-
