Михаил лакербай

Не поддавайся болезни

Михаил Лакербай по природе был оптимистом. Он никогда не боялся трудностей. Смерть много раз глядела ему в глаза, но он ни разу не дрогнул, не подчинился ей. В последние годы его одолевала болезнь. Но он не сдавался. Это видно из письма, написанного другу Шамилю 21 февраля 1965 года: «Здравствуй, Шамиль! Меня очень обрадовало твое доброе письмо, но в то же время и опечалило. Опечалило потому, что, оказывается, ты болеешь. Смотри за собой, брат, следи за здоровьем. Слушайся врачей. Ты же знаешь, какая сырость в Гагре. Лично мне в самый что ни на есть жаркий мартовский месяц становится хуже, поэтому мою любимую Абхазию навещаю только во второй половине апреля. Как говорят черкесы, если «климат» не подведет и не изменит здоровье, во второй половине апреля приеду в Сухум – на морское побережье, в обитель цветов, в страну ласкающего солнца – мой край Апсны; приеду, конечно, и в Гагры и навещу тебя».

У Михаила Александровича был рак. И хотя жена и врачи скрывали это от него, сам он догадывался, знал, что его дни сочтены, но не подал духом. Смотрел за собой, сопротивлялся болезни. Читал книги о болезнях, о правильном лечении и врачебной этике. Выписывал все крылатые выражения, касающиеся молодости и старости. Временами просматривал эти записи.

Я познакомился с некоторыми из них, сохранившимися в его архиве:

«Болезням числа нет» (Плиний Старший), «Самые худшие болезни не смертельные, а неизлечимые» (М. Эбйер – Эшейбах), «Наиболее деятельным союзником болезни является уныние больного» (М. Горький), «Молодость – великий чародей» (А.С. Пушкин), «Молодость счастлива тем, что у нее есть будущее» (Н. В. Гоголь), «Пустая молодость – беда» (Абай Кунанбаев), «Старость начинается в тот день, когда умирает отвага» (А. Моруа), «Смерти можно бояться или не бояться – придет она неизбежно» (Гете). «Смерти меньше всего бояться те люди, чья жизнь имеет наибольшую ценность» (И. Кант), «Жизнь длинна, а смерть коротка, так нечего ее бояться» (Ф. Э. Дзержинский), «Люди умирают для того, чтобы жило человечество» В. Г. Белинский), «В литературном мире нет смерти, и мертвецы так же вмешиваются в дела наши и действуют вместе с ними, как живые» (Н. В. Гоголь), «Боюсь не смерти я, о нет! Боюсь исчезнуть совершенно» (М. Ю. Лермонтов), «В тот момент, когда я уже не в состоянии буду вести борьбу, пусть дано мне будет умереть» (Ф. Энгельс).

Эти выписки лишний раз говорят о философском взгляде на жизнь уже обреченного Михаила Лакербай. Он не боялся смерти, старался пока есть силы бороться с ней, чтобы сделать еще что-нибудь полезное. М. Лакербай до последней минуты и часто тайком от жены и врачей продолжал работать.

В эти тяжелые дни писателя посетил Джума Ахуба (тогда еще студент):

«Он лежал, – вспоминает Д. Ахуба, – и моему приходу обрадовался так, как будто пришел исцелитель. Я подумал: «Он, наверное, больше всего обрадовался тому, что пришел человек, с котором можно поговорить на родном абхазском языке. Ведь самое большое несчастье, когда ты лежишь на смертном одре и нет с тобой рядом никого, для кого можно в эти последние минуты на родном языке, на котором сказал свое первое слово, произнести последнее слово – завещание.

Потом он обратился ко мне:

– Спасибо тебе, что ты в такой холод пришел навестить меня. Дай Бог тебе счастья!

– А есть ли вообще счастье? – спросил я, стараясь отвлечь его.

– Счастье… о, какой ты мне задал неразрешимый вопрос, – и минуту помолчав, добавил, - а все-таки что такое счастье? – Счастье, конечно, когда у тебя живы родные. Если у человека хороший сын – это счастье. Хорошая жена – радость, и если эта жена к тому же здорова, что может сравниться с этим счастьем? А самое большое счастье, когда человек не знает, на какой срок он являлся на этот свет, не знает, какой день для него последний. Вот это и есть счастье.

М. Лакербай лежал в одной из больниц Москвы. Его состояние постепенно ухудшалось. И больной, и врачи целый месяц боролись с тяжелейшим недугом. Он понимал, что его положение безнадежно. Но пока он дышал и, значит не сдавался болезни, оружием борьбы он избрал перо. Разбирая архив писателя, нельзя было не обратить внимание на короткие рассказы, написанные на больничных листах. Написанное на этих страницах читается с горечью, ведь это тень смерти легла на страницы, а не тень дочери или сына…

Как только брат Миши Ваня узнал о безнадежном состоянии брата, он сразу прилетел в Москву. Дни умирающего были сочтены…

15 октября 1965 года в 9 часов утра в Москве умер большой писатель Михаил Александрович Лакербай, чей абхазский «аламыс» заговорил на многих языках мира. Видный абхазский писатель, заслуженный деятель абхазского искусства Михаил Лакербай был похоронен на Сухумской горе, в пантеоне писателей, ученых и общественых деятелей. Огромное количество народа собралось проводить писателя в последний путь.

Верный друг писателя
С жизнью и творчеством писателя почти неразрывно связана его жена. У Михаила Лакербая и Евгении Исидоровны не было общих детей, но это отнюдь не помешало им прожить жизнь во взаимном уважении и согласии. Евгения Исидоровна с большим вниманием относилась к творческой работе мужа, всячески помогала ему. Как отмечает Джума Ахуба, каждую рукопись мужа она хранила, как зеницу ока. Все это говорит о ее высокой культуре, о том истинном понимании и уважении, которые она проявляла к делу жизни своего супруга.

Как нам известно, М. Лакербай жил и работал в Москве. Ну где же он здесь мог найти абхазскую машинистку? Все его сочинения напечатаны на «ремингитоне» Евгенией Исидоровной. Я, автор этих строк, в 80-х годах прошлого века навестил в Москве вдову писателя. Все, что связано с именем мужа Евгения Исидоровна хранила бережно. Часть архива она переслала литературно - мемориальному музею Д. И. Гулиа. Узнав о цели моего приезда, она с удовольствием предоставила мне архив писателя. С болью в душе думалось о том, что безжалостная смерть разъединила людей, которые в течение стольких лет жили в полном согласии и дружбе. И все же в душе Евгении Исидоровны не угасла горячая любовь к ушедшему навечно. И сейчас слышу ее голос, ее слова:

– Пока я жива, хочу, чтобы архив этот остался со мной. И не потому, что я его сохраню лучше, чем кто-либо другой, просто так мне легче нести тяжесть утраты и одиночества. У нас не было детей. Нашими детьми были те сочинения, которые он создавал. Я же сколько могла помогала ему в творческой работе.

Он любил, когда в нашей квартире разговаривали на абхазском языке.

Часто приглашал к нам в дом абхазских студентов, аспирантов, просто приехавших в Москву земляков. Я всегда спрашивала себя: как выдержал этот человек, так дороживший всем абхазским, столь долгую разлуку с родным краем? – сказала, прослезившись, Евгения Исидоровна. Немного успокоишись, она ввела меня в маленькую комнату, где работал писатель и продолжала:

«Вот в этой комнате были написаны его новеллы. Здесь все осталось так, как при его жизни».

А теперь коснемся творчества писателя. Как мы уже не раз говорили, имя М. Лакербай в абхазской литературе стало известно в период господства меньшевиков. Стихи, очерки и публицистические статьи он публиковал в газете «Апсны», а потом в первой советской газете «Апсны Капш», которой он сам дал это название. В период жизни в Тбилиси – 1926-1931гг. – он печатался реже. Это были годы учебы, серьезного увлечения театром. И после переезда в Москву он больше живет театром: ставятся его пьесы, на либретто создаются оперы и музыкальные комедии. Книг пока нет…

А потом жизнь писателя круто меняется: война, плен, ссылка…

Читатель, безусловно, заметил, что только в конце пятидесятых годов стало широко известно имя Михаила Лакербай. Литературные исследователи именно с этого времени проявляют интерес к его творчеству.

После возвращения из ссылки писатель прожил только девять лет. А до этого его сочинения печатались в журналах «Алашара», «Мнатоби», «Дружба народов»; в газетах: «Апсны капш», «Советская Абхазия», «Сабчота Абхазети», «Литературули Сакартвело», «Заря Востока», «Коммунисти», «Литературули газеты», а также на страницах иностранных газет, в периодической прессе братских республик Советского Союза. Особенно интенсивно публиковался на языках кавказских народов.

Первая книга М. Лакербай – «Пьесы и скетчи» – вышли в 1956 году. В сборник вошли новеллы: «Чудесный сплав», «Овраг Сабиды», «Потомок Гячей», «Всезнайка», «В одной закусочной», «Камень в печени…». Но этот сборник не выходил за пределы Абхазии.

«Абхазские новеллы» в переводе писателя С. Трегуба были изданы в 1957 году издательством «Советский писатель». Они принесли ему всесоюзную славу.

Важно отметить, что наряду с литературой М. Лакербай занимался и искусствоведением. В 1957 году в Сухуме на русском языке были изданы «Очерки из истории абхазского театра», которые в 1962 году были переизданы в дополненном и переработанном виде.

В 1961 году абхазское государственное издательство вторично издало сборник писателя «Абхазские новеллы» на русском языке. В него вошли уже 63 новеллы, т. е. и те, что написаны в последний период жизни. Редактировал книгу Фазиль Искандер, художественное оформление принадлежит Г. Белецкому и Т. Ершову. Среди изданных в Москве «Абхазских рассказов» были отобраны одиннадцать новелл («Аламыс», «Сядь, свояк», «Отец» и др.).

Новеллы М. Лакербай дважды вышли на грузинском языке. Один сборник вышел в издательстве «Сабчота мцерали» еще при жизни писателя, второй - в издательстве «Литература да хеловнеба» под названием «Аламыс ашъа» («Песня аламыса»). Сборник состоял из 52 новелл, переведенных П. Церетели, Г. Бухникашвили, М. Джапаридзе, Г. Патиашвили, А. Гецадзе, Г. Двалишвили, М. Шаниашвили и др.

В 1972 году в Москве издательство «Художественная литература» издало сборник под названием «Горсть родной земли». Этот сборник считается лучшим как по качеству перевода (многие переведены самим автором), так и по внешнему виду.

После этого М. Лакербай не издавался ни на русском, ни на других языках.

Из намеченного трехтомного издания на сегодня опубликованы два тома, под общей редакцией Ш. Инал-ипа, Ч. Джонуа, К. Ломия, Ч. Когония, Ш. Чкадуа, М. Ласуриа, Дж. Ахуба (редактор издательства А. Аджинджал, художник В. Делба). Составитель и редактор второго тома Н. Тарба. Художник В. Делба.

На первые литературные опыты М. Лакербай обратили внимание корифеи абхазской литературы Д. И. Гулиа и С. Я. Чанба. Были опубликованы много статей и рецензий, в которых по достоинству оценены его пьесы, стихи, проза. Их авторами были Л. Лебедева, А. Аршаруни, Г. Кикодзе, Р. Петрозашвили, Р. Ивнев, Хаджи-Мурад Мугуев, О. Чургулия, С. Келтман, П. Слетов, Ш. Акобия, М. Миндели, Г. Чиковани, Е. Ищенко и др. Авторы статей и рецензий давали высокую оценку творчеству, особенно новеллам М. А. Лакербай.

Можно сказать, что после Д. И. Гулиа наши ведущие критики и литературоведы столько внимания не уделяли ни одному абхазскому писателю. Х. Бгажба, Ш. Инал-ипа, К. Ломиа, Ш. Чкадуа, М. Хашба, Ч. Джонуа, А. Аргун, С. Зухба, Ш. Салакая, Дж. Ахуба, А. Гогуа, Н. Квициниа, В. Цвинария, В. Агрба и другие писали о М. Лакербай.

В 1968 году вышел в свет литературно-критический труд кандидата филологических наук, доцента, поэта В. П. Анкваб «Абхазские новеллы», где анализируются новеллы Михаила Лакербай, а в 1979 году на русском языке вышла книга абхазских литературоведов А. Аншба и В. Дарсалиа «Творческий портрет М. Лакербай».

Но всего этого недостаточно. Нет пока, к сожалению, книги, которая бы детально рассмотрела жизненный и творческий путь писателя. Автор этой книги, конечно, постарался хотя бы частично восполнить эти пробелы, постарался собрать и проанализировать все материалы, которые разбросаны в прессе или хранятся в архивах.