И ведь даже не приставал, не намекал – весь театр зна- ет, что он влюбленный ходит в художницу с волосами цвета спелого колоса. Молодая Актриса видела этот цвет там, на Целине, когда ездила на гастроли еще с труппой театрального училища.
Турки – они такие, любят светловолосых, просто по- мешаны на них! Она что, ревнует? Молодая Актриса встряхнула головой, и с таким трудом водруженная на голову сакская шапка царицы Томирис слетела на пол.
Вот тебе и еще одно доказательство этой необъявлен- ной войны – вроде полчаса костюмерша укрепляла ее на голове, а упала от одного движения!
А если бы на площадке съемочной, где каждый дубль
– время и деньги, и когда дубль идет в брак, режиссер орет на своем турецком так, что хоть уши затыкай… ругательства-то похожие, что у турков, что у нас, каза- хов. Все вокруг срамного да такой-то матери…
* * *
Матери-Степи было обидно. Ее не понимали. Отказы- вались понять. Израненная, усталая, отравленная их отходами, ядерными взрывами на испытаниях, обо- жженная пламенем взлетающих с ее груди в космос ракет, она все равно продолжала любить этих людей.
Это была ее нация. Ее дети. Потомки кочевников, они стали строить теперь свои города, отдалились от нее, и все, что оставалось у них от Степи – традиции. Ве- ками она учила их быть одним целым, быть семьей, быть кланом, чтить старшинство, чтобы выжить – иначе в ней, нещедрой на хлеб и кров, только сила была бы правом.
А там, где право только за сильным, нет нации. Старики слабеют, но несут в себе мудрость времени
– так рассудила Степь, и сотни лет понадобились ей,
чтобы заставить сильных молодых кочевников ува- жать и признавать ум и авторитет тех, чьи руки уже не держат меча, не могут натянуть лук, а ноги ослаб- ли, и не взлететь им на спину боевого коня, чтобы с криком «алаш!» биться за каганов, ханов, Орду, и кого еще там судьба принесет им в правители… Может, и перестаралась, так не со зла же! Она чувствовала боль
236 237
на ә уелеп ұшып шыға ал майтында рдың ақылдары мен беделдерін мойынд ату үшін жү зде ген жылдар қа жет б олды... Мүмкін, а ртық қимылдаған шығар, бірақ ол қастық ойлағаннан ем ес қой! Ол қанында оның тозаңы бар, баб алары Д алада туылған, және де осы тозаңмен бір ге б ос тандыққа қайр ат танған әр адамның жан айқайын және қорқынышын, көз жасын және қ уанышын сезді.
Тек д ал алық қана шынымен де еркін б ола алады, ал қ аланың б ал алары оны түсіне ал майды! Сенің назарың – ғ аламның бір шетінен екінші шетіне, сенің а рт жағыңдағы шығыс тан, алдыңдағы б атысқа дейін
– тек қана Даланы көрсе, онда сен еркін екеніңді түсінесің, және сенің өмірің тек өзіңе ғана тиесілі.
Ола рды қ алада не ге үйре ту ге б олады? Тек қана құлдық пен өтірік ке. Міне, мын ау да, ола рдың Те- атр деп атап жүр гендері – өтірі ктің о рдасы! Адамдар өтірік сөйлеп, бір еудің орнына ойнайтын жер, және де оны өнер деп атайды.
Ол қандай өнер? Жазықтық, кеңдік, ШЫНДЫҚ қайда?! Ол д омбыраның әр перн есінен шыққан ақында рдың өлеңдерінде б олды, әр күйде тек шындықты айтты! Д ала туғызған және жа саған өнер – осы б ол са керек, енді міне оның б ал алары осы Шындықты – басқа халық та рдың Өтірігіне ал мастыра сал мақ?!
Олар тіпті одан сұра мады да! Оның биі ктігін мойын- да мады да! Мүмкін, ол оның қабырғ аларын бүлдіріп, ондағы өмі рді қиынд атып, бұл соғысты бас та мас та еді, өзінің шаңын қ алаға жі бе рм ес те еді, және ең бастысы – өзінің сарқыл мас, бас тапқы Күшінен нәр ала отырып, жанын өзінің дәстү рлерiмен қ олдайды... Ол қ аламен, Театрмен соғысты. Д ала ренж улі еді. Және өзінің реніші тур алы ылғи ойлайтын. Бір күні Жас А ктри саның басынан Д ала соғысып отырған, Театрдың гример касында Томиристің телпегі құл ап қ ал мағанша...
* * *
Кәрі а ктер режис сер ге қарады, бірақ одан не ке- рек е кенін түсін беді. Оның тек көз б ояушыла рда ғана б ол атын, терең әжiмнен айғы зд алған бетiнде ештеңе беде рлен беді. Міне он бес жылдан бері осы т еатрдың сахнасында тек басты рөлдерді ғана ой- нады – сон ау за манның кездерінен «ең бек сiңiр ген» атағының л ауазымы да, труппадағы дәре жесі де, жас ша масы да басқасына келі су ге мойыны жар бе рме- ген еді... Ал рөлдер аз еді, жыл сан ап – азая бас тады, өйт кені міне, он бес жыл б олды бұл т еатрда жаңа үл кен спе ктаклде рді де, класси каны қой мады, ал қ атары сирек көре рмендер ге бiр а ктылы түр ге дейін қысқа ртылған жаңа пь есала рда Кәрі а ктер үшiн рөл тіпті де б ол мады.
Жаңа пь есалар жаңа уақыт үшiн жазылды, ал қаржыланды руды мүмкiндiгiн алу үшін басты
и страх, слезы и радость каждого, в чьей крови была частица ее пыли, чьи предки родились в Степи, и вме- сте с этой пылью вдохнули Свободу.
Толь ко степняк умеет быть по-настоящему с воб од- ным, де тям гор одов э то го ни ко гда не понять! Ко гда т вой вз гляд – от края и до края вселенной, от восхо- да за т воей спиной, и за ката впер еди – видит толь ко Степь, ты м ожешь понять, ч то с воб оден, и т воя жизнь принадлежит лишь те бе.
Чему их м ожет н аучить гор од? Толь ко рабст ву и лжи. В от, и э тот, которо го они назы ва ют Театр ом – храм лжи! Мес то, где л юди го ворят л ожь, прит воря ются не теми, кто они есть на сам ом деле, и назы ва ют э то ис- кусст вом.
Ка кое э то ис кусст во? Где пр ос тор, шир ота, где ИС- ТИНА?! Она была в п еснях акынов, з вуч ала в каждой с труне д омры, и каждый кюй го ворил лишь пра вду! В от – ис кусст во, котор ое р одила и со зд ала Степь, и те- перь ее дети готовы пр оменять э ту Пра вду – но Ложь ис кусст ва ч ужих нар одов?!
Они да же не пы тались ее спр осить! Не призан али ее гла венст ва! Может быть, она и не н ач ала бы э ту войн у, не пустила бы с вою пыль в гор од, раз рушая е го стены, делая жизнь в нем сл ожнее, и сам ое главн ое – п оддер- жи вая душу в с воих традициях, вды хая в них из с воей бес кон ечной, изн ач альной Силы… Оа вела войну с гор од ом, с Театр ом. Степь была оби жена. И д умала о с воей обиде п очти все гда. По ка однажды ш ап ка То- мирис не уп ала с головы Мол одой А ктрисы на п ол в гример ке Театра, с которым Степь вела войну…
* * *
Старый актер смотрел на режиссера, и словно не по- нимал, что от него хотят. Его лицо, изборожденное глубокими морщинами, какие бывают только у пре- старелых лицедеев, ничего не выражало. Вот уже пятнадцать лет он играл на сцене этого театра исклю- чительно главные роли – на другие не позволял со- глашаться ни титул «заслуженного», оставшийся со времен страны аббревиатур, ни положение в труппе, ни сам возраст… А ролей было мало, с каждым сезо- ном – все меньше, потому что вот уже пятнадцать лет в этом театре не ставили новых больших спектаклей, не ставили классику, а в новых пьесах, которые до ре- деющего зрителя доходили в сокращенном, одноакт- ном виде, для Старого Актера ролей словно не было.
Новые пь есы пи сались для но во го времени, в котор ом шанс п олучить финансиро вание было лишь то гда,
238 239
Достарыңызбен бөлісу: |