Мемуары принцессы

человеком может отличаться от традиционной жизни саудовской женщины,
сделала мои девические фантазии более реальными. Я даже поймала себя
на том, что хочу, чтобы он мне понравился. И тут меня поразила неожи-
\данная мысль: а вдруг я ему не понравлюсь! О, как мне хотелось быть
такой же красивой, как Сара!
Теперь я часами вертелась возле зеркала, проклиная свой маленький
рост и закручивая непокорные локоны. Мне казалось, что мой нос слишком
мал, а в глазах нет блеска. Я даже начала думать, что и в самом деле
надежней будет скрывать меня до свадьбы под чадрой!
Сара посмеивалась над моими тревогами и всячески пыталась
успокоить меня. Она говорила, что мужчинам нравятся миниатюрные
женщины, особенно курносые и с веселыми глазами. Нура, с чьим мнением
обычно считались, со смехом сказала, что все женщины нашей семьи
считают меня весьма привлекательной. Я никогда не стремилась быть
красивой, но вот настало время изменить свои взгляды.
Целиком захваченная своим желанием казаться привлекательной, я
заявила отцу, что мне совершенно нечего надеть. Хотя мы, саудовские
женщины, и ходим по улицам, укутанные в черное, эта униформа служит
нам лишь до тех пор, пока мы не оказываемся в гостях у какой-нибудь из
своих приятельниц. Поскольку мы лишены возможности фигурировав в
обществе мужчин, то нам ничего не остается, как только стараться
поразить друг друга разнообразием наших нарядов. Я говорю правду, мы
одеваемся не для того, чтобы произвести впечатление на мужчину!
Представьте себе — женщины в моей стране ходят друг к другу на чай,
облаченные в свои самые богатые наряды и обвешанные драгоценностями
с ног до головы. Многие мои подруги-иностранки бывали потрясены,
увидев, какие ожерелья скрываются под традиционной абайей. Мне
говорили, что саудовские женщины напоминают прекрасных райских птиц,
которых прячут под слоем черной краски. Нет сомнения, что нам,
женщинам Востока, приходится прилагать куда больше усилий для того,
чтобы проявить в одежде свою индивидуальность, чем западным
женщинам, не скованным цепями традиций.
Отец чрезвычайно обрадовался тому обстоятельству, что я выказываю
неподдельный интерес к своему будущему замужеству, и был готов
удовлетворить любую мою прихоть. Нура вместе со своим мужем даже
согласились сопровождать меня в Лондон за покупками в универмаг
«Харродз», где мне стоило немалых усилий сказать продавщицам, что на
следующей неделе мне предстоит первая встреча с моим будущим мужем.
Я считала, что стыдно саудовской принцессе признавать, что она не

принадлежит себе в выборе спутника жизни. Впрочем, продавщицы не
обратили на мои слова ни малейшего внимания. Тот, кто свободен, не часто
способен понять того, чья свобода ограничена.
Когда мы были в Лондоне, Нура отвела меня в косметический кабинет,
а также велела приготовить образцы расцветок для моего гардероба.
Специалисты-дизайнеры сказали, что самый выигрышный для меня цвет
— изумрудно-зеленый. Тогда я заказала себе семнадцать предметов этого
цвета. Мои непокорные волосы были уложены в красивую прическу, и я не
переставала удивляться изящной незнакомке, отражающейся в зеркальных
витринах лондонских магазинов, в которые я без устали смотрелась.
Наконец настал день, когда я должна была встретиться со своим
женихом. Сара и Марси помогли мне одеться. Мне все не нравилось, и,
когда я возмущенно сетовала на то, что не могу воспроизвести свою
лондонскую прическу, в дверях моей спальни появилась Худа.
— Берегись! — воскликнула она. — Сначала ты познаешь счастье, но
затем горе ожидает тебя. Оно придет вместе с твоим мужем!
Я швырнула в нее гребешок и громко приказала не портить мне день
своими глупыми предсказаниями. Рассерженная Сара дернула меня за ухо и
заметила, что мне должно быть стыдно так ругать бедную старуху. Однако
совесть меня совершенно не мучила, и я заявила об этом Саре, на что та
ответила, что причина, по всей видимости, в полном отсутствии у меня
совести. Мы препирались друг с другом, пока не раздался звонок в двери
виллы. Сара вздохнула, покачала головой и сказала, что я просто
великолепна в своем изумрудном наряде.
Я ничего не слышала и не понимала — ведь мне предстояло во плоти
увидеть своего будущего мужа! Сердце в груди так колотилось, что мне
казалось, этот стук услышат все окружающие. Я чувствовала, что все
смотрят на меня, и медленно начала краснеть, хотя это совершенно не
входило в мои планы. Как мне хотелось вернуться в безопасный мир моего
детства!
Однако все мои страхи улетучились, когда я увидела Карима. Он
оказался не только самым красивым из всех мужчин, каких мне
приходилось видеть, по более того, его умные и теплые глаза смотрели на
меня с таким восхищением, что я чувствовала себя самой очаровательной
женщиной на свете. Не прошло и нескольких секунд с того момента, как
нас представили друг другу, а я уже была уверена — он никогда не
расторгнет нашу помолвку.
Я с удивлением обнаружила, что обладаю столь необходимым каждой
женщине талантом. Я умела флиртовать! Помимо своей воли я слегка

поджала губы и посмотрела на Карима из-под полуприкрытых век. В своем
воображении я представляла, что он всего лишь один из многочисленных
поклонников.
Мать Карима внимательно, рассматривала меня. Она была явно
недовольна моим вызывающим поведением.
Сара с Нурой и тетушками обменивались выразительными взглядами.
Что же касается Карима, то он, без сомнения, был как под гипнозом, так
что все остальное не имело значения. Прежде чем уехать, Карим попросил
разрешения позвонить мне в один из ближайших дней, чтобы обсудить
детали предстоящей свадьбы.
Я окончательно добила своих тетушек тем, что, не спрося их
дозволения, ответила:
— Конечно, звоните в любое время после девяти вечера.
Затем я одарила Карима многообещающей улыбкой и распрощалась с
ним. Пока Сара, Нура и тетушки в деталях объясняли мне, что я сделала не
так, я беззаботно напевала свою любимую ливанскую любовную балладу.
Они сказали мне, что мать Карима наверняка теперь будет настаивать на
отмене помолвки, потому что я беззастенчиво соблазняла ее сына.
Я ответила, что они просто завидуют мне, потому что ни одной из них
не выпало счастья встретиться со своим мужем до свадьбы. Теткам я
показала язык и заявила, что они просто стары, чтобы понять, как бьются
молодые сердца.
Они так и остались стоять с открытыми ртами, потрясенные моей
дерзостью, а я заперлась в ванной и продолжала во весь голос распевать
свою любимую песню. Позже я поразмыслила над своим поведением: если
бы Карим мне не понравился, я бы сделала так, чтобы и он остался ко мне
равнодушным. Но он понравился мне, и я хотела, чтобы он влюбился в
меня. Я тщательно следила за собой, старалась есть, как принцесса и
вообще была занята исключительно тем, чтобы произвести на него
впечатление.
Кариму и его матери очень повезло, что мне не пришлось
демонстрировать им свой буйный нрав.
Я была счастлива увидеть, что моим мужем будет красивый молодой
человек, а не уродливый старик, и совершенно уверилась в том, что в
нашем браке найдется место для любви. Возбужденная этими приятными
мыслями, я подарила Mapси несколько своих старых платьев и сказала ей,
что собираюсь попросить отца съездить со мной в мой будущий дом.
Карим позвонил мне тем же вечером. Он сказал, что, к его огромному
удивлению, мать посоветовала ему расторгнуть помолвку. Она была в

ярости от моего поведения и заявила, что от меня Кариму можно ждать
крупных неприятностей.
Я была настолько уверена в своей неотразимости, что предложила ему
последовать совету матери. Карим прошептал в трубку, что я — девушка
его мечты: кузина королевской крови, красавица и к тому же умная и
веселая. Он сказал, что ему никогда не нравились женщины, которых мать
предлагала ему в жены; они сидели, как истуканы, и мечтали только о том,
чтобы понравиться ему. Его но интересовали ординарные женщины, он
скучал с ними. Объявив мне все это, он пробормотал, что влюбился в меня
с первого взгляда.
В конце разговора Карим - задал странный вопрос; он спросил, делали
ли мне обрезание. Я ответила, что не знаю и спрошу отца.
Карим запротестовал:
— Нет-нет, не спрашивай. Раз ты не знаешь этого, значит, ты не
обрезана. — Мне показалось, что он очень доволен моим ответом.
По наивности я задала вопрос об обрезании вечером за ужином. Отец
в этот день был у своей третьей жены, так что во главе нашего стола сидел
Али. Пораженный моим вопросом, он стукнул стаканом по столу и
вопросительно посмотрел на Сару.
Я спокойно ела и поначалу не заметила, как за столом повисло
напряжение. Когда я подняла голову, то увидела, что сестры беспомощно
смотрят друг на друга. Али, который считал себя в отсутствие отца главой
семьи, ударил кулаком по столу и грозно спросил, откуда мне известно это
слово.
Я уже начала понимать, что что-то не так и, вспомнив слова Карима,
сказала, что слышала об обрезании от кого-то из слуг. Однако Али не
принял мои объяснения и резко приказал Саре на следующий же день
позвонить Нуре и попросить ее поговорить со мной.
Теперь, когда матери нашей больше не было, Нура, как старшая из
сестер, считалась ответственной за то, чтобы просвещать младших в
подобных вопросах. На следующее утро, когда часы не показывали еще и
десяти, она приехала к нам на виллу и сразу же направилась ко мне в
комнату. По дороге ей встретился Али, который заявил, что она не
справляется со своими обязанностями старшей дочери. Он не преминул
добавить, что пожалуется отцу.
Нура присела на краешек моей кровати и мягким тоном спросила, что
мне известно об отношениях между мужчиной и женщиной. Я уверенно
ответила, что знаю об этом все, что необходимо.
Сестра не смогла сдержать улыбки и ласково проговорила:

— Боюсь, сестрица, ты слишком самоуверенна. Возможно, ты чего-то
и не знаешь об этой жизни.
Как Нуре удалось выяснить, я была довольно неплохо осведомлена о
половом акте, как таковом. В Саудовской Аравии, как и во многих других
странах арабского мира, тема секса считается запретной. Результатом этого
запрета является то, что женщины только об этом и болтают. Основными
темами разговора на женских половинах служат мужчины, секс и дети. В
моей стране, где женщинам практически некуда приложить свою энергию,
они только и делают, что ходят друг к другу в гости.
При желании можно встречаться со своими подругами хоть каждый
день, даже в пятницу, которая считается днем отдыха. Мы собираемся,
пьем кофе или чай, едим сладости, валяемся на мягких диванах и
сплетничаем. Как только женщина надевает чадру, она автоматически
становится участницей этих посиделок.
Вот и я, едва надев свою первую чадру, без устали, как завороженная,
слушала рассказы юных жен о первой брачной ночи — рассказы
подробные, в которых не опускалось ни одной детали.
Некоторые из новобрачных шокировали своих подруг заявлениями о
том, что наслаждаются сексом. Другие говорили, что притворяются перед
своими мужьями, чтобы у тех не возникло желания жениться на ком-
нибудь еще. Были, впрочем, и такие, которые ненавидели эту процедуру и
лежали с закрытыми глазами, стиснув зубы от отвращения, пока их мужья
делали свое дело. Стоит упомянуть, что были и такие женщины, которые
хранили молчание во время подобных разговоров. Это были те, которым
пришлось встретиться с жестокостью и садизмом, те, которых постигла
участь Сары.
Нура, убедившись в том,что я имею представление о семейной жизни,
добавила кое-что к моим познаниям. Она сказала мне, что первейшей моей
обязанностью, как жены, является доступность в любое время, когда этого
пожелает муж, вне зависимости от того, хочется мне этого или нет.
Я тут же возмутилась и заявила, что буду поступать так, как мне
хочется, и что Кариму не удастся заставить меня делать что-либо против
моей воли.
Нура грустно покачала головой. Ни Карим, ни любой другой мужчина
не согласятся смириться с таким положением дел. В супружеской постели
они не привыкли получать отказ. Я сказала, что Карим не такой, как
остальные, он никогда не применит силу. Однако Нура уверила меня, что
пет мужчины, который считался бы с желаниями женщины.
— Не стоит надеяться на это, иначе тебя постигнет горькое

разочарование, — сказала она,
Чтобы переменить тему разговора, я спросила у сестры об обрезании.
Тихим, срывающимся голосом Нура сказала, что ей сделали обрезание в
двенадцать лет, и добавила, что эту процедуру проделали еще с тремя
нашими сестрами. Остальным шестерым удалось избежать этого
варварского обычая благодаря вмешательству врача-ииостранца, который в
течение нескольких часов объяснял нашему отцу нелепость и опасность
обрезания Нура сказала, что я должна благодарить Аллаха, что избежала
такой страшной травмы.
Нура была сильно взволнована, в глазах ее стояли слезы, и я спросила,
что же произошло.
Многие поколения женщин в нашей семье подвергались обрезанию.
Наша мать, подобно большинству саудовских женщин, была обрезана,
когда стала женщиной за несколько недель до свадьбы..
У Нуры месячные начались в четырнадцать, и мать, следуя
единственной традиции, которую знала, договорилась, чтобы Нуре
произвели обрезание в маленькой деревушке недалеко от Эр-Рияда. По
этому поводу в деревне было организовано празднество, на котором Нуру
чествовали, как почетную гостью. Вскоре мать сказала Нуре, что женщины
должны кое-что сделать с ней, и попросила дочь лежать спокойно.
Одна из женщин ритмично ударяла в барабан, а другие хором
скандировали какие-то изречения из Корана. Несколько пожилых женщин
сгрудились вокруг испуганной девочки.
Нура, обнаженная снизу до пояса, лежала на белой простыне, а
четверо .женщин держали ёе за руки и за ноги. Старшая из женщин занесла
руку, и Нура с ужасом увидела, что та держит какой-то предмет, похожий
на бритву. Девочка закричала и почувствовала острую боль в области
гениталий. Она почти потеряла сознание от шока, а женщины подняли ее в
воздух и принялись поздравлять. Нура с испугом увидела, что по ногам ее
струится кровь. Ее отнесли в шатер и перевязали.
Раны быстро затянулись, и Нура не понимала смысла процедуры, пока
не наступила первая брачная ночь, принесшая невыносимую боль и
обильное кровотечение. С каждым разом ей становилось все хуже и хуже.
Несчастная Нура с ужасом ждала каждой ночи, которую ей предстояло
провести с мужем.
Когда она забеременела. то обратилась к доктору-иностранцу, который
был потрясен, увидев ее шрамы. Он сказал Нуре, что у нее полностью
удалены наружные половые органы, в результате чего половой акт каждый
раз будет сопровождаться трением, болью и кровотечением.

Когда врач узнал, что еще три наши сестры были обрезаны и такая же
участь ждет остальных шестерых, он попросил Нуру организовать ему
встречу с нашими родителями. Остальные три сестры тоже посетили
доктора, который сказал, что Бахер находится в еще более тяжелом
положении, чем Нура. Он добавил, что с трудом представляет, как она
выдерживает сексуальные контакты с мужем.
Нура присутствовала на обрезании своих сестер и рассказала, что
Бахер боролась со старухами и даже умудрилась вырваться от них и
пробежать несколько метров, прежде чем ее схватили и уложили на
простыню. Результатом этого стали многочисленные раны и потеря крови.
Доктор был поражен, когда узнал, что именно мать настаивала на
обрезании своих дочерей. Она сама прошла через это и считала, что такова
воля Аллаха. В конце концов доктор смог убедить отца в бессмысленности
и несомненной опасности для здоровья подобной процедуры. Нура снова
подчеркнула, что мне крупно повезло, что я смогла избежать этой
унизительной и жестокой операции.
Я спросила Нуру, почему Карим поинтересовался у меня об
обрезании. Сестра ответила, что, к моему счастью, он оказался из тех
мужчин, которые предпочитают, чтобы женщина была полноценной, тогда
как большинство настаивают на том, чтобы их невесты были обрезаны. Все
зависит от района, где девочка родилась, и от порядков в ее семье.
Некоторые семьи отказались от варварского обычая, другие же были
непреклонны.
У Нуры создалось впечатление, что Карим хочет жену,с которой он мог
бы разделить удовольствие, а не объект для удовлетворения своих желаний.
Наконец Нура ушла, оставив меня наедине со своими мыслями.
Теперь я понимала, как мне повезло, что я оказалась одной из
младших дочерей в семье. При мысли о том, что довелось пережить моим
сестрам, меня буквально трясло от ужаса и отвращения. Мне было
приятно, что Карим беспокоится о моем физическом состоянии, и я пришла
к выводу, что и в нашей стране женщина может быть счастливой, невзирая
па традиции, не совместимые с цивилизованным образом жизни.
И все же несправедливость происходящего не давала мне покоя.
Саудовская женщина может обрести счастье только в том случае, если
попадет в жены к умному и внимательному мужчине, в противном случае
ей не на что надеяться. Что бы мы ни делали, наше будущее зависит только
от одного — насколько добр и великодушен мужчина, которому мы
подчинены!
Наконец я уснула, утомленная всем происшедшим, и мне приснилось,

что я, одетая в великолепный изумрудно-зеленый свадебный пеньюар, жду
своего жениха — Карима. Но Карим пришел, и сон превратился в кошмар,
от которого я проснулась в холодном поту: мне приснилось, что толпа
старух в черном держат меня за руки и за ноги, а одна из них заносит надо
мной бритву.
Я позвала Марси и попросила ее принести холодной воды. Я была в
ужасе, так как поняла значение кошмарного сна: главным препятствием к
освобождению арабских женщин от власти варварских обычаев являются
сами женщины!
Поколение моей матери было поголовно необразованным. Эти бедные
женщины не знают ничего, кроме того, что говорят им их мужья.
Трагическим следствием этой необразованности стало то, что обычаи,
подобные обрезанию, соблюдаются именно теми, кто сам и страдает от
этого. Я подумала, что именно такое поведение женщин и укрепляет
мужчин во мнении, что с нами можно делать все, что угодно.
Даже когда моей матери сказали об опасности этой ужасной
процедуры для здоровья, она продолжала настаивать на том, что всем ее
дочерям необходимо подвергнуться обрезанию. Она считала, что малейшее
отступление от традиций может повлиять на шансы дочерей выйти замуж.
Лишь только мы, современные, образованные женщины, можем
пытаться что-то изменить. Я решила, что именно мне предстоит на примере
своей жизни и своего замужества показать, что этот мир можно изменить.
Мои сыновья и дочери смогут сделать Саудовскую Аравию страной, в
которой жизнь будет хороша для всех граждан, как мужчин, так и женщин.

жүктеу/скачать 1,01 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: