Сборник научных трудов

 

107

 

Рис. 1. План Екатериновского городища. 

 

 

Рис. 2. План северо-восточного Внутреннего города. 

 

108 

А.В. Гейко 

Украина, Опошня, Институт керамологии –  

отделение Института народоведения НАН Украины 

ДРОТАРСТВО В ЦЕНТРАЛЬНОЙ И ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ 

Появившись в эпоху неолита, глиняная посуда надежно вошла в быт человека. Изделия из глины 

имеют много позитивных качеств, но в них есть существенный недостаток – слабая прочность. Поэтому 

с  посудой  старались  обходиться  бережно,  а  ту  в  которой появлялись  трещины,  могли  ремонтировать. 

Одним из видов такого ремонта было дротарство. Этот термин происходит из немецкого языка – Draht 

(проволока).  Чтобы  уберечь  посуду  от  механических  повреждений,  ее  оплетали  проволочной  (дротя-

ной)  сеткой,  проволокой  же  дополнительно  стягивали  трещины.  Дырки  ремонтировали  при  помощи 

жестяных пластин. 

Начиная со второй половины ХІХ в. и до Первой мировой войны дротарство, переживающее наи-

высший уровень своего развития, было широко распространено в Центральной и Восточной Европе, а 

именно  среди  немцев, австрийцев,  чехов,  словаков,  поляков,  румынов,  литовцев,  болгар,  мадьяр,  рос-

сиян, белорусов и других народов. В Украине оно бытовало на западных землях (современные Ивано-

Франковская, Закарпатская, Львовская, Черновецкая, Волынская и другие области). 

Изучением  дротарства  занимались  исследователи  Словакии,  ведь  упомянутое  ремесло  было  наи-

более  распространено  именно  на  этой  территории.  Среди  основных  работ  словацких  ученых  можно 

назвать монографию «Svet Drotárov: Umeleckohistorická etnograficko-technická sociálna monografia» [8]. В 

этом  историко-этнографическом  исследовании  представлены  обычаи  дротарей,  расселение  этих  маст-

ров в странах Европы, профессиональные традиции и лексика, ученичество и др. [8]. 

Жанетта Штефаник в 2003 г. защитила диссертацию «Дротарство в северных селах Старолюбов-

нянского округа». Она изучила 10 сел Восточной Словакии (Орябина, Камйонка, Литманово, Страняны, 

Великий Липник, Сулин и др.), где проживали украинские дротари-лемки [7]. 

В Украине также обращали внимание на это ремесло. Олесь Пошивайло в одной из своих статей о 

реставрации гончарных изделий сделал небольшой обзор распространения дротарства в Центральной и 

Восточной Европе [6, с. 12–16]. 

Можно утверждать, что дротарство, без сомнения, возникло под влиянием иного промысла – бере-

стования, которое зафиксировано еще во времена Киевской Руси и позднего средневековья. Суть бере-

стования в оплетаннии стенок посуды берестой. Автору известно, что, кроме России, в первой половине 

ХХ века берестование наравне с дротарством существовало на территории Белоруссии и Литвы. 

Родиной дротарства надо считать Словакию. Дротарство было наиболее всего распространено на 

востоке  страны.  Поэтому  территория  Восточной  Словакии  и  называлась  Страной  дротаров.  Первые 

письменные сведения о существовании данного промысла у словаков относятся к концу 17 века [2]. 

Сложные географические условия страны (на востоке горы и неплодородная почва) мешали раз-

витию земледелия. Это привело к тому, что местные жители вынуждены были искать дополнительные 

заработки, появлялись странствующие ремесленники, в частности дротари. 

Можно назвать еще один фактор, который подтолкнул восточных словаков к занятию таким видом 

ремонта  глиняных  изделий.  Словакия  значительное  время  была  частью  Венгерского  королевства,  а 

позже  Австро-Венгерской  империи.  В  ХVII  в.  на  территории  Венгрии  активно  работают  металлурги-

ческие  заводы,  в  том  числе  и  в  Восточной  Словакии.  Здесь  же  действовали  предприятия  по  изготов-

лению железной проволоки [2]. Все это способствовало возникновению и распространению дротарства. 

Кроме  словаков,  этим  ремеслом  занимались  украинцы,  а именно  лемки,  земли  которых располо-

жены по соседству [3]. Упомянутое ремесло было известно и цыганам. 

Дротар  имел  нехитрый  инструмент:  плоскогубцы,  щипцы  для  скручивания,  шило,  мотки  прово-

локи  и  пр.  Для  ремонта  посуды  использовали  проволоку  различной  толщины,  материала  (железо, 

бронза) и цвета (белый, черный, желтый). 

Проволокой обтягивали всю посудину, даже ручки. Если глиняное изделие распадалось на куски, 

то  мастер  сначала  склеивал  их  крахмальным  клеем,  потом  обвязывал  проволокой  посудину  под  вен-

чиком и над дном. Дальше дротар оплетал его сеткой с малыми или крупными ячейками в зависимости 

от вида посуды. 

Дротари латали и дырки в изделиях из глины. Вот как об этом пишет Жанетта Штефаник: «Дырку 

накрывали  двумя  жестяными  пластинами  с  внешней  стороны  и  через  два  отверстия,  сделанных  в 

пластинах протягивали проволоку с внутренней стороны посудины и крепко их скручивали. Под плас-

тины  давали клей» [7, с. 14]. Позже,  когда  глиняных  изделий стало  меньше, а  в  быту  появилась  жес-

тяная и чугунная посуда, ее в случае повреждений также начинают ремонтировать. 

С середины ХІХ в., кроме ремонта посуды, дротари из проволоки изготовляли мышеловки, силки 

на  птиц,  различные  крючки,  пружины,  а  из  жести:  сита,  половники,  ящики  для  растений,  воронки, 

 

109

посуду,  ведра,  водосточные  трубы  и  продавали  их [2]. Например,  в  это  время  мастера  из  сел 

Старолюбовнянского  округа  Словакии  ходили  в  Польшу  не  столько  ради  дротарства,  сколько  ради 

торговли [7, с. 13]. Некоторые мастера имели и другой дополнительный источник доходов. Они могли 

владеть еще каким-нибудь ремеслом: сапожным, лудильным, столярным. 

Дротарство относится к странствующим профессиям. Мастера уходили в свои путешествия ранней 

весной  или  осенью,  а  возвращались  перед  Рождеством  или  весной.  Путешествия  длились 9–10, а  в 

конце ХІХ – начале ХХ вв. – 7–10 месяцев. Надо заметить, что странствовали не только крестьяне, но 

иногда  и  учителя,  инженеры  или  студенты,  которые  были  родом  из  «дротарских»  сел  и  знали  это 

ремесло [7, с. 12]. Они ходили не долго, 1–2 месяца [7, с. 11]. Путешествовали дротари как в одиночку, 

так  и  группами  от  одного  населенного  пункта  к  другому,  оповещая  население  о  своем  приходе  спе-

циальными окриками. Например, в украинских участках Львова это было: «Гарци друтоооовать!», а у 

польських: «Гарки дротуууую! Гарки латааааю!» [5]. В России дротари-лемки кричали: «В кого горшки 

разбитые,  дайте  починить» [7, с. 14]. Не  всегда  мастера  возвращались  домой:  иногда  их  убивали  с 

целью ограбления. 

Дротарей можна было встретить не только в странах Европы (Австро-Венгрия, Германия, Швейца-

рия, Бельгия, Голландия, Франция, Англия, Российская империя), но и в Малой Азии, Афганистане или 

Америке. Они не только странствовали, но могли временно или постоянно селиться на их территории 

[2].  Прослеживается  некоторое  районирование:  из  отдельных  сел  ходили  только  в  определенные 

страны. Например, у гончаров Старолюбовнянского округа особой популярностью пользовались Россия 

и Польша [7, с. 13]. 

В  конце  ХІХ  в.  словацкие  дротари  создают  собственные  мастерские,  мануфактуры  с  использо-

ванием станков. Известно, что: «Первые дротари в России поселились в Санкт-Петербурге и в Москве. 

Перед  Первой  мировой  войной  в  Санкт-Петербурге  работало  почти 200 мастеров  в 10 дротарских 

мастерских.  Самыми  крупными  из  них  были  мастерские  Имриха  Кодака,  Павла  Дюриша  и  Штефана 

Рудинского. С 1897 г. словацкие мастера поставляли и ремонтировали кухонную посуду и для царского 

двора. В Москве было меньше мастерских, но именно здесь работало самое большое дротарское пред-

приятие, которое принадлежало Штефану Гунчику и Имриху Крутошику. В закавказском городе Тиф-

лисе (ныне Тбилиси) мастерской руководил Йозеф Белон, ему и его компаньону Яно Кноцику принад-

лежала и мастерская в Баку. Дротарские мастерские были и в Одессе, Туле, Киеве, Самаре, Харькове, 

Царицыне (ныне Волгоград), Ростове-на-Дону, Севастополе, Симферополе, Оренбурге, Омске, Томске, 

Иркутске.  Некоторое  время  дротари  работали  в  Харбине,  в  Бухаре  и  других  городах.  На  территории 

России  дротари  основали  более 80 мастерских,  каждая  имела  свою  специфику,  некоторые  из  них 

производили товары на экспорт» [2]. 

Наиболее известные лемковские мастерские были в Румынии, Болгарии, Российской империи, на 

территории современных Югославии, Польши, Венгрии [7, с. 13]. 

После  Первой  мировой  войны  и  революций  происходит  упадок  дротарства.  Одной  из  основных 

причин  были  изменения  в  политической  карте  Европы.  Австро-Венгерская,  Германская  и  Российская 

империи  прекратили  свое  существование.  На  их  бывших  территориях  возникли  новые  государства. 

Изменился  паспортный  режим,  поэтому  стало  труднее  путешествовать  из  страны  в  страну.  С  того 

времени дротари странствуют только в границах своей родины. 

Большие  предприятия,  изготовляющие  жестяные  изделия,  вытесняют  мелких  ремесленников.  К 

тому же, в Западной Европе в быту все меньше используется глиняная посуда. 

Немногочисленные  словацкие  дротари,  которые  сохранили  свое  ремесло,  уже  с 20-х  гг.  ХХ  в.,  а 

особенно со второй его половины изготавливают в основном декоративные изделия, использующиеся в 

интерьере, монументальной скульптуре, бижутерии. В наше время дротарством занимаются как народ-

ные  мастера,  так  и  современные  профессиональные  художники.  Они  используют  не  только  технику 

плетения, но и паяние, лужение, чернение и др. [2]. 

Сегодня в Словакии сохраняют память об этом ремесле: здесь проводят выездные выставки Сло-

вацкого национального музея, посвященные дротарству, истории развития, искусства создания изделий 

из металлической проволоки. Например, выставка под названием «По свету, мои, по свету…», посвя-

щенная мастерству дротарей, проходила в России (Москва, 25.11.2006–19.01.2007) [2], а также Израиле 

(Иерусалим, 27.05.–15.06.2009) [5]. На  ней  были  представлены  не  только  более 100 изделий,  но  и 

документы, фотографии, видеофильмы. 

В 2008 г. в г. Свиднык (Словакия) состоялся праздник культуры русинов-украинцев Словакии. В 

деревянной  церкви  скансена  Музея  украинской  культуры  была  показана  фольклорная  программа 

«Сокровища народа», посвященная теме «Дритарка». Ее исполнил фольклорный коллектив «Барвинок» 

из  Камйонки  (одного  из  «дротарских»  сел  округа  Стара  Любовня).  Спектакль  состоял  из  нескольких 

действий: «прощание дротарей с семьями и сельской громадой», «прием молодого парня в ученики к 

дротарю», «вечеринки и развлечения дротарских жен дома», «процесс дротования и латания посуды», а 

также «возвращение мастеров домой». Каждое действие сопровождалось оригинальными дротарскими 

песнями, народными танцами и рассказами о приключениях дротаров [4]. 

 

110 

Таким образом, дротарство известное ремесло, которое имеет свою историю и традиции. Можно 

выделить несколько этапов в его развитии: 

1. XVII – первая половина ХІХ вв. Зарождение, становление и развитие дротарства. В конце этого 

этапа это ремесло выходит за пределы Словакии. 

2. Вторая половина ХІХ в. – 1914 г. В это время происходит расцвет дротарства. Оно распростра-

няется в большинстве стран Европы. Дротари появляются в Азии и Америке. Кроме дротования глиня-

ной, жестяной и чугунной посуды, массово производятся изделия из проволоки и жести. В этой период 

часть дротарей прекращают путешествия и открывают мануфактуры. 

3. 1915 г. – первая  половина  ХХ  в.  Упадок  ремесла.  Количество  дротарей  значительно  сокраща-

ется. Изготовление декоративных изделий начинает выходить на первое место. 

4. Со второй половины ХХ в. до наших дней. Превращение дротарства в декоративное ремесло. 

Список литературы и источников 

1.  Винничук  Ю.  Гості  львівського  подвір'я  (з  циклу  «Зниклі  професії») // Поступ  [сайт]. URL: 

http://postup.brama.com/usual.php?what=41937 (дата обращения 22.05.2010). 

2.  Дротарство.  О  словацких  мастерах-дротарах / Пер.  Н.  Тимкиной // Меценат  и  Мир  [сайт]. URL: 

http://www.mecenat-and-world.ru/33-36/jou33-36.htm (дата обращения 22.05.2010). 

3.  Дротярі // Енциклопедія  українознавства  [сайт]. URL: http://horyzont.narod.ru/encyklopedia2/en_2_ 

drotiari.htm]. (дата обращения 22.05.2010). 

4.  Мушинка  М.  Свято  культури  русинів-українців  Словаччини  у  Свиднику // Трибуна  [сайт]. URL: 

http://www.tribuna.org.ua/index.php?option=content&task=view&id=3877 (дата обращения 22.05.2010). 

5. «По свету, мои, по свету...» [Выездная выставка Национального музея Словакии в Иерусалимском центре 

искусств «Бейт От ха-Муцар». История развития искусства плетения из металлической проволоки] // «Израиль 

для вас»: [портал]. URL: http://www.il4u.org.il/Israel/AboutIsrael/Culture/News/Drotarstvo_exhibition.htm (дата обра-

щения 22.05.2010). 

6. Пошивайло О. Консервація і реставрація гончарних раритетів в Україні // Український керамологіч-

ний журнал. – Опішне, 2004. – № 2–3. – С. 7–22. 

7. Штефаник Ж. Дрітарство в північних селах Старолюблянського округу: Докторська робота. Резюме. 

Машинопис. – Пряшів, 2003. – 19 с. (Національний  архів  українського  гончарства  Національного  музею-

заповідника українського гончарства в Опішному. Ф. 1–3. Спр. 232).  

8. Guleja K., Klimek R., Suchy T. Svet Drotárov: Umeleckohistorická etnograficko-technická sociálna mono-

grafia. – Martin: MS, 1992. – 248 s. 

Е.Н. Данилова 

Россия, Екатеринбург, Институт истории и археологии УрО РАН 

ЭЛЕМЕНТЫ ИСТОРИЧЕСКОЙ РЕКОНСТРУКЦИИ  

ХАНТЫЙСКОГО ЖИЛИЩА ХIX 

в

. (ПО МАТЕРИАЛАМ  

АРХЕОЛОГИИ И ЭТНОГРАФИИ БАССЕЙНА 

р

. АГАН) 

В 2006 г. археологической экспедицией во время проведения обследования объектов обустройства 

месторождений  нефти  в  Нижневартовском  районе  ХМАО – Югры  было  обнаружено  селище  нового 

времени Мохтикъёган 15. На поверхности фиксировался один объект, который был полностью архео-

логизирован,  датировка  произведена  на  основе  подъемного  материала [5, с. 553]. Памятнику  грозило 

уничтожение, в связи с чем, в 2007 г. он был изучен раскопками [4, с. 3]. К этому времени нами был 

накоплен  этнографический  материал  по  культуре  хантов  и  лесных  ненцев  р.  Аган,  которые  являются 

коренными  жителями  данной  территории.  Сопоставление  материалов  археологических  раскопок  и 

этнографических  наблюдений  позволило  с  одной  стороны  провести  историческую  реконструкцию 

отдельных  элементов  раскопанного  жилища,  с  другой  стороны,  скорректировать  информацию,  полу-

ченную путем опроса.  

Селище Мохтикъёган 15 расположено в бассейне р. Аган, в 1,9 км к северо-востоку от русла, на 

участке  между  ее  правым  притоком  р.  Мохтикъёган  и  старицей  Покачевский  урий.  На  поверхности 

селища фиксировался один объект – впадина подпрямоугольной формы с обваловкой, ориентированная 

по линии СЗ – ЮВ. Размеры впадины 3,4×3,5 м, глубина – 0,3 м, ширина обваловки – от 1,4 м до 2,5 м, 

высота – от 0,2 м  до 0,5 м.  С  северо-восточной  и  юго-западной  сторон  объекта  зафиксированы 5 ям 

овальной формы размерами 0,4–0,9×0,9×2,4 м, глубиной 0,1–0,4 м [3, с. 29]. Раскоп, площадью 200 кв. 

м,  охватил  постройку  и  примыкающие  к  ней  ямы.  В  результате  были  зафиксированы  «очертания  жи-

лища-полуземлянки» и собрана коллекция, насчитывающая 415 предметов. На основании монет 1829 и 

1847 гг., найденных в раскопе, автор датировал объект первой половиной – серединой XIX в. [4, с. 27, 

35, 38]. 

 

111

Известно,  что  в XIX в.  бассейн  р.  Аган  был  заселен  хантами  и  ненцами,  последние  обитали  в 

основном  в  верховьях  притоков  Агана  и  проживали  в  чумах [8, с. 106–121]. Вероятнее  всего,  раско-

панная постройка является хантыйской. Аганские ханты (самоназвание – ах,эн ях – ‘реки Агана народ’) 

считаются  отдельной  локальной  этнической  группой  и  относятся  к  сургутскому  наречию  восточной 

группы диалектов [10, с. 4]. 

Территория, на которой расположен памятник, по этнографическим данным считается родовыми 

угодьями  Покачевых.  По  преданиям  самих  носителей  данной  фамилии  они  являются  выходцами  с 

р. Тромъеган.  Первое  переселившееся  поколение  жило  в  районе  поселка  Старый  Аган  на  Вач  урии, 

далее они разделились на три ветви: часть из них ушла на речки Нонкъёган (Нанк яун ях – ‘Листвен-

ничной  речки  народ’)  и  Мохтикъёган  (Мохут  яун  ях – ‘Чебачей  речки  народ’),  остальные  поднялись 

вверх по реке (Л,унк ури ях – ‘Духов урия народ’). В письменных источниках, юрты в этих местах фик-

сируются с 1886 г. [7, с. 58, 126], а фамилия Покачев начинает фигурировать только с конца XIX в. [6, 

с. 70–79; 8, с. 110–114]. 

Таким образом, учитывая, что ханты на Агане заселяли свободные территории, с осторожностью 

можно  предположить,  что  раскопанная  постройка  принадлежала  роду  Покачевых  второго-третьего 

переселившегося поколения и функционировала во второй половине XIX в. 

Одной  из  задач  исторической  реконструкции  является  определение  сезонной  направленности 

жилища.  Известно,  что  особым  экологическим  фактором,  детерминирующим  строительную  деятель-

ность, выступает годовой хозяйственный цикл, в зависимости от которого у аганских хантов насчиты-

вается  от  двух  до  четырех  поселений.  Раскопанная  постройка  являлась  зимним  жилищем.  Это  под-

тверждают следующие факторы. 

Во-первых,  объект  расположен  в  глубине  террасы,  что  по  нашим  наблюдениям  характерно  для 

зимних стойбищ. Летние жилища строят ближе к реке/воде. 

Во-вторых,  отмечено  отсутствие  интенсивной  хозяйственно-бытовой  деятельности  за  пределами 

жилища.  При  раскопках  выделены  культурные  слои,  связанные  со  строительством  самого  жилища  и 

«жизнью»  внутри  него,  поверхность  за  его  пределами  была  не  тронута.  Основная  масса  найденных 

артефактов  была  сконцентрирована  в  котловане  жилища.  Экологическое  мировосприятие  хантов 

проявляется на уровне определения границ дома, которые не совпадают со стенами жилой постройки, а 

включают  весь  обжитый участок  леса  или  берега реки.  На  зимних  стойбищах наличие  снежного  пок-

рова  препятствует  образованию  мощного  культурного  слоя.  На  летних  поселениях,  помимо  самого 

жилища  устраивают  различные  хозяйственные  сооружения,  а  интенсивная  деятельность  приводит  к 

вытаптыванию почвенного покрова. 

Архитектурная форма раскопанного объекта достоверно не реконструируется. На основе анализа 

планов  условных  горизонтов  можно  сделать  следующие  выводы  относительно  некоторых  конструк-

тивных деталей жилища. 

Сразу после снятия дерна были зафиксированы остатки деревянных конструкций – близкий к квад-

ратному бревенчатый венец размерами 4,5×5 м. Бревна диаметром 18–24 см в углах были соединены «с 

остатком» [4, рис. 12–22]. С внутренней стороны к венцу примыкали пятна древесного тлена, которые 

автор соотносит с остатками перекрытия нар [4, с. 28]. Слои, связанные со стенами и крышей в раскопе 

не зафиксированы. Вероятнее всего, раскопанное жилище было разобрано до процесса археологизации. 

Согласно этнографическим данным, если дом навсегда покидался хозяевами, следовало раскидать его 

по  бревнам,  либо  столкнуть  в  вводу,  либо  сжечь,  поскольку  заброшенный  дом  становился  убежищем 

злого духа, называемого кол,умна. 

Судя  по  этнографическим  наблюдениям,  бревенчатое  основание  могли  иметь  два  типа  построек: 

бревенчатая изба (поверт кот) и «земляной дом» (мыг кот). Невысокие бревенчатые избы с двускатной 

крышей  широко  распространены  на  этой  территории,  однако,  по  замечанию  местных  жителей,  счи-

таются достаточно поздним явлением. В то же время, при сооружении «земляных домов», по данным 

информаторов,  помимо  бревен,  лежащих  в  основании  постройки,  вкапывались  опорные  столбы.  В 

раскопе были зафиксированы только три ямы, оставшиеся от столбов. Две из них отмечены снаружи у 

передней  стенки  объекта  и  одна  внутри [4, рис. 30]. Вероятнее  всего,  вкопанные  в  них  столбы 

поддерживали кровлю жилища, а не являлись конструктивными деталями стен. На сопредельных тер-

риториях известны постройки, где опорные столбы не вкапывали в землю, а вставляли в пазы, выруб-

ленные в лежащих по периметру бревнах [9, с. 211, рис. 197]. 

Внутреннее  убранство  жилища  реконструируется  следующим  образом.  Дверной  проем  шириной 

1,2 м был устроен в юго-восточной стене. Внутри жилища на расстоянии 0,5–0,7 м от передней стены 

было  сделано  прямоугольное  углубление  для  пола  размерами 1,5×2,5 м,  глубиной 0,4 м.  Порог  имел 

пологий  спуск.  Пол  жилища  был  земляным,  в  планах  его  маркировала  прослойка  углистого  и  темно-

серого песка. По периметру жилища с трех сторон из неизвлеченного материкового песка были устро-

ены  нары  шириной 1,5 м  по  бокам  и 1,6 м  у  задней  стены  дома.  По  мнению  автора  раскопок,  пере-

крытия  нар  были  деревянными [4, с. 28]. В  западном  углу  углубленной  части  постройки  был  вкопан 

столб диаметром 5–15 см, который вероятно поддерживал боковины нар. С правой стороны в жилище 

 

112 

был  сооружен  очаг  в  виде  глинобитного  чувала.  Судя  по  данным  раскопок,  место  под  него  было 

выкопано примерно на одном уровне с углубленной частью постройки и огорожено деревянной рамой 

размерами 1,3×1,4 м [4, рис. 30]. Сам чувал в основании был диаметром около 1 м, его остов сооружен 

из тонких жердей диаметром 3–6 см [4, рис. 50–52].  

Согласно полевым материалам, внутреннее пространство дома и его традиционное убранство вне 

зависимости от типа постройки не различается. Порог и вся предвходовая часть называется оупи некул. 

С левой стороны у порога располагается полочка с посудой и место для воды, с правой – поленица. С 

трех сторон по периметру дома устраивают нары (вотл,ы), поднятые над земляным полом (кот пел,ы) 

на 0,3 м.  Боковина  и  край  нар  (чуч)  у  передней  стены  (напротив  входа)  укрепляются  колотыми  брев-

нами или тесом. Сверху нары покрывают берестой или циновками (чахпы), из озерной осоки (яган).  

С правой стороны от входа отводится место для очага. Эта часть дома называется най кот пелек – 

‘домашнего огня сторона’, где сооружают небольшую огороженную площадку (най рат), засыпанную 

песком. Чувалы на Агане просуществовали до 60-х гг. XX в. Его основа – сосновые жерди воткнутые в 

землю и сплетенные кедровым корнем, которые обмазывались глиной (савый) с сухой травой (пом) и 

сушились.  

Уход за очагом и приготовление пищи являются прерогативой женщины. Мужское пространство 

зачастую  находится  за  пределами  жилища,  в  доме  же  оно  связывается  с  центральной  частью  нар, 

находящихся  у  противоположной  от  входа  стены  (кот  мутл).  Середина  ее,  между  двумя  несущими 

балками,  считается  священной,  здесь  размещается  полка  с  изображениями  домашних  духов,  хранятся 

инструменты и охотничье снаряжение хозяина дома. 

Во время раскопок, у задней стенки дома, под остатками нар, были обнаружены три железных кот-

ла без душек, которые были заглублены в материковый песок на 6–12 см [4, с. 29]. Котлы были вкопаны 

устьем  вверх  и  в  плане  образовывали  треугольник:  два  из  них  размещались  практически  вплотную  к 

стене, на расстоянии примерно 5 см от нее, третий котел, на расстоянии полуметра от стены. В одном из 

котлов были обнаружены три монеты достоинством 1-копейка (на реверсе изображены корона и Н I). 

Монеты  были  выложены  на  дне  котла  треугольником.  В  другом  котле  аналогичным  образом  были 

уложены три свинцовые пули. Третий котел был пуст. 

В культуре аганских хантов котлы являются традиционным жертвоприношением Земле-Матушке 

(Мых  Анки / Мых  ими).  Иносказательно  ее  еще  называют  Сидящая  мать  (Омысты  Анки).  Согласно 

легенде «…когда дочери Торума (Черас най, Омысты Анки, Касум ими, Ауэн ими и другие), собрались 

вместе, Омысты Анки на котел села, пошли как будто холмы и в землю превратилась…»  

Считается,  что  Мых  Анки  «дом  сохраняет»  и  по  завершению  строительства  ей  предназначаются 

особые  дары.  В  одних  случаях  ей  преподносят  отрез  черной  ткани,  который  кладут  на  землю  у 

священной стены (кот мутл) снаружи дома, либо расстилают в изголовье на нарах. В других случаях, 

для  нее  у  кот  мутл  (с  внешней  или  внутренней  стороны)  вкапывают  котел,  за  редким  исключением 

ведро.  При  этом  с  котла  убирают  душку,  повязывают  вместо  нее  ткань  и  ставят  в  неглубокую  яму 

устьем вверх. В котел кладут нечетное количество монет, считается, что лучше всего класть копейки, 

поскольку, чем меньше достоинство монеты, тем она «виднее богу». Известно, что раньше при строи-

тельстве дома для Мых Анки приносили кровавую жертву: забивали корову любого цвета. Считалось, 

что нельзя приносить в жертву лошадь, поскольку она «Земле по лицу копытом бьет».  

Помимо дома, котлы и ведра закапывались или оставлялись на святилищах. Если котел не зары-

вался, то его устье нужно было покрыть черным платком. Нами отмечены 17 котлов и ведер на святи-

лище  Пуралнъёган 4. Из  них 13 были  вкопаны  устьем  вверх,  остальные  оставлены  на  поверхности  и 

перевернуты вверх дном [2, с. 65]. Множество котлов и ведер были зафиксированы на святилище Эвут 

рап, все они находились на поверхности в различном положении [1, с. 54]. 

По представлениям хантов, котел, наряду с топором, являлись самыми важными вещами «не толь-

ко в хозяйстве, но и в общении с духами». Они были обязательными атрибутами, которые укладывали в 

ящик вместе с телом усопшего [8, с. 299–300]. 

Таким образом, сопоставляя данные информаторов с результатами археологических раскопок, мы 

попытались  реконструировать  отдельные  элементы  строительства  жилища,  его  сезонную  направлен-

ность, религиозно-обрядовую практику. Не смотря на то, что в условиях постоянного развития культура 

меняет свой облик, на протяжении разных этапов истории региона в развитии элементов жилой среды 

прослеживается определенная преемственность, которая в том или ином виде доживает до сегодняшних 

дней  и  является  непреходящей  ценностью  для  сегодняшнего  обустройства  северных  территорий, 

развития местной архитектуры и дизайна. 

жүктеу/скачать 13,81 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: