Второй шанс

Часть 1
Вы когда-нибудь были мёртвым? Нет, правильнее сказать: вы когда-
нибудь чувствовали себя мёртвым?
Знаю, странно звучит и сложно объяснить такое состояние, но именно таким я 
себя и чувствую. Мёртвым.
Сегодня туманно.
Это серое чудище — именно так я его называю — завладевает всем.
Оно будто окутывает могилы, оставляя видимыми лишь верхушки мраморных 
надгробий.
Туман пленит.
С каждым вдохом я чувствую, как он проникает в меня. Я ощущаю влагу на губах 
и его вкус на языке.
Для меня это вкус нетронутой свежести.
На моих губах появляется ухмылка, когда туман немного развеивается, я вижу 
свои инициалы на надгробии. Я не знаю, кто выбирал место на этом кладбище 
для моей могилы, но оно идеальное! Узнал бы, чьих рук дело, — пожал бы 
пятерню. Разумеется, после пришлось бы наложить Обливиэйт на этого 
человека, поэтому я не утруждаю себя благодарностью.
Так вот, место идеальное.
Северус Тобиас Снейп покоится, как все предполагают, вдали от всеми любимых 
героев, почти у края этого огромного старого кладбища.
Буквально напротив растёт довольно-таки древний дуб, возле которого в землю 
вколочена скамья.
Именно на ней я сижу и смотрю на свою могилу.
Я уже говорил, что мёртв?
Кто-то сказал бы: «Ну, да, Северус, твой труп должен покоиться в земле!»
Но нет. В земле гнию не я.
Столько лет служа Тёмному Лорду, я научился тому, что всегда нужно быть 
готовым к смерти. Вернее, к её избежанию.
Получив дозу смертельного яда в кровь и отдав воспоминания мальчишке — уже 
тогда можно было спокойно отойти в мир иной. Но нет, в ту минуту хотелось 
жить.
Выпив заранее приготовленное универсальное противоядие и потрудившись 
немного над мёртвым Пожирателем, я оставил своего двойника в той 
комнатушке. Именно он сейчас в могиле.
3/113

Хоть я и долго залечивал раны, но по истечении второго года после Битвы я 
понял, что всё-таки мёртв.
В той хижине, когда я отдал долги всем, кому должен и не должен был, именно 
там во мне что-то умерло.
Серое чудище слабеет и под натиском поднимающегося над горизонтом солнца 
исчезает. Я предполагаю, что уже около восьми часов утра. Моё внимание 
привлекает что-то у самого надгробия. Это нечто лежит на земле, а 
несдавшийся туман не даёт мне распознать объект.
Я хмурю брови и поднимаюсь.
Буквально три широких шага — и я опускаюсь на одно колено перед камнем с 
высеченными на нём инициалами.
Цветы?
Хохот вырывается из груди.
Я смотрю по сторонам, рассчитывая, с какой могилой могли перепутать мою.
Рука тянется к букету. Полевые цветы. Тонкий запах моментально завладевает 
моим обонянием, заставляя закрыть глаза и насладиться ароматом. Интересно, 
мёртвые могут чувствовать? Букет немного увял: положили вчера.
Поттер? Или Минерва навещала?
Моё любимое чудище, которое превратилось в росу, заставляет меня отвлечься 
от размышлений.
Пора уходить.
Цветы опускаются на место. Взмах мантии. Хлопок.
***
Моё любимое чудище окутывает меня. Не осознавая того, я делаю движения 
пальцами, будто пытаюсь поймать неуловимое.
Туман ускользает, сочится сквозь пальцы, позволяя сжать лишь пустоту.
Я уже говорил, что прихожу сюда каждый месяц вот уже полгода. Эта пара часов 
среди тумана и надгробий даёт мне возможность осознать, что я всё-таки не 
мёртв. И что в могиле покоюсь не я.
Я не мёртв. Я не мёртв. Я живой. Я стараюсь жить.
Уже почти девять месяцев я изготавливаю зелья для аптеки в Косом переулке. 
Разумеется, для встречи с хозяином лавки я меняю свой облик. Оборотное зелье, 
в котором я использую волосы малоизвестного маггла.
Я живу, но я мёртв. Пустота охватывает мою душу, съедает её изо дня в день.
4/113

Моё чудище заставляет меня удивиться, когда, исчезая, даёт мне возможность 
увидеть свежий букет.
***
Весь месяц меня терзает любопытство. И я всё чаще ловлю себя на желании 
прибыть на кладбище на день раньше. Но мёртвому ведь должно быть всё 
равно. Какая разница, кто и зачем!
Но по истечении месяца любопытство побеждает безразличие, и я появляюсь 
среди могил чуть дальше своей.
Хлопок, с которым я прибыл, пугает моего загадочного гостя. И он или она, 
кутаясь в плащ, поспешно удаляется. Я, хмурясь, опускаюсь на скамью.
Глубокий вдох и запах свежих полевых цветов завладевает мной. Позволяя 
взбудоражиться, проснуться, ожить…
Лёгкое дуновение ветра колышет моё чудище, которое ревниво сдвигает аромат 
цветов, заполняя моё сознание своей свежестью.
Ещё полчаса, и пора уходить. Я не хочу возвращаться. Именно в доме я ощущаю 
себя мёртвым. Может, это из-за одиночества, из-за минимального общения с 
людьми.
Но разве раньше я не был нелюдим? Почему же до этого я не чувствовал этой 
пустоты?
Может, всё дело в мальчишке. Ведь всю жизнь я чувствовал себя виноватым в 
смерти Лили, и моим долгом перед ней было сохранить жизнь её сыну. И вот 
теперь, когда долг выплачен, мальчишка жив и, как я полагаю, счастлив, я 
понимаю, что теперь абсолютно пуст. В моей нынешней тихой, плавно текущей 
жизни нет абсолютно никакого смысла. Я не имею никакой цели. Не имею 
планов. Не имею друзей. Семьи.
Разве человек, ничего не имеющий, может считаться полноценным, живым?
Видимо, нет…
5/113

Часть 2
Ровно через месяц я вновь шагаю меж могил. Я прибыл раньше, намного 
раньше и намного дальше от моей могилы. Я не спеша иду, стараясь не спугнуть 
моего гостя.
Но разочаровываюсь, обнаружив лишь туман. Возможно, слишком рано. 
Возможно, кто-то решил перестать таскать цветы мёртвым.
Опускаясь на лавочку, я осознаю глупость своей идеи поймать неуловимое.
Моё внимание отвлекает что-то маленькое. Нечто врезается в носок моих 
туфель. Что-то будто скатилось со стороны могилы, оттуда же я слышу 
сдавленный всхлип.
Я погружаю руку в чудище и нащупываю... Колбочка? Провожу перед носом.
Яд?!
Бутылочка падает на землю, рука скользит во внутренний карман мантии. 
Достаю безоар. Привычка таскать с собой. В один прыжок оказываюсь перед 
могилой. Чуть не спотыкаюсь об кого-то.
Моё любимое чудище мне сейчас очень мешает, ибо я совсем ничего не вижу.
На ощупь нахожу голову, засовываю в рот камушек. Я замираю. Минуту ничего 
не происходит. Клянусь Мерлином: осознание того, что даже мёртвым я кого-то 
довёл до самоубийства, меня просто шокирует.
Снизу раздаётся всхлип и кашель. Слабое «Нет» доносится до моего слуха, и 
тело в моих руках мякнет.
Живое. Успел. Взяв тело на руки, я освобождаю его из плена тумана, что даёт 
мне возможность разглядеть суицидника.
— Грейнджер?!
***
Из соседней комнаты раздаётся приглушённый кашель, поэтому я, поспешно 
помешав чай, иду с напитком к гостье. Дверь открывается со скрипом, и я слышу 
взволнованный вздох. С каждым уверенным шагом я наблюдаю, как девушка, 
прижимая к груди одеяло, прижимается к спинке кровати.
— Пей, — мой голос низкий и немного хриплый.
Карие глаза бегают по мне, игнорируя кружку.
— Пей, — повторяю я.
— Кто вы? — голос дрожит.
— Я не причиню вреда. Пей.
6/113

Делаю шаг. Вижу, как она дрожит всем телом.
— Покажите левую руку.
Я не сразу понимаю её просьбу. А когда понимаю, протягиваю чашку ближе.
— Возьми.
Облизав губы, гриффиндорка тянется к кружке, но замирает. Глаза в глаза. 
Секундное сомнение — и напиток в её руках.
Я закатываю рукав и показываю гладкую, чистую кожу предплечья.
— Я не Пожиратель.
Разве маггл, в обличье которого я предстаю, может быть Пожирателем? Нет!
Она кивает и прижимает к себе напиток, который привлекает её внимание.
— Яд? — шепчет она.
К моему сожалению, в её глазах я вижу надежду.
— Успокоительное.
— А яд есть? — осторожно интересуется Грейнджер.
— Есть. Крысиный подойдёт? — грубо бросаю я.
Глаза светятся, как на уроке, когда она знает ответ. Девушка тянет кружку.
— Мне сюда, пожалуйста.
В ней столько наивности. И она меня почему-то злит.
— Ты это брось! — Злость в сочетании с моим новым голосом больше похожа на 
рычание.
— Хватит шутить!
— Я не шучу, — мягко отвечает она. — Мне сюда, пожалуйста.
На мгновение закрываю глаза, пытаясь заглушить неимоверную ярость. Эта 
гриффиндорка либо совсем сошла с ума, либо дура дурой, да и меня ещё решила 
идиотом сделать, предположив, что я ей яд в чай добавлю.
Глубокий вдох.
— Пей чай, девчонка. Утром отправишься в Мунго.
Хмурит брови.
— Не нужно, — бросает, — и я не девчонка.
Теперь хмурюсь я. Взгляд помимо воли скользит по ней. Да, я ошибся. Она уже 
7/113

не девчонка. Гермиона Грейнджер выросла и превратилась в девушку. 
Сумасшедшую девушку.
— Я хочу есть, — она ёжится, поймав разглядывающий её взгляд. — И в туалет.
— Так есть или в туалет? — интересуюсь я, видя, что она, вроде, пришла в себя.
Глотнув чай, кружку поставила на прикроватную тумбочку.
— И то, и то.
Пальцем указываю на дверь.
— Туалет. Еду сейчас подогрею.
Откинув одеяло, она оглядывает себя.
Я осмелился стянуть с неё всего лишь туфли, оставив её в плаще и платье. 
Встав, теряет на секунду равновесие, но, взяв себя в руки, направляется к 
указанной двери. Я, развернувшись, скрываюсь за другой.
Характерный звон чего-то бьющегося отвлекает меня от разогревания пищи. Я, 
чертыхаясь, направляюсь в ванную комнату.
Увиденное заставляет меня опешить, а мою челюсть — коснуться пола.
Грейнджер стоит, опустив руки в полный воды рукомойник. Всё было бы ничего, 
если бы моё зеркало было целым, как и руки упомянутой Грейнджер, которые от 
локтя до кисти порезаны вышеупомянутым зеркалом.
— Я быстро. Пожалуйста, не мешайте.
Думаю, мой разъярённый вид ей о многом говорит, поскольку она вжимается в 
стенку, как только я вытаскиваю волшебную палочку.
Как же она сопротивляется! Забрызгав меня и всю ванную не только водой, но и 
своей кровью, она сдаётся лишь тогда, когда раны на её руках исцеляются 
рядом посланных мною заклятий.
Вторая волна сопротивления обрушивается на меня, когда я её пытаюсь уложить 
в постель. В итоге она (ха!) оказывается на кровати, а я (хм) на ней.
Привязав заклятием руку к изголовью постели, принимаюсь за вторую. 
Справившись, замираю, переводя дыхание и борясь с гневом.
— Не надо, пожалуйста, — тихий, хриплый шепот.
Я открываю глаза, понимая, что всё ещё сжимаю её руки, лёжа на ней. Она 
внимательно смотрит в мои глаза.
— Если хотите, то можете брать, только обещайте, что потом убьёте.
От её слов на мгновение будто оглушает. К горлу подкатывает тошнота. Перед 
глазами всплывают воспоминания вечеров развлечений Пожирателей. Связанные 
8/113

и избитые жертвы, стоны и крики.
В одно мгновение оказываюсь в другом конце комнаты, вжатый в стенку.
— Больная! Ты совсем больная!
Посылаю усыпляющие чары и ухожу из комнаты.
9/113

Часть 3
— Будем завтракать! — говорю я, зайдя в комнату.
Развязав её руки, указываю на ванную комнату.
— Умойся!
Прохожу следом за ней, замираю на пороге. Вижу, она недовольна тем, что я за 
ней наблюдаю. Ничего. Потерпит.
— В гостиную, — указываю я, — завтрака в постель не будет. Я тебе не нянька.
— Спасибо. Тогда я, пожалуй, пойду...
В её глазах столько надежды, но предложение звучит то ли как вопрос, то ли 
как утверждение.
— Не стоит спешить. Коль в Мунго ты не хочешь, побудешь моей гостьей, — я 
пытаюсь говорить мягко, дабы настроить её на доброжелательность.
— Так гостьей или пленницей? — интересуется она, а я понимаю, что убеждать 
без применения какой-либо силы у меня никогда не получалось.
— Гостьей, разумеется. Прошу к завтраку, пока всё не остыло.
Она хмурится, но всё же следует за мной. Свою яичницу с беконом девушка 
нарезает молча, я, также не говоря ни слова, наблюдаю за ней.
Не осилив и половины приготовленного, девушка отодвигает тарелку и, отпив 
немного кофе, смотрит на меня.
— Я хочу прилечь. Можно вернуться в спальню?
Киваю, не отвлекаясь от газеты, которой прикрываюсь, делая вид, что читаю.
— Минуточку, — говорю я, и она замирает.
Я вижу, как напряжена её спина. Гермиона не оборачивается.
— Нож положи на стол, — мой голос спокоен, как и я сам.
Со вздохом плечи девушки расслабляются, на стол опускается столовый прибор, 
которым она нарезала свой завтрак.
— Я приготовлю чай и зайду.
Она уходит, ничего не ответив.
Чайник закипает быстро. Буквально две-три минуты — и я с подносом 
направляюсь к ней. На кресле замечаю её плащ; сама девушка сидит на кровати, 
обняв свои колени.
10/113

— Держи, — к моему облегчению, она не просит яда, принимает кружку.
— Мои друзья и родственники будут искать меня, поэтому вам нет смысла 
держать меня здесь, — она говорит медленно, тщательно подбирая слова.
Мой ответ формируется раньше, чем она успевает окончить свою мысль.
— Ты собиралась покончить жизнь самоубийством и, ясное дело, оставила 
прощальное письмо для своих друзей. Поэтому я не сомневаюсь, что они ищут 
тебя либо в больнице, либо в морге. Не так ли, Гермиона Грейнджер?
Я ловлю её злой взгляд и радуюсь тому, что не назвал девушку «Мисс 
Грейнджер».
— Вы меня знаете? — горячий чай ей совсем не помогает. Гермиона дрожит.
— Ну, кто же не знает Золотое Трио. Подружка мальчика, который спас всю 
Магическую Британию.
Она утыкается носом в кружку и уходит в свои мысли.
А в моей голове царит хаос вопросов. Почему молодая и умная девушка, 
имеющая хорошие перспективы в будущем, решает покончить свою жизнь 
самоубийством? Что должно было произойти с ней, чтобы так сломать? Может, 
кто-то заставил?
Её слова выводят меня из размышлений, но мне кажется, что я ослышался.
— Прости, что?
— Я говорю о том, что моё предложение всё ещё в силе.
Нет. Я не ослышался. Она добавляет.
— Если... — её взгляд скользит по мне снизу вверх, — ты хочешь и у тебя есть яд.
Закрываю глаза и понимаю, что если вчера я ощущал злость и отвращение, то 
сегодня во мне лишь море сочувствия.
— Прекрати говорить глупости, девчонка.
Она хмурится.
— Я тебе противна?
— Противна не ты, а твои мысли.
Мы пару минут сидим в тишине.
— Что с тобой случилось, Гермиона? — прямо спрашиваю я, всматриваясь в карие 
глаза.
— Ничего, — мягко отвечает она, отведя взгляд и поудобнее располагаясь на 
кровати.
11/113

— Молодая, умная, красивая, — констатирую я. — Что-то должно было случиться.
Тяжело вздохнув, она мягко опускает голову на подушку.
— Со мной случилась жизнь, — тихо шепчет, борясь со сном, но то зелье, которое 
я добавил в её чай, берёт своё.
Хмурюсь, отмечая про себя, что уснуть она должна через десять минут. Видимо, 
я прав: эта девчонка очень устала.
Чувствую себя немного неловко, рассматривая спящую девушку, но ничего не 
могу с собой поделать. Взгляд оторвать сложно.
Хрупкое на вид плечико плавно поднимается в такт вдоху и так же плавно 
опускается с выдохом. Длинные волосы, намного длиннее, чем были в школе, 
теперь не кудрявятся, а мягкими волнами лежат на подушке. Изящные ладони 
сладко расположились под щекой. На лице застыло выражение полного 
умиротворения. Ровный носик, в меру пухленькие губы, карие глаза, спрятанные 
под нежными веками и обрамлённые ореолом густых ресниц.
"Грейнджер как Грейнджер, — толкую себе я, не сумев понять своего интереса к 
ней. — Разве что выросла немного... Стала взрослой", — добавляю я и смущаюсь 
ещё больше, будто застал Минерву в душе.
Пора уходить. Взяв сумку с готовыми зельями, отправляюсь в Косой переулок. 
Хозяин аптеки радушно встречает меня, принимая отличного качества зелья, 
имеющие у него большой спрос.
После заскакиваю в магазинчик в Лютном переулке и покупаю необходимые мне 
ингредиенты. На обратной дороге, поддавшись импульсу, останавливаюсь возле 
лавки со сладостями.
По возвращении домой я сверяюсь с часами. Уже два часа, как моя гостья спит. 
"Ещё немного, и она проснётся", — напоминаю себе я и принимаюсь за 
приготовление пищи.
12/113

Часть 4
Поистине одно из немногих любимых занятий — это когда, отложив 
палочку и закатав рукава рубашки, я начинаю готовить. Это так же легко, как и 
приготовление Костероста, и так же приятно, как изготовление Амурной 
эссенции. Главное — знать рецепт, и тогда уже волшебство творится само 
собой.
Выключив горелку и помешав пасту, я сцеживаю воду со спагетти. Из дальней 
комнаты доносится хлопок, который заставляет меня насторожиться. Стянув и 
бросив фартук, я направляюсь в спальню. Моё воображение рисует мне 
Грейнджер, которая в очередной раз пытается свести счёты с жизнью.
Оказавшись в комнате, застаю девчонку стоящей на столе возле огромного 
книжного шкафа. Руки гриффиндорки резким жестом скрываются за её спиной, 
пряча что-то. На шее замечаю её легкий шифоновый шарф. "Повеситься, что ли, 
решила?" — задаюсь вопросом, шагая к ней.
— Простите, — пищит она, прижавшись спиной к стенке.
Видимо, мой вид грознее, чем я думаю.
Делаю глубокий вдох. Протянув руку, беру конец шарфа и стягиваю с девушки. 
Ощупываю мягкую ткань, изучая её.
— Решила повеситься? — интересуюсь я, поднимая взгляд.
— Что? Нет! — на удивление честно отвечает она.
Я хмурю брови и окидываю её взглядом с ног до головы.
— Что в руках? — Я попадаю в цель с вопросом, поскольку замечаю, как она 
вздрагивает.
— Ничего, — шепчет она и для пущей убедительности машет головой. 
— Не знаю, говорил ли тебе кто, но врать ты совсем не умеешь, — рушу её 
надежды я. — Либо ты отдаешь то, что у тебя, либо я сам забираю.
Тяжело вздохнув и прикусив губу, она протягивает мне... книгу?!
На смену шарфу под мой взор попадает справочник по анатомии за шестой курс. 
Такие книги изучают студенты Чикагского медицинского колледжа. Я же её 
купил в книжном магазинчике на Драконьей аллее, найдя этот экземпляр в 
самом углу книжного рая, на одной из запылённых полок.
— Я хотела её всего лишь достать, но она была так высоко, — начала 
оправдываться девушка. — Эту я случайно уронила, — указав на фолиант на 
полу, пояснила она, — и вы тут прибежали, — обиженно буркнув и поджав губу, 
она бросает взгляд на дверь, а после — на меня.
У меня в этот же миг появляется ощущение, будто во всех её бедствиях виноват 
только я.
13/113

— Ясно, — коротко отвечаю и поднимаю книгу с пола. — Спускаться 
собираешься? — интересуюсь я и ловлю её несмелый кивок. Замечаю 
растерянный взгляд девушки: она не знает, как спуститься. Мысленно улыбаюсь 
и подхожу ближе.
— Иди сюда, я помогу. — Она настороженно замирает и смотрит в мои глаза. — 
Не бойся, — мягко добавляю я.
Она кивает и делает пару шагов по поверхности стола. Я обнимаю ноги девушки 
чуть выше колен и поднимаю, чувствуя, как её руки сжимают мои плечи.
Разворот, полдесятка шагов, и я опускаю её на кровать. На мгновение девушка 
замирает в кольце моих рук.
— Ты... вы... ты, — бессвязно шепчет она, — сильный, — мягко выдыхает, смотря 
в мои глаза.
— Иногда бываю, — усмехаюсь я, — и можно на "ты", — добавляю, отпустив её и 
протягивая книги. — В следующий раз можешь просто попросить.
— Я бы попросила, — щёки заливаются румянцем, — но тебя не было.
— Я был занят обедом, — поясняю, вспомнив об этом самом обеде. — Пойдём 
кушать, иначе всё остынет.
Я краем глаза наблюдаю за тем, как она со скептическим выражением на лице 
накручивает спагетти на вилку. После порция исчезает за белыми зубками. 
Глаза закрываются, а губы, сомкнувшись, втягивают оставшуюся вермишелину.
Я глубоко вдыхаю, отмечая про себя, что у меня чертовски давно не было 
женщины. И подумываю о том, что больше не стоит готовить это блюдо, пока 
она у меня в гостях.
— Мы в доме одни? — неожиданно интересуется она, а я опускаю взгляд в 
тарелку, надеясь, чтобы она не заметила, как я за ней наблюдаю.
— Одни, — отвечаю, отпив сок.
— Значит, это ты приготовил? — интересуется, заглядывая в мои глаза.
— Да, — соглашаюсь, а в голове рой вопросов.
Пересолил? Переперчил? Может, она не любит базилик, который я добавил в 
пасту. Может...
— Очень вкусно, — прерывает мои мысли она, мягко улыбнувшись.
— На здоровье, — киваю я. — Почему именно эта? — обращаю внимание на 
книгу, которая лежит на столе.
— В школе я прочитала первые пять изданий, — поясняет, накручивая спагетти.
— Изучала для себя?
14/113

— Нет. Хотела поступить на колдомедика после школы, после войны.
— Почему не поступила? — интересуюсь я, замечая, как улыбка сползает с её 
лица. Она хмурится.
— Не получилось, — тихо шепчет, уткнувшись в тарелку.
— Как тебя зовут? — интересуется, пытаясь сменить тему.
— Ричард, — произношу первое имя, которое пришло в голову. Мысленно 
кривлюсь от этого слова в своём исполнении.
Моя гостья улыбается и протягивает мне руку.
— Приятно познакомиться, Ричард. Я Гермиона.
Я киваю и пожимаю хрупкую ладонь.
— Хочешь, я устрою тебя в медицинский колледж, — предлагаю я, вернувшись к 
прежней теме.
Тяжёлый вздох вырывается из груди, и она мягко освобождает свою руку. 
Несмело машет головой в разные стороны, будто отгоняет назойливую муху.
— Откуда у тебя такие связи? — отпивает сок и бросает на меня подозрительный 
взгляд.
— Когда-то кое-кому спас задницу, — ухмыляюсь я, вспомнив того профессора, с 
которым столкнулись мои бывшие коллеги-Пожиратели около четырёх лет 
назад.
— Спа... — тихо повторяет она.
— Да. Я был аврором, — вру без малейшей капли сожаления, замечая, как её 
бровки ползут вверх.
— Почему "был"? — тут же спрашивает она. — Почему ушёл?
— Я потерял семью. — Чёрт побери! Ну зачем я несу этот бред?
Ругаю себя ещё больше, замечая, как её глаза наполняются слезами. Чёрт! Я 
всего лишь хотел доказать, что я тоже человек, что я чувствую, я терял, я знаю, 
что такое боль. Хотел, чтобы она перестала шугаться от меня, как от какого-
нибудь инфернала.
— Мне очень жаль, — шепчет она, положив ладонь на мою руку.
Я, пристыженно для себя и, наверное, как ей кажется, расстроенно, опускаю 
голову и киваю.
— Кхм, — я прочищаю горло и отпиваю сок. — Так хочешь поступить? Я могу тебя 
устроить, мне не сложно.
15/113

— Я могу и сама сдать вступительный экзамен и поступить! — гордо заявляет 
девушка.
Узнаю Грейнджер!
— Не сомневаюсь, — улыбаюсь я. — Но я слышал, что после войны количество 
абитуриентов увеличилось. Да и нет ничего плохого, если рядом будет человек, 
который поможет, — упорствую я; Гермиона молчит, осмысливая всё. Я 
представляю, как в её головке варьируются мысли, как она опрометчиво 
доказывает что-то себе и как, движимая детской мечтой стать колдомедиком, 
поднимает на меня свои выразительные глаза и кивает.
— Я буду благодарна за помощь, — она устремляет свой взгляд на окно, за 
которым ветер играет с пожелтевшими листьями ореха и покачивает ветви. — 
Спасибо за обед. Можно, я отправлюсь в спальню почитать? — спрашивает она, 
взяв книгу.
— Конечно, — вздыхаю я, проведя её взглядом до двери.
Оставшись один в комнате, я ловлю себя на том, что сижу, глупо улыбаюсь и сам 
не могу понять чему. Наверняка такова моя реакция на улучшение состояния 
этой безумной девчонки. Может, ей действительно было одиноко. Рядом не было 
кого-нибудь, кто бы помог, поддержал. Порой от безысходности и одиночества 
приходят самые безумные мысли. К примеру, мысли о самоубийстве 
неудивительны в случае с Гермионой.
Надеюсь, что моя помощь и её увлечение учёбой помогут ей полностью прийти в 
себя.
16/113

Часть 5
Я периодически заглядываю к моей гостье. Она, сидя на кровати, время 
от времени перелистывает страницы, изучая фолиант. В небольшом подвале, в 
который можно попасть с кухни, готовится очередное зелье.
На помещение я накладываю двойные чары Проветривания. Не хочу, чтобы моя 
гостья что-то почувствовала. Не хочу, чтобы она задавала вопросы. Не хочу 
врать, придумывать очередную ложь.
Около шести вечера я слышу скрип двери. Гермиона осторожно выглядывает, 
неуверенно переминаясь с ноги на ногу.
— Можно я тебе чем-нибудь помогу? — тихо спрашивает.
Я киваю и, добавив соли и перца на отбитый кусок мяса, кидаю его к остальным, 
уже приготовленным.
— Можешь заняться салатом, — помыв руки, я указываю на дощечку и миску с 
овощами.
— Можешь отдать мою палочку? — просит она, и моя бровь плавно вздымается 
вверх.
— Мне неудобно в платье, — поясняет. Я пару мгновений недоверчиво смотрю на 
неё, после протягиваю древко. Чтобы она ни затеяла, я всё равно сильнее её. 
Гермиона благодарно кивает и направляет палочку на свою одежду. Платье по 
воле волшебства превращается в джинсы и рубашку. Отложив древко на стол и 
сполоснув руки, она принимается за нарезание овощей.
— Много прочитала? — интересуюсь я, поставив сковороду с маслом на огонь.
— Где-то одну треть, — замечаю довольную улыбку на её лице.
— Я уже отправил письмо профессору. Предполагаю, что утром придёт ответ.
— Спасибо, — улыбается и замирает, уставившись перед собой.
— Что случилось? — интересуюсь я, заметив её ступор.
— Гарри... мои друзья, они, наверное, себе места не находят. Они ищут меня.
— Совесть заиграла? — интересуюсь я, не сумев спрятать свою язвительность 
куда подальше. Ещё хотелось добавить, что проснулась она поздно, ведь Поттер 
уже пол-Британии перетряс. Ещё добавил бы, что её портреты с надписью 
«Пропала» висят на каждой стене в Косом переулке, но я затыкаю свой 
внутренний голос, поскольку вижу, как она виновато опускает голову и 
закусывает нижнюю губу. И зачем так делать? Замечала ли она, насколько этот 
невинный жест сексуален?
Встряхиваю головой, отгоняя ненужные мысли. Внимательно наблюдая за ней, 
вижу, что она и сама винит себя за все глупости, что сотворила. Поэтому молчу с 
17/113

упрёками.
— Хочешь отправить письмо? — Она поднимает голову и кивает.
Я выключаю сковородку и призываю пергамент, чернила и перо. Она 
откладывает в сторонку дощечку с ножом и принимается что-то быстро чиркать 
на листе. Коротко и быстро. Беру протянутое письмо и выхожу на улицу.
Свистом призываю вторую сову. С любопытством взираю на письмо. В голове 
опять ненужные вопросы. А что, если она просто притворилась, что пишет 
письмо, а на самом деле здесь просто набор слов? А если это всё-таки письмо, то 
что она написала? Я знаю, что читать чужие письма нехорошо, но я ведь должен 
проверить, не обманывает ли она меня. Поджав губу и смачно выругав себя за 
недоверие, разворачиваю пергамент.

жүктеу/скачать 447,38 Kb.

Достарыңызбен бөлісу: