2 Ланглуа Ш. В., Сеньобос Ш. Ббк 63 17} л 22

См.: Фишер (Ficher H. A. L.) //

жүктеу/скачать 398,44 Kb. бет 77/170 Дата 08.02.2022 өлшемі 398,44 Kb. #123052

Бұл бет үшін навигация:

• (Bibliotlhéque de lÉcole des chartes. 1896. P. 222.)

1 См.: Фишер (Ficher H. A. L.) // Fortnightly Review. 1894. December. P. 815. 131 источником бесчисленных ошибок, а потому вполне справедливо мнение, что основную добродетель эрудита составляет терпение. Легко, конечно, советовать работать не торопясь, действовать как будто бы отсрочка всегда плодотворна, скорее воздерживаться, чем работать на скорую руку, — но чтобы сообразовать свое поведение со всеми этими предписаниями, нужен выдержанный темперамент. Нервные „беспокойные" люди, всегда спешащие покончить с одним предприятием, чтобы затеять другое, желающие ослеплять и производить сенсацию, могут найти себе достойное занятие в других областях, в области же внешней критики исторических документов они осуждены нагромождать только временные работы, иногда больше вредные, чем полезные, способные рано или поздно навлечь на них неприятности. Настоящий эрудит должен быть хладнокровен, сдержан, осмотрителен; он не должен спешить за потоком бьющейся вокруг него современной жизни. Да и зачем ему спешить? Ему важно, чтобы его работа была основательна, законченна, нетленна. Лучше „в течение долгого времени отделать небольшое образцовое произведение в двадцать страниц" и убедить двух, трех европейских ученых в подложности какой-нибудь грамоты или провести десять лет над восстановлением возможно лучшего текста искаженного документа, чем напечатать за то же время целые тома „неизвестного" (inédita) посредственной достоверности, которые придется снова переделывать будущим эрудитам. В какой бы отрасли изучения исторических материалов ни специализировался эрудит, он должен обладать осторожностью, особой силой внимания и воли, сверх того наблюдательностью, полным беспристрастием и решимостью работать ввиду отдаленных проблематических результатов, и притом почти всегда и для других, а не для себя. Для критика текстов и источников полезно, кроме того, врожденное влечение к решению задач, т.е. быстрый, изобретательный, плодовитый на гипотезы ум, способный сразу схватывать и даже „угадывать" сходства. Для работ по описанию и собиранию источников, составлению инвентарей, каталогов, корпусов и сборников абсолютно необходимы влечение к собиранию 132 коллекций, исключительная страсть к работе, склонность к порядку, к деятельности и настойчивость1. Таковы надлежащие способности эрудита. Занятия внешней критикой настолько несладки для лиц, не обладающих указанными способностями, и достигаемые результаты, в таком случае, так мало вознаграждают за потраченное время, что прежде, чем „посвятить себя внешней критике исторических материалов", следует самым заботливым образом проверить свои способности. Судьба тех, кто за недостатком вовремя данных просвещенных советов сбился на этот путь и напрасно истощает на нем свои силы, очень плачевна, в особенности, если они имеют основание думать, что они могли бы употребить свои силы с большею пользою на что-нибудь другое4. П. Так как занятия внешней критикой исторических документов всего лучше подходят к темпераменту большинства немцев, то дело изучения исторических материалов в Германии достигло в XIX в. значительного развития; вместе с тем в Германии же всего лучше наблюдаются уродства, порождаемые у специалистов долговременным занятием работами по внешней критике. Не проходит года, чтобы в германских университетах и вне их не раздавалось протестов по поводу неправильной постановки работ по изучению исто- 1 Большинство эрудитов по призванию соединяют в себе способность разрешать задачи с любовью составлять коллекции. Тем не менее, их легко разделить на две категории, сообразно тому, выказывают ли они предпочтение критическим работам по исправлению текстов и критике происхождения или составлению коллекций. Ж.Гаве, считавшийся мастером в области внешней критики, отказывался предпринять издание общего сборника меровингских королевских грамот, которого ожидали от него его друзья. Он объяснял это своим нерасположением „к обширным, требующим долгого времени изданиям" (Bibliotlhéque de l'École des chartes. 1896. P. 222.) рических материалов. В 1890 г. г. Филиппи, ректор Гессенского университета, энергично указывал на пропасть, образующуюся, по его мнению, между подготовительной критикой и разрабатыванием истории, как науки вообще; критика текстов теряется в ничтожных мелочах, сличают рукописи ради удовольствия, восстанавливают с самою тщательною предосторожностью не имеющие ценности документы и доказывают, таким образом, что „придают больше значения материалам изучения, чем обобщениям". Ректор видит в многословии германских ученых и в резкости их полемик „действие усвоенной ими чрезмерной озабоченности мелочами"1. В том же году то же самое было отмечено профессором Базельского университета г. И. фон Пфлуг-Гартунгом. „Самые важные части исторической науки, — говорит этот автор в своем сочинении „Размышления об истории"2, — остаются в пренебрежении, значение придается только микроскопическим наблюдениям, совершенству исправления не имеющих значения мелочей. Критика текстов и источников стала спортом — малейшее нарушение правил игры считается непростительным, между тем, как достаточно одного соблюдения этих правил, чтобы заслужить одобрение знатоков, каково бы ни было истинное достоинство добытых результатов. Между большинством ученых господствует недоброжелательство и грубость; комическое тщеславие доходит до того, что ученые принимают за горы ими же вырытые кротовые норки; они напоминают этим франкфуртского буржуа, говорившего снисходительно: „Как перейдешь за кривой столб, так знай, что попал на Франкфуртскую землю!"3 Что касается нас, то мы различаем три профессиональных опасности, которым подвергаются лица, посвящающие себя предварительному изучению исторических документов: дилетантизм, придирчивость критики и бессилие. Бессилие. Привычка к критическому анализу имеет на некоторые умы разрушающее и парализующее действие. жүктеу/скачать 398,44 Kb. Достарыңызбен бөлісу: