УДК 343.135 ИСТОРИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПО ВОПРОСУ РАЗВИТИЯ

Кокшетауский университет им. Абая Мырзахметова

Пятнадцатилетний возраст лица в обычном праве казахов рассматривался, как один из критериев дееспособности, что в свою очередь, позволяло привлекать его к участию в судебном разбирательстве. Малолетние преступники в возрасте до 15 лет не привлекались к суду биев, но по совершенно иным основаниям, нежели неспособность их отдавать отчет своим действиям. Как писал д'Адре, «ордынцы, как мужского, так и женского пола, могут подлежать суду биев не прежде, как по минованию 15-летнего возраста. Если какое-либо важное преступление будет учинено ордынцем до минования того возраста, как-то кража, убийство - суд над обвиняемым отсрочивается до совершеннолетия обвиняемого, который при этом отдается на поруки» [1, С.224]. Отсюда ясно, что полное освобождение детей до 15-летнего возраста от уголовной ответственности по менее важным, чем убийство и кража, преступлениям, объясняется не признанием их неспособности отдавать отчет своим действиям, а их неспособностью платить тогузы и аипы, к взысканию которых сводилось в большинстве случаев всякое наказание у казахов.

Если же обратиться к опыту римских законодателей, то мы установим иную форму определения предела несовершеннолетия. Так, при определении возрастных параметров несовершеннолетия законодатели исходили из теории климактерических периодов Гиппократа, согласно которой материальные элементы человеческого тела меняются каждые семь лет, а вследствие этого обновляется и нравственный, духовный облик человека. Если окунуться в Римское право, то оно различало три возрастных периода: Infantes, дети в возрасте до семи лет - безусловно, невменяемые; Impubes, дети в возрасте от семи до четырнадцати лет - мужского пола или до 12-ти лет женского пола - возраст условной вменяемости, относительно представителей, которого каждый раз должен был решаться вопрос, был ли ребенок во время преступного деяния вменяемым; Minores, несовершеннолетние до 18 лет, которые считались вообще вменяемыми, но подвергались более мягкому наказанию. Такая квалификация положила начала стройной системы периодизации участников судопроизводства в зависимости от возраста.

Проблемы уголовного судопроизводства несовершеннолетних в 18-19 веках последовательно связывались с разными критериями, определявших условия несовершеннолетия.

Французские ученые Стефани, Левассер подчеркивали важнейшее основание уголовного судопроизводства, а именно, что «уголовный закон установил фундаментальное различие между несовершеннолетними делинквентами в возрасте до 18 лет и другими, взрослыми правонарушителями. Фундаментальное различие определилось возрастом виновного лица, степенью его общественной опасности, степенью вины» [2, С.224]. Общая оценка этих данных позволяла принять правильное решение в отношении подростка-преступника. Аналогичной точки зрения придерживались Гиллер и Джонес. По их мне-нию, «учет возрастных особенностей, смягчения наказания в связи с несовершеннолетием юного преступника должны были рассматриваться, как прогрессивные тенденции» [3, С.284].

Решение вопросов вменяемости в русском уголовном праве связывали с возрастом виновного и достижением им возраста уразумения, то есть наличия способности понимания совершенных действий и наступивших последствий. Данную позицию разделял и русский ученый-юрист Н.С. Таганцев, писавший, что «условие уголовной ответственности - способность делать оценку сознанного, делать выбор между различными побуждениями, обращающимися в мотивы деятельности. На этом основании теория права признает, что уголовная ответственность в ребенке начинается гораздо позднее его рождения с момента проявления в нем сознания общественных обязанностей и понимания несоответственности с этими обязанностями своих поступков в данном случае. Хотя с наступлением отрочества и появляется нравственная оценка деяния, представлений об отношении их к требованиям закона и нравственным правилам, понятие о злом и добром, запрещенном и не запрещенном, но эти понятия крайне шатки и неопределенны» [3, C.80].

В уголовном законодательстве Российской империи наказание несовершеннолетних определялось следующим образом. Так, в соответствии с Указом императрицы Екатерины ІІ 1765 года уголовная ответственность наступала с 10 лет. «Малолетние до 10 лет признавались абсолютно невменяемыми и передавались на исправление родителям, родственникам или опекунам» [2, C.12].

Интересным представляется опыт зарубежных законодателей 18-19 веков. В 1791 году Учредительным Собранием республиканской Франции была принята новая уголовная система, окончательно установившаяся в 1810 году и дополненная законом 1850 года. По этой системе возраст человеческий, по отношению к ответственности за преступление, распадался на два периода, гранью которых являлся 16-летний возраст. Однако существенным недостатком было отсутствие возраста, до которого не может быть возбуждено уголовное производство. По буквальному тексту закона тех времен на скамье подсудимых могли оказаться и дети в возрасте 5-7 лет, и даже меньше, что противоречило здравой логике, возмущало общественную совесть. Кроме того, закон не знал и не принимал во внимание 17-летний и 18-летний возраст преступника.

В баденском, гессенском и тюрингенском системах уголовного судопроизводства Германии допускались три возрастных рамки уголовной ответственности несовершеннолетних: до 12 лет, от 12 лет до 16 лет, от 16 лет до 18 лет. Однако, несмотря на то, что в 19 веке немецкое уголовное законодательство являлось самым передовым, оно также имело недостатки, выражавшиеся в недоразумениях, безразличии закона к возрасту, а именно уравнение в правовом положении при квалификации преступления и назначении уголовного наказания мальчика 12 лет и юноши 16 лет.

Определяя пределы уголовной ответственности несовершеннолетних, правоохранительные органы царской России, одновременно, были заняты и предупредительными мерами по пресечению преступных проявлений среди несовершеннолетних. В связи с этим был разработан Закон 1897 года «Об изменении форм и обрядов судопроизводства по делам о преступных деяниях молодежи и несовершеннолетних». Согласно ему уголовная ответственность наступала с 10 лет. К малолетству был отнесен возрастной период до 10 лет, а к несовершеннолетию - от 10 до 21 года. Кроме того, молодые преступники делились на две возрастные группы: 10-17 лет и 18-21 год. Личностные особенности, характерные для периода формирования взглядов, убеждений, поведенческих позиций подростков, позволяли дореволюционным российским ученым-юристам высказывать мысль о невозможности применения к несовершеннолетним, совершившим преступления, виды уголовного наказания, предусмотренных для взрослых. Однако реально эта позиция законодательно не закреплялась и на практике не реализовывалась.

Впервые была реально предпринята попытка устранения подсудности несовершеннолетних общим судам и полного упразднения их тюремного заключения. Дела о несовершеннолетних в возрасте до 17 лет, совершивших общественно опасные деяния, подлежали рассмотрению комиссией по делам несовершеннолетних, находившихся в ведении Народного комиссариата общественного призрения. Комиссия вправе была либо освободить несовершеннолетнего, либо направить его в одно из учреждений вышеуказанного комиссариата. Вскоре данный комиссариат был переименован в Народный комиссариат социального обеспечения. К учреждениям НКСО были отнесены детские дома, коммуны, приюты и приёмники.

В соответствии с Декретом СНК РСФСР 1921 года было утверждено Положение детской социальной инспекции, занимавшейся борьбой с детской беспризорностью, нищенством, проституцией, спекуляцией, правонарушениями, эксплуатацией детей и дурным обращением с ними в ремесленных, кустарных, фабричных и иных предприятиях и учреждениях, а также в семьях. Особое значение в борьбе с преступностью несовершеннолетних заняло принятие УК РСФСР 1922 года, установившего уголовную ответственность с 16-летнего возраста. Согласно ст. 18 УК «наказание не применяется к малолетним до 14 лет, а также ко всем несовершеннолетним от 14 лет до 16 лет, в отношении которых признано возможным ограничиться мерами медико-педагогического воздействия» [4, C.575].

Соблюдая принципы индивидуализации и дифференциации уголовного наказания, ВЦИК РСФСР в постановлении 1922 года требовал учитывать возраст лица, совершившего преступное деяние. Это постановление предусматривало обязательное смягчение наказания несовершеннолетних в возрасте от 14 лет до 16 лет наполовину, а в возрасте от 16 лет до 18 лет на одну треть. В 1924 году впервые в Советском Союзе на территории Московской области были созданы трудовые коммуны Объединенного Государственного политического управления СССР. Контингент состоял из воспитанников в возрасте от 16 лет до 21 года. На территории коммун действовали производственные объекты. Основным средством исправления являлся труд. Особое значение придавалось профессиональному обучению контингента данного учреждения.

Третья сессия Центрального исполнительного комитета Казахской Автономной Советской Социалистической Республики, учитывая социальные условия жизни кочевых народов и уровня правосознания жителей аула, установила, особые условия привлечения к уголовной ответственности несовершеннолетних казахов. В частности, уголовное наказание не применялось к малолетним в возрасте до 14 лет. К несовершеннолетним были отнесены лица казахской национальности в возрасте от 14 лет до 18 лет, лица других национальностей в возрасте от 14 лет до 16 лет.

При осуждении несовершеннолетнего к лишению свободы или принудительным работам срок наказания, предусмотренный УК, подлежал обязательному снижению. Для несовершеннолетних в возрасте от 14 лет до 16 лет наполовину и для несовершеннолетних в возрасте от 16 лет до 18 лет на одну треть против срока, который был бы определен судом за то же преступление в случае его совершения взрослым. При этом назначенная несовершеннолетнему мера наказания не должна превышать половину максимального размера наказания, предусмотренного 50 статьей Уголовного Кодекса.

В соответствии с постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 30 октября 1929 года уголовное наказание могло быть применено к лицам, достигшим 16 лет. Дела о подростках более раннего возраста полностью изымались из компетенции суда и передавались в ведение комиссий по делам несовершеннолетних. Безнадзорность и беспризорность детей негативно сказалась на уровне преступности несовершеннолетних. Решая задачи борьбы с преступностью среди несовершеннолетних, постановлением СНК СССР 1943 года «Об усилении мер борьбы с детской беспризорностью, безнадзорностью и хулиганством» был введен новый тип учреждений для несовершеннолетних - детские трудовые воспитательные колонии НКВД СССР. Данные колонии представляли собой учреждения с особым педагогическим режимом. Согласно данному постановлению подростки, совершившие малозначительные преступления, освобождались от уголовной ответственности и направлялись в вышеуказанные колонии.

Кроме того, законодательство ориентировало правоохранительные органы на преимущественное применение мер воспитательного характера, а не уголовного наказания в случаях совершения преступления, не представляющего большой общественной опасности. Важное значение в усилении эффективности профилактики правонарушений среди несовершеннолетних имело создание в 1961 году комиссий по делам несовершеннолетних при исполнительных комитетах местных Советов депутатов и при Совете министров союзных и автономных республик.

В 1963-1964 г.г. в аппаратах уголовного розыска Министерства охраны общественного порядка, дорожных отделов и управлений милиции городов СССР были сформированы специальные отделения по борьбе с правонарушениями несовершеннолетних, а в нижестоящих подразделениях органов милиции выделены оперативные работники по делам несовершеннолетних. Значительным в борьбе с преступностью несовершеннолетних и профилактике правонарушений среди несовершеннолетних стало преобразование в 1964 году воспитательных колоний в специальные школы и специальные технические училища с последующей их передачей из ведения в сферу Министерства образования СССР.

Однако, несмотря на масштабы и характер мер, принимаемых государством по профилактике преступности среди несовершеннолетних, численность детей и подростков, состоявших на профилактическом учете в ОВД, ежегодно возрастало. Низкая результативность такого подхода к предупреждению правонарушений способствовало тому, что в 1960-ые годы вновь увеличилось число подростков, дела, о преступлениях которых рассматривались судом. К ним все в большем объеме применялись меры, связанные с лишением свободы.

Как отмечали Р.И. Панкратов, Е.Г. Тарло, В.Д. Ермаков «основными причинами роста преступности несовершеннолетних были: неудовлетворительные условия воспитания детей во многих семьях; слабая помощь родителям в деле педагогического воспитания детей; неудовлетворительные условия воспитания подростков во многих школах и других детских учреждениях; слабая подготовка кадров, ведущих воспитательную работу в детских учреждениях; неудовлетворительные условия воспитания подростков, работающих на производстве; отсутствие должного внимания к этому вопросу со стороны администрации и общественных организаций; формализм в деятельности многих общественных организаций, обязанных содействовать семье, школе, культурным организациям в воспитании детей и подростков; недостатки в работе органов охраны общественного порядка, прокуратуры и суда в деле профилактики преступности несовершеннолетних» [5.C.73-74].

Контрольные функции милиции за поведением несовершеннолетних еще более возросли. Было признано необходимым создание единой системы трудоустройства молодежи, усиление внимания к раннему предупреждению правонарушений несовершеннолетних, совершенствованию правовой регламентации воспитательно-профилактической работы. В нем сформулированы задачи государственных и общественных организаций по активизации борьбы с безнадзорностью и правонарушениями несовершеннолетних, определена необходимость объединения усилий органов государственного управления, образования, администрации и коллективов предприятий, правоохранительных органов и широкой общественности на данном направлении. В 1977 году было принято решение о предоставлении права судам применять отсрочку исполнения приговора о лишении свободы в отношении несовершеннолетних, совершивших менее опасные преступления, с тем, чтобы побудить их изменить поведение к лучшему, не изолируя от родных и близких, учебного и трудового коллективов.

Согласно ранее действовавшему законодательству СССР, суд не назначал несовершеннолетним уголовное наказание в виде ссылки, высылки, лишения свободы в виде заключения в тюрьме. Согласно статье 49-6 УК Казахской ССР 1959 года в качестве одной из принудительных мер воспитательного характера предусматривалась передача несовершеннолетнего под наблюдение трудового коллектива, общественной организации или отдельному гражданину либо назначение общественного воспитателя в соответствии с Положением об общественных воспитателях несовершеннолетних.

Распад Советского Союза, как единого и мощного государства, привел к появлению новых форм государственного и общественного строя на территории бывших союзных республик. Кардинально изменились основные устои жизни граждан, а старые сменились новыми общественными отношениями. Вышеуказанные процессы сопровождались острейшими кризисными явлениями в сфере экономики и социальной жизни общества, что привело к небывалому росту напряженности в обществе.

Ранее существовавшая система предупреждения преступности полностью распалась, новая своевременно не была создана. Особенно пагубно это отразилось на положении с преступностью несовершеннолетних. Прекратили существование многочисленные молодежные общественные организации. У несовершеннолетних правонарушителей не стало ни наставников, ни общественных воспитателей. Положение усугублялось еще тем, что законодательные акты, регламентировавшие данную сферу отношений до распада СССР, перестали действовать либо применяться, а законодательство Республики Казахстан, направленное на борьбу с преступностью несовершеннолетних, только начало разрабатываться.

В этой ситуации стало необходимым создание социально-экономической, правовой, психолого-педагогической и организационной основы для разработки наиболее эффективных методов и форм профилактики среди несовершеннолетних. Кроме того, одной из первоочередных стояла задача восстановления системы предупреждения преступности среди несовершеннолетних.

В настоящий момент эта задача до сих пор остается актуальной, но варианты ее решения уже носят более основательный и профессиональный характер. Несомненно, особую роль в этом сыграло принятие Конституции, Уголовного, Уголовно-процессуального и Уголовно-исполнительного кодексов Республики Казахстан, определивших наиболее перспективные и положительные направления уголовной политики в области профилактики и предупреждения преступности несовершеннолетних.
ЛИТЕРАТУРА

1. 
   Фукс С.Л. Обычное право казахов в XVII-первой половине XIX в.в. - Алма-Ата: Наука, 1981, - 224 с.
   
2. 
   Галимов О.Х. Малолетние в уголовном судопроизводстве. - Спб.: Питер. 2001, - 224 с.
   
3. 
   Таганцев Н.С. Курс уголовного права. Часть Общая. Кн.1. Вып.1. - Спб. 1874, - 284 с.
   
4. 
   История Советского государства и права. Кн.2. - М.: Наука. 1968, - 624с.
   
5. 
   Панкратов Р.И., Тарло Е.Г., Ермаков В.Д. Дети, лишенные свободы. - М.: Юрлитинформ, 2003, - 256 с.
   

Кокшетауский университет им. Абая Мырзахметова

Отрасли публичного и отрасли частного права пользуются различными методами правового регулирования. Если в публичном праве это метод императивный, основанный на власти и подчинении, то в частном праве - это метод диспозитивный, основанный на равенстве сторон. И когда методы публичного права начинают использоваться в частном праве, и наоборот, ничего хорошего из этого не получится.

Поэтому нельзя не согласиться с применением договорных отношений там, где отсутствует равенство сторон (в частности, это касается так называемых финансовых договоров [4], или так называемых инвестиционных договоров в Законе об инвестициях) или применять конструкцию обязательства там, где обязательственная модель принципиально неприменима (например, налоговое обязательство в Налоговом кодексе) [5].

Нельзя применять договор в публичном праве (имеются в виду внутреннее право, поскольку международный договор заключается в сфере действия международного публичного права, которое является самостоятельной правовой системой по сравнению с правовыми системами отдельных государств). Договор всегда подразумевает равенство сторон. Там где стороны не равны, где одна сторона подчиняется другой (государству), там действуют отношения, основанные на власти и подчинении. Одна сторона отдает приказ или дает разрешение, другая выполняет этот приказ или пользуется этим разрешением. Договором эти отношения оформить нельзя, это будет квазидоговор, противоестественная форма.

Точно так же нельзя согласиться с внедрением в частное право методов публичного права. Особенно это проявляется в контрактах на недропользование, где одна из сторон - государство, являющее в соответствии со ст. 111 ГК РК таким же равноправным участником гражданско-правового договора, присваивает себе право в одностороннем порядке расторгать договор, пользуясь властными полномочиями.

К сожалению, в последнее время в Казахстане появляются теоретические концепции, которые вольно или невольно стали идеологическим обоснованием вышеуказанной тенденции, обоснованием позиции, оправдывающей государство, односторонне нарушающее принятие на себя обязательства [6].

Главная в их идее заключается в том, что государство в контракте занимает особое положение, поскольку здесь действуют начала не только частного, но и публичного права. Само государство в контракте придает контрактным отношениям «неравенство в равенстве».

Чтобы опровергнуть эти построения с позиции гражданского права, не требуется особых усилий. Согласно Гражданскому кодексу Республики Казахстан государство, вступая в контрактные отношения, выступает таким же субъектом гражданского права, как физические и юридические лица. К государству в этих случаях применяются нормы ГК о юридических лицах.

Никакой особой роли и никакого нарушения принципа равенства участников. Такие положения закреплены в гражданском законодательстве всего мира. Например, в Гражданском кодексе Грузии государство прямо названо юридическим лицом.

Однако С.3. Зиманов в своих статьях отстаивает еще и особый характер контрактов на недропользование, исходя при этом из того, что государство обладает исключительным правом собственности на недра, и это обуславливает его особую роль с властно-распорядительными функциями, выходящими за пределы контракта.

То, что государство является исключительным собственником недр, не вызывает сомнений, как и то, что только государство вправе распоряжаться недрами. Однако пути и способы распоряжения могут быть различны. Выбор их является волей государства и должен быть закреплен в законах государства.
ЛИТЕРАТУРА

1. 
   Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения: Изд. 2-е. - М.: Статут, 2006.
   
2. 
   Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения. М.: Статут. 2009. С. 17-24.
   
3. 
   Договор в народном хозяйстве (вопросы общей теории). Алма-Ата: Наука. 2007.
   
4. 
   См.: Худяков А.И. Основы теории финансового права. Алматы. Жеты Жаргы, 2005.С. 73-177.
   
5. 
   Основы государства и права Республики Казахстан. Учебник. Алматы: Жеты Жаргы, 2007.с 305-306;
   
6. 
   Зиманов С.З. Контракт на недропользование. - Юридическая газета, 20 мая 2009 г., №41
   

Кокшетауский университет им. Абая Мырзахметова

Между тем, среди юристов периодически обсуждается вопрос о том, способствует ли прокурор в гражданском процессе реализации принципа состязательности и рав­ноправия сторон, и не вмешивается ли он в отправление правосудия, нарушая прин­цип состязательности. Инициируются предложения об упразднении института учас­тия прокурора в гражданском процессе (за исключением гражданских дел, возбуж­денных по его инициативе), об ограничении полномочий прокурора путем лишения его права опротестовывать судебные акты по гражданским делам, рассмотренным су­дом без его участия и т.д.

С таким мнением юристов вряд ли можно согласиться, хотя бы по тем основаниям, что данная функция представительства интересов государства в суде определена в Основном законе (ст.83 Конституции РК) [2].

Согласно Инструкции «О прокурорском надзоре за закон­ностью судебных актов по гражданским делам», утвержденной приказом Генерального Прокурора от 12.08.10 г. под №46 [3], «задачей прокурорского надзора в гражданском судопроизвод­стве является обеспечение защиты конституционных и иных охраняемых законом прав, свобод и интересов граждан, госу­дарства и юридических лиц, неукоснительное соблюдение прин­ципов отправления правосудия, основных начал гражданского судопроизводства». Для осуществления этой задачи Граж­данский процессуальный кодекс предусматривает, что участие прокурора в гражданском судопроизводстве обязательно в слу­чаях, когда это предусмотрено законом или когда необходи­мость участия прокурора в данном деле признано судом.

Помимо этого, после выяснения вопроса о статусе закона, как определенного нормативного акта, но не всех нормативных актов, имеющих общеобязательную силу, представляется более верным изменить норму, регулирующую участие прокурора в гражданском судопроизводстве, в п.2 ст.55, а именно заме­нить «участие прокурора в гражданском судопроизводстве обязательно в случаях, когда это предусмотрено законом», на «участие прокурора в гражданском судопроизводстве обязательно в случаях, когда это предусмотрено законодательством», поскольку во-первых, понятие «законодательство» «как вне­шняя форма выражения объективного права охватывает акты не только высших органов государственной власти, но и акты центральных органов государственного управления», во-вторых, нормативные акты Генеральной прокуратуры (как центрального органа государственной власти в форме приказов Генерального Прокурора РК, отдельные положения которых, также определяют порядок гражданского судопроизводства, однако при этом они не включены в состав ГПК РК и по своей юридической силе не являются законами. Так, основным актом разработанным Генеральной Прокуратурой РК для районного прокурора в гражданском суде, является Инструк­ция «О прокурорском надзоре за законностью судебных актов по гражданским делам», утвержденная приказом Генерального Прокурора РК от 12.10.10 г. под №46, где конкретизируются и дополняются отдельные нормы ГПК РК. Например, Гражданский процессуальный кодекс РК устанавливает обязательные случаи участия прокурора в гражданском разбирательстве: гл.26 (Производство по делам об оспаривании постановле­ний органов, должностных лиц, уполномоченных рассматривать дела об административных правонарушениях), гл.29 (Обращение прокурора о признании актов и действий органов и должностных лиц незаконными), гл.33 (Признание гражданина ограниченно дееспособным или недееспособным), гл.34 (Производство по делам о принудительной госпитали­зации гражданина в психиатрический стационар). Но, помимо этого, в приказе №46 предусмотрены, случаи, когда Генераль­ный прокурор обязывает участвовать в гражданском деле рай­онного прокурора, если: такая необходимость признана выше­стоящим прокурором; гражданское дело возбуждено по инициативе прокурора, при этом затронуты интересы государства, права и интересы лиц, которые в силу своих физических и психических недостатков не могут осуществлять свое право на судебную защиту; по делам с участием несовершеннолетних; по делам о выселении.

Также необходимо заметить, что случаи обязательного участия прокурора района в гражданском судебном разбира­тельстве могут быть предусмотрены не только процессуаль­ным, но и материальным правом. К примеру, тот же закон «О браке и семье» устанавливает в п.2 ст.68 («Порядок лише­ния родительских прав»), что дела о лишении родительских прав рассматриваются с участием прокурора.

Гражданским процессуальным кодексом предусмотрено так­же второе основание обязательного участия прокурора в граж­данском судопроизводстве - когда такая необходимость призна­на судом. В данном случае решение суда, направляемое в районную прокуратуру, может иметь два основания для при­знания обязательного участия прокурора в суде: когда суд признает согласно нормам материального или процессуального права что среди обязательных участников процесса признается прокурор (тогда суд соответствующим образом своим актом извещает прокурора о необходимости его участия). Второе основание, - когда суд самостоятельно посчитает обязатель­ным участие прокурора в деле на основании субъективной оценки судьи, которая зависит от того, каким представляется предстоящий процесс с точки зрения его правовой сложности. Если судья во время анализа дела обнаружит, что для более качествен­ного судебного разбирательства необходим прокурор, как юрист с высоким уровнем правовых знаний, то он имеет право привлечь в обязательном порядке его к участию в процессе, в таком случае прокурор выступает в роли «социального адвоката» не только для того, чтобы в завершающей стадии дать заключение, но и содей­ствовать суду и иным участникам производства в более каче­ственном и законном его рассмотрении.

Во всех остальных случаях участие прокурора в граждан­ском суде является факультативным, то есть он сам самосто­ятельно решает, есть ли необходимость ему непосредственно участвовать в гражданском деле или нет. Как правило, для разрешения данного вопроса прокурор изучает состав граж­данского спора, при этом для его участия в деле должны быть необходимые основания: во-первых, дело должно иметь госу­дарственное и (или) общественное значение; во- вторых, зат­рагивать существенные интересы граждан.

Таким образом, случаи участия прокурора районного зве­на можно классифицировать следующим образом:

- императивные случаи: когда это предусмотрено законода­тельством (конституционными законами РК, Гражданским про­цессуальным кодексом РК, нормативными актами Генеральной Прокуратуры РК, актами вышестоящего прокурора) и (или) признано судом;

- диапозитивные случаи: исходя из задач защиты прав, сво­бод и охраняемых законом интересов граждан, юридических лиц, общества и государства, прокурор самостоятельно решает путем правовой оценки того или иного гражданского спора участвовать ему или нет в конкретном гражданском деле.

Императивные и диспозитивные основания участия проку­рора в деле тесно связаны с формами вступления районного прокурора в гражданский процесс. М. Треушников выделяет две формы участия прокурора (в том числе районного) в гражданском процессе: «1) возбуждение гражданского произ­водства непосредственно самим прокурором и 2) вступление в процесс, начатый по инициативе других лиц».

Императивные основания предполагают обязательное уча­стие прокурора по различным процессуальным поводам. Так, ст. 55 ГПК РК определяет, что прокурор в порядке иско­вого производства обращается в суд с иском, заявлением о защите прав, свобод и законных интересов граждан, прав и законных интересов организаций, общественных или государ­ственных интересов. Иск о защите прав, свобод и законных интересов гражданина может быть предъявлен прокурором лишь по просьбе заинтересованного лица (только после соответству­ющего правового оформления такого обращения оно стано­вится обязательным поводом возбуждения гражданского дела), если оно само по уважительным причинам не может обратить­ся в суд. При этом закон и приказ №46 не раскрывают пра­вовой сущности уважительной причины. Видимо, под уважи­тельной причиной необходимо понимать то обстоятельство, которое препятствует непосредственно самому лицу обратить­ся в суд или делает это невозможным. Также прокурор обязан возбудить дело для защиты интересов недееспособного граж­данина, причем независимо от просьбы заинтересованного лица. Именно в этой норме проявляется правовая функция не толь­ко прокурора, но и государства в целом, для которой одной из основных целей является в первую очередь защита непол­ноценных членов общества (граждан, страдающих физическими и психическими недостатками, несовершеннолетних).

Действующее гражданское процессуальное законодательство, допуская участие прокурора в гражданском деле, наделяет его особым статусом. Прокурор, предъявивший иск, пользуется всеми процессуальными правами, а также несет все процессу­альные обязанности истца, кроме права на заключение миро­вого соглашения. При этом если в ходе процесса прокурор отказывается от иска, предъявленного в защиту интересов другого лица, это не лишает лица права требовать рассмотре­ния дела по существу. В случае же если нет оснований для отказа иска прокурором, то он становится стороной только в процессуальном смысле, «стороной особого рода», поскольку это исходит из функции самой прокуратуры РК - судебное представительство интересов лиц и государства. При этом, прокурор часто защи­щает интересы не только государственного, но и частного характера. Подобная норма нашла свое отражение в главе 4 «Надзор за соблюдением прав и свобод человека и гражданина, интересов юридических лиц и государства» в п.п.6 п.2 ст.29 Закона «О Прокуратуре РК» [6], где сказано, что по результа­там проверки прокурор может обратиться в суд для защиты прав и охраняемых законом интересов государства, физических и юридических лиц. По этой причине часто разгораются ост­рые дискуссии, касающиеся непосредственно вопроса, о стату­се прокурора в гражданском процессе. Осуществляя надзор за судебными актами и действиями самого суда для обеспечения законности, прокурор в гражданском производстве так или иначе защищает интересы общества, то есть, участвуя в деле даже в том случае, когда основание - решение вышестоящего прокурора. Районный прокурор подавая исковое заявление например, в защиту какого-либо местного государственного органа, он фактически представляет интересы конкретных долж­ностных, то есть физических лиц, поскольку государство не может быть субъектом внутри судебного разбирательства - существуют государственные органы (учреждения, предприятия), которые явля­ются юридическими лицами, должностные лица, которые являются представителями государственных органов (то есть государства). При этом прокурор обязан «одинаково защищать не права лиц или ведомств, а саму силу закона и только в том смысле, в коем судья по своему значению в состязательном процессе не имел бы права сделать непосредственно от себя какого-либо указания». Иными словами, представительство интересов государства в гражданском производстве есть по сути представительство конкретных интересов определенных государственных юридических (должностных) лиц. «По­этому и процессуальную роль прокурора нельзя свести к положению стороны, ибо нельзя быть стороной в деле и одновременно надзирать за судом». Прокурор не может быть стороной в материальном смысле, поскольку его действия не отвечают следующим необходи­мым требованиям:

- «вступление в процесс для защиты своих субъективных прав и интересов;

- гражданско-правовая заинтересованность в деле;

- распространение на сторону всех материально-правовых и процессуальных последствий решения суда, вступившего в законную силу; возмещение расходов по делу».

Поскольку защита интересов физических лиц является приоритетным направлением в деятельности прокурора в граж­данском суде, для фактической реализации конституционных норм, касающихся того, что «права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены только законами и лишь в той мере, в какой это необходимо в целях защиты прав и свобод человека, здоровья и нравственности населения, в числе которых право на личную свобо­ду», ГПК РК предусмотрел, как уже выше было замечено, обязательное участие прокуро­ра в особых производствах, а именно: в «признании гражданина ограниченно дееспособным или недееспособным». Этим законодатель подтвер­дил, что прокурор участвует в гражданском процессе не толь­ко для осуществления прокурорского надзора за судебными актами и законностью действий всех лиц, участвующих в деле, но и как субъект, стоящий на защите прав и свобод в первую очередь лица, чьи конституционные права и свободы могут быть нарушены.

Вторая форма участия прокурора в суде - это вступление в процесс, начатый по инициативе других лиц. Конституцион­ная роль прокурора в данной форме по своей над­зорной сущности ничем не отличается от вышерассмотренной: он также осуществляет надзор за конституционной законнос­тью решений (действий) субъектов в процессе судебного рас­смотрения гражданского дела и за правильным применением норм материального и процессуального права. Меняется его роль только в процессуальном смысле, в этой форме он более пассивен, поскольку формальное основание его участия в деле - дать заключение по нему. На наш взгляд, не совсем обосно­ванной является точка зрения теоретиков гражданского про­цессуального права, которые сводят роль прокурора, вступа­ющего в процесс по собственной инициативе, как должностно­го лица с целью лишь дачи заключения по существу дела в целом. Это не совсем отвечает практике прокурора в граждан­ском деле. Независимо от того, вступает ли прокурор в про­цесс по своей инициативе (в определенных случаях по иници­ативе вышестоящего прокурора) или по инициативе суда, он всегда с момента признания его участником гражданского процесса осуществляет широкий круг полномочий.

По своему содержанию заключение прокурора может быть двух видов. «Когда обстоятельства дела выяснены достаточно полно, прокурор дает заключение по существу дела об удов­летворении или отказе в иске. Если иск не удовлетворяется, прокурор в заключении приводит доводы, которые говорят о том, что разрешить дело по существу невозможно, указывает, какие именно процессуальные действия следует совершить для того, чтобы разрешить спор согласно требованиям закона. Для того чтобы заключение было последовательным, четкими обоснованным, можно рекомендовать такой его план: 1) крат­кое содержание спора; 2) собранные доказательства и их оцен­ка; 3) сценка установленных по делу фактические обстоятель­ства; 4) применение нормы материального права; 5) выводы о правоотношениях сторон, их правах и обязанностях; 6) выясне­ние таких обстоятельств как: в чем выразилось нарушение ответчи­ком прав истца; обосновано ли требование истца (право на иск, размер искового требования, подлежащего удовлетворению); како­во должно быть содержание решения суда».

Таким образом, рассматривая конституционные правоотно­шения районного прокурора в гражданском судопроизводстве, необходимо отметить роль, которую играет прокурор в этом виде судопроизводства. Уже сегодня, нельзя сказать в адрес прокурора, что «участие прокурора в гражданском процессе совершенно бесполезно», поскольку с увеличением числа хозяйствующих субъектов, физических лиц, вовлеченных в имущественные правоотношения, возникает объективная необ­ходимость в более углубленном изучении данного вида право­отношений, в укреплении законности в данной судебной отрас­ли, в усилении прокурорского надзора за актами суда по гражданским делам. Как результат возрастания роли подобных отношений появилась необходимость соответствующей подго­товки прокуроров, особенно в сфере финан­совой деятельности не только государства, но и поднадзорных объектов. Как диктуют современные условия, прокурору для реализации задач, поставленных Основным законом, мало быть высокопрофессиональным юристом, сегодня он, помимо пра­вовых знаний, должен обладать соответствующими знаниями во многих отраслях жизнедеятельности общества, в частности, проживающего в конкретном районе, и не полагаться только на помощь специалиста. Активность, знание, объективность -вот необходимые условия, составляющие успех в осуществле­нии надзора не только в области гражданского судопроизвод­ства, но всей прокурорской деятельности.

Сегодня можно констатировать, что прокуратура Казахстана-институт, порожденный объективными потребностями общества, является инструментом обеспечения полномочий Президента как гаранта соблюдения конституционных прав и свобод граждан.
ЛИТЕРАТУРА

1. 
   Гражданский процессуальный кодекс РК, от 13.17.1999 г., Алматы 2010. С.245
   
2. 
   Конституция Республики Казахстан от 30.08.1995 г. (принята нареспубликанском референдуме 30 августа 1995 года) (с изм. и доп. От 21.05.2007г.) Алматы: Юрист, 2007, С.17 СПС «Параграф»
   
3. 
   Приказ Генерального Прокурора Республики Казахстан №46 «Об утверждении Инструкции об организации прокурорского надзора за законностью судебных актов по гражданским делам и представительству интересов государства в судах» 17.
   
4. 
   3акон РК от 24.03.1998 г. «О нормативных правовых актах». С.28
   
5. 
   Закон «О браке и семье», 2007г. С.45
   
6. 
   Закон РК «О прокуратуре» от 21 декабря 1995 года
   

Кокшетауский университет им. Абая Мырзахметова

Происходящие в последние годы изменения в социально-экономической жизни общества, а также кардинальные преобразования в области материального гражданского права по-новому раскрыли содержание принципов диспозитивности и состязательности в гражданском процессе. Теперь стороны должны самостоятельно и активно защищать свои права и интересы, отвечать за совершаемые действия и их последствия на всех стадиях рассмотрения гражданских дел. Между тем следует учесть, что процессы резкого имущественного расслоения в обществе порождают фактическое неравенство сторон в процессе, поскольку механизм судебной защиты стал слишком дорог для большинства граждан, в особенности социально-незащищенным слоям населения (пенсионерам, инвалидам и т.д.). Поэтому гражданин за защитой своих нарушенных прав вынужден обращаться в единственно доступный государственный орган-прокуратуру.

Участие прокурора в суде позволяет помочь в первую очередь социально-незащищенным гражданам в борьбе за свои права, восполняя в рамках гражданского судопроизводства «фактическое неравенство сторон».

Прокурор, исходя из государственных интересов, следит за тем, чтобы соблюдались требования гражданского, гражданско-процессуального законов, как судом, так и участвующими в деле лицами- сторонами, третьими лицами, экспертами и т.д.

Определяя задачи прокуроров в гражданском судопроизводстве на современном этапе, Генеральный Прокурор Республики дает указание подчиненным прокурорам сосредоточить особенное внимание на соблюдении правового режима, защите гарантированных Конституцией и другими законами прав и свобод граждан, обеспечении законности при осуществлении правосудия по гражданским делам, устранении и искоренении нарушений законности. Обеспечение права граждан на обращение в суд в порядке гражданского судопроизводства является одним из условий функционирования демократического и правового государства. И в данном контексте значительная роль отводится органам прокуратуры, которые при наличии определенных оснований, четко прописанных в законодательстве, в целях обеспечения законности, соблюдения конституционных прав граждан призваны осуществлять надзор в гражданском судопроизводстве.

Правовое положение прокурора, возбудившего дело в суде, долго было предметом дискуссии. Главной проблемой, которая возникает при характеристике участия прокурора в гражданском процессе, является вопрос о месте прокурора среди иных лиц, участвующих в процессе.

Так, ряд специалистов полагали, что прокурор занимает в гражданском процессе положение стороны [1]. Данная позиция является доктринальной, поскольку как утративший силу ГПК РСФСР, так и ныне действующий ГПК РК при регулировании положения лиц, участвующих в деле, разделяют статусы представленных субъектов. Однако подобная точка зрения не является вполне обоснованной и на теоретическом уровне. Правовое положение прокурора имеет настолько много особенностей по сравнению со статусом стороны в гражданском процессе, что признание их исключениями из общего правила не представляется возможным.

Прежде всего, прокурор является таким участником процесса, в обязанности которого входят защита прав, свобод и законных интересов других лиц.

Процессуальное положение прокурора не может быть сведено к положению стороны или третьего лица. Прокурору может быть отказано судом в приеме искового заявления только в случае, когда у лица, в интересах которого предъявляется иск, нет права на обращение в суд. На прокурора не распространяются материально-правовые последствия решения, с него нельзя ничего взыскать, даже если суд не удовлетворит его иск. Отказ от иска не связывает заинтересованное лицо, которое и является истцом по делу.

Другие ученые, например М.С. Шакарян, называют прокурора «процессуальным истцом» [2], разграничивая понятие стороны в процессуальном и материально-правовом смысле.

Возможно, вторая точка зрения более соответствует правовому положению прокурора, возбудившего дело в гражданского процессе, однако другие авторы считают, что понятие «истец в процессуальном смысле» для характеристики процессуального положения прокурора, неудачно. «Термин «истец» (в отличие от понятия иска и права на иск) материальному праву неизвестен, поэтому говорить «истец в процессуальном смысле» нелогично. Для выделения понятий «истец» и «ответчик» процессуальная наука использует материально-правовой критерий, т.е. их участие в предполагаемом материально-правовом отношении, которое будет предметом судебного рассмотрения» [3].

По мнению профессор В.В. Яркова прокурор в гражданском судопроизводстве является совершенно особым участником гражданского процесса, для характеристики которого уместнее всего употребить выработанный русской процессуальной наукой термин «правозаступник» [4].

Правозаступник в отличие от представителя, поверенного, слуги частного интереса стороны – его клиента защищает индивидуальные права частного лица ввиду и во имя общественного блага [5].

Такие ученные как З.Х. Баймолдина, К.С. Банченко-Любимова, Ю.И. Лутченко, Н.В. Ченцов считают что прокурор – самостоятельный субъект гражданских процессуальных правоотношений. Закон наделяет прокурора определенными полномочиями, которые не присущи ни сторонам, ни другим участвующим в деле лицам. Прокурор участвует в гражданском судопроизводстве как представитель государства.

Обоснованной мы считаем последнию точку зрения. Прокурор в соответствии с законом представляет интересы государства в суде. Это одна из основных должностных обязанностей прокурора. Его нельзя назвать отождествлять со стороной в процессе, по крайней мере, как выделяет З.Х. Баймолдина по трем причинам:

1. 
   в отличии от стороны в процессе прокурор защищает не собственные права и интересы, а права и законные интересы другого лица либо общественный, государственный интерес;
   
2. 
   объем полномочий прокурора не идентичен процессуальным правам и обязанностям стороны. При этом, как указывалось в литературе, многие процессуальные права прокурора одновременно являются его обязанностями, что совершенно не присуще правам стороны;
   
3. 
   закон квалифицирует прокурора как самостоятельную процессуальную фигуру, - напр., в статье 44 ГПК прокурор перечисляется в составе лиц, участвующих в деле, наряду со сторонами, третьими лицами и т.д. [6].
   

Если прокурор установит в ходе судебного разбирательства, что он возбудил гражданское дело необоснованно, то он вправе отказаться от заявления. В случае отказа прокурора от заявления, поданного в защиту законных интересов другого лица, рассмотрение дела по существу продолжается, если это лицо или его законный представитель не заявит об отказе от иска. При отказе истца от иска суд прекращает производство по делу, если это не противоречит закону или не нарушает права и законные интересы других лиц. Кроме того, если дело было начато прокурором, то вступившее в законную силу решение обязательно для лица, в интересах которого было начато дело, а не для прокурора.

Согласно статье 55 ГПК РК прокурор вправе обратиться в суд с иском о защите прав и законных интересов организаций.

Данную норму процессуального права следовало бы, на наш взгляд исключить из ГПК РК, как это было сделано в Российской Федерации с принятием в 2002 году ГПК РФ, где исключено обращение в суд прокурора с целью защиты прав коммерческих организаций, что вполне логично и соответствует функциям прокуратуры в гражданском процессе.

Как отмечает З.Х. Баймолдина во-первых, прокуратура согласно статье 28 Указа о прокуратуре не вмешивается в деятельность организации. Возбуждение прокурором дела в интересах организации следует рассматривать как вмешательство в ее деятельность. Организация как самостоятельный субъект права сама должна решать вопрос об обращении в суд за защитой нарушенных или оспариваемых ее прав, либо о не обращении, что основывается на действии принципа диспозитивности. Поэтому совершение гражданского правонарушения не приводит автоматически к возникновению гражданского процесса. Недостаточно одного только факта – гражданского правонарушения – для того чтобы дело возбуждено, необходимо на то волеизъявление самого заинтересованного лица. Возбуждение дела по инициативе других субъектов закон допускает лишь при определенных условиях. Во-вторых, неправомерно было бы допускать возбуждение дела прокурором на основании обращения к нему самой организации, поскольку даже в интересах граждан прокурор вправе предъявить иск только при наличии предусмотренных в части статьи 55 ГПК РК условий. Организация – всегда лицо правосубъектное (правоспособное и дееспособное), поэтому она способна самостоятельно защищать в судебном порядке свои права и законные интересы. В-третьих, предоставление организации (любого вида) возможности защищать свои права и законные интересы посредством возбуждения прокурором дела носит ущерб интересам государства и общества, поскольку в этом случае исковое заявление не будет оплачиваться государственной пошлиной [7].

Приведенный анализ норм действующего законодательства свидетельствует о некоторых недочетах в гражданском процессуальном праве, что требует пересмотра и необходимости скорейшей выработки законодателем четкой позиции и регламентации относительно указанных проблем.

Прокурор не должен ограничиваться пассивной ролью и ждать, когда в прокуратуру обратятся граждане, организации с жалобой на судебные решения и определения. Он обязан по собственной инициативе знакомиться в суде с решениями по делам, в рассмотрении которых он не принимал участия, и следить за сигналами о незаконности тех или иных судебных постановлений.
ЛИТЕРАТУРА

1. 
   Полянский Н.Н., Строгович М.С., Савицкий В.М., Мельников А.А. Проблемы судебного права. М., 1983. С.49-51.
   
2. 
   Шакарян М.С. Субъекты советского гражданского процессуального права.М., 1970. С.295.
   
3. 
   Треушников М.К. Гражданский Процесс: Учебник для юридических вузов – М.,2001.
   
4. 
   Гражданский процесс: Учебник (Отв. ред. проф. В.В. Ярков). - М.: Волтерс Клувер, 2004, С.119.
   
5. 
   Васьковский Е.В. Курс гражданского процесса. М., 1913. С.296.
   
6. 
   Баймолдина З.Х. Гражданское процессуальное право РК: Т1 общая часть. Учебник. – Алматы: КазГЮА, 2001. С.174-175
   
7. 
   Баймолдина З.Х. Гражданское процессуальное право РК: Т1 общая часть. Учебник. – Алматы: КазГЮА, 2001. С.173.
   

Кокшетауский университет им. Абая Мырзахметова

Роль различных компонентов правовой системы при выборе путей ее развития неодинакова. Первое место здесь по праву принадлежит конституции и конституционному законодательству, которые, составляя ядро правового регулирования, берут на себя ориентирующие и направляющие функции по отношению ко всем остальным компонентам. Обычно конституция или некоторые акты конституционного законодательства фиксируют основные вехи правового развития, закрепляют его этапные рубежи. Они также, по мнению А.К. Котова, обладают качеством устойчивости и свойством восприимчивости, то есть реагируют на динамику политических отношений и изменения в соотношении сил и интересов их участников [1, с.47-94]. К установленной этими актами «планке» потом всегда подтягивается вся система законодательства. Принятая конституция или некоторые последующие акты конституционного законодательства затем закрепляют новые вехи и этапные рубежи, до уровня которых вновь обязательно «дорастает» обыкновенное законодательство. По истечении определенного времени этот событийный ряд повторяется.

Таким образом, последовательность обозначенных в конституции и конституционном законодательстве этапных рубежей в развитии национальной правовой системы как бы проецирует и траекторию правового развития государства. Чем добротнее заложен конституционный фундамент этой системы, тем успешнее строительство ее «стен» и «этажей», и наоборот -многие огрехи, дефекты, конструктивные недостатки текущего законодательства и системы подзаконных актов коренятся в «прорехах» конституционализма. Конституционный выбор направления движения Казахстана к государственной независимости и самостоятельной национальной правовой системе облегчает достижение этих целей.

Что касается остальных компонентов правовой системы, то их роль в правовом развитии иная: то, что намечено и спроектировано конституцией и некоторыми важнейшими актами конституционного законодательства в качестве вех и этапных рубежей, указанные компоненты наполняют конкретным содержанием. Они как бы «осваивают» конституционно закрепленные цели и задачи, делают их реально достигнутыми применительно к каждому конкретному участку правового поля. Причем иногда они выходят за пределы тех вех и этапных рубежей, что были намечены конституцией и упомянутыми актами конституционного законодательства, порой даже с известным их опережением. Правовые компоненты такого опережающего характера, если ими верно «схвачена», уловлена и отражена тенденция общественного, в частности государственно-правового, развития, впоследствии обобщаются законодателем и возводятся в ранг конституционных положений. Эти компоненты, следовательно, служат своеобразной нормативно-правовой «подпиткой» конституции и конституционного законодательства, содействуют успешному выполнению ими ориентирующей и направляющей функций в правовом развитии государства, играя роль их подспорья.

Итак, импульсы развития правовой системы исходит не только от конституции и конституционного законодательства и направляются на все остальные компоненты правовой системы, но иногда идут и в обратном направлении, что свидетельствует о многообразии и разнонаправленное причинно-следственных связей внутри правовой системы. И все-таки основные ориентирующие и направляющие функции в этом процессе падают на конституцию и акты конституционного законодательства. Потому и правомерна постановка вопроса о конституционных основах формирования и развития национальной правовой системы Республики Казахстан, роль которых исключительно велика в выборе магистральных направлений и перспектив ее развития, в компоновке содержания всех ее институтов и норм, определении форм и методов их воздействия на экономические, социальные и духовные процессы в государстве и обществе.

Национальная правовая система независимой Республики Казахстан вышла из правовой системы советского Казахстана и в какой-то мере является се продолжением. Однако здесь следует выделить длительный период преобразования старой системы в новую, когда элементы преемственности соседствовали с прямым отрицанием многих проявлений прежнего качества и заменой их проявлениями нового качества. Чем дальше, тем все больше преодолевались, а значит отходили в небытие те положения формирующейся правовой системы, которые являлись своего рода «пережитками» старой системы, уступая свое место положениям, исходящим из иных принципов и начал. Конституция и конституционное законодательство часто сами иниции­ровали эти процессы и существенно влияли на них.

Вместе с тем несмотря на то, что период становления и развития национальной правовой системы Республики Казахстан является пока еще весьма кратким, в нем уже можно обнаружить определенные тенденции, дающие основание для построения некоторой периодизации данного процесса, имеющей много общего и схожего с периодизацией развития конституционализ­ма и конституционного законодательства Казахстана, хотя полного их совпадения и не наблюдается.
Г.С. Сапаргалиев делит становление конституционного законодательства на четыре этапа [2, с.8]:

1-й - с принятия Закона КазССР от 24 апреля 1990 года «Об учреждении поста Президента Казахской Советской Социалистической Республики [3] и внесении изменений и дополнений в Конституцию (Основной закон) Казахской Советской Социалистической Республики;

2-й - с принятия Закона КазССР от 10 декабря 1991 года «Об изменении наименования Казахской Советской Социалистической Республики [4];

3-й - с принятия Конституции РК 1993 года [5];

4-й - с принятия Конституции РК 1995 года [6].

Столь дробная периодизация вряд ли подойдет в ее полном виде к процессу становления и развития национальной правовой системы Республики Казахстан. Нам представляется неправомерным выделение этапов, связанных с принятием отдельных (пусть даже и важных) правовых актов. Напротив, каждый этап должен отличаться от других своим содержанием, характеризоваться осо­бенностями в постановке целей, задач и определении средств их достижения и решения. Периодизация конституционного развития, конечно же, тесно связана с периодизацией становления самостоятельной системы национального права, но из-за имеющихся между ними несовпадений отождествлять их нельзя.

С учетом сказанного следует, на наш взгляд, выделять следующие два периода становления и развития национальной правовой системы Казахстана:

1. период - с момента обретения Казахстаном полной государственной

2. период - его содержанием является не только придание внешней завершенности национальной правовой системе Республики Казахстан, еще находящейся на стадии становления, но и обеспечение достаточной внутренней ее организации путем достижения определенного уровня системности, согласованности и единства.

На предыдущем этапе эти цели также имелись в виду, но они отодвигались на второй план, ибо более актуальными были тогда задачи, связанные с введением новых форм регулирования на каждом конкретном участке экономики, культуры, социальных и духовных отношений. Теперь же, не ослабляя поиска новых форм регулирования, упор делается на обеспечении состыкованности всех правовых установлений, устранении имеющихся противоречий и замене неэффективных, ошибочных норм теми, которые дают высокую регулятивную результативность. Иначе говоря, первостепенными становятся проблемы обеспечения должной структурированности права, оптимального соотношения его компонентов. Поэтому-то сейчас широко разворачивается кодификационная работа с привлечением апробированных наукой средств систематизации законодательства и юридической техники, что позволит поднять казахстанское право на новый, более высокий уровень развития [7, с.70]. Хотя ныне национальная правовая система Республики Казахстан в основных компонентах уже вроде бы «собрана» и стабильно функционирует, однако в ней еще имеется множество конструктивных не­достатков, устранение которых отчасти под силу такому действенному средству правотворчества, как кодификация, в сочетании со средствами юридической техники. Выделяемые нами периоды становления и развития национальной правовой системы Казахстана существенно отличаются друг от друга своими непосредственными целями и задачами, направленностью на достижение ближайших и отдаленных результатов, содержанием работы государственных органов в области правотворчества, арсеналом применяемых ими форм и методов регулирования, а также - теми общими и конкретными акцентами, которые делаются в процессе правообразования.

Первый период в основном уже решил стоявшие перед ним задачи и потому его можно считать законченным, тогда как второй только начинается.

Датируя возникновение независимой правовой системы Казахстана моментом обретения республикой полной государственной независимости, мы, однако, не можем не отметить значение тех принципиально важных явлений, которые происходили в казахстанском праве, когда оно еще составляло неразрывную часть советского федеративного права. Имеется в виду за­вершающий период пребывания Казахстана в составе СССР, а именно от начала процесса суверенизации республики до обретения ею государственной независимости. В это время в казахстанском праве подспудно стали назревать прежде не свойственные ему новшества - в частности, начинало проявляться стремление, во-первых, выйти за пределы воздействия со стороны Центра, а во-вторых, - развиваться в ином, чем прежде, режиме и направленности [8, с.17-18]. Этот период во многом был подготовительным по отношению к становлению независимой правовой системы Казахстана, без него трудно представить последующее правовое развитие республики.

Процессы, происходившие тогда в казахстанском праве, так или иначе сказались на последующих этапах его становления и развития, они в какой-то мере предопределили характер и темпы преобразования прежней правовой системы и создания на этой основе нового права. Многое из того, что было намечено и спроектировано на подготовительной стадии, затем доводилось до логически завершенной формы, получало всестороннее подкрепление и развитие, воплощалось в новых правовых институтах и нормах. Поэтому не совсем правильным было бы считать, что истоки национальной правовой системы Республики Казахстан непосредственно связаны именно с моментом провозглашения ее государственной независимости. В то же время, если бы в период перестройки централизаторские тенденции возобладали и единое федеративное государство сохранилось, то ростки суверенизации и нацеленности на самостоятельность и независимость в правовой системе Казахстана были бы подавлены, уступив место ориентации на безоговорочное исполнение указаний Центра и строго субординированную систему право в их взаимоотношении в рамках СССР. В ту пору роль конституции и конституционного законодательства в правовом развитии республики заметно возросла [9]. Составляя основу регулирования, они определяли и уточняли базовые, ведущие, вспомогательные и иные звенья правовой системы, устанавливали очередность их отпочкования от прежнего законодательства, вершину которого составляли общесоюзные акты, указывали направления наращивания в их компонентах подлинной суверенности и независимости. В то же время Конституция республики, вызывая определенные изменения в правовой системе Казахстана, сама не оставалась неизменной - она модифицировалась, совершенствовалась, приводилась в соответствие с меняющейся обстановкой. Эти два процесса (изменение Конституции и соответствующая этому корректировка правовой системы), «подгоняя» друг друга, способствовали в конечном счете становлению национального законодательства.

1. 
   Котов А.К. Конституционализм в Казахстане: опыт становления и эффективность механизма власти. - Алматы: КазГЮА, 2000. - С.47-94
   
2. 
   Сапаргалиев Г.С. Проблемы соотношения Конституции и законов РК. Алматы 1997г.-С.8
   
3. 
   ЗРК от 24.03.1998 г. «О нормативных правовых актах»
   
4. 
   Закон КазССР от 24 апреля 1990 года «Об учреждении поста Президента Казахской Советской Социалистической Республики» Закон КазССР от 10 декабря 1991 года «Об изменении наименования Казахской Советской Социалистической Республики» Конституция Республики Казахстан от 30.08.1995 г. (принята на республиканском референдуме 30 августа 1995 года) (с изм. и доп. от 21.05.2007г.) Алматы: Юрист, 2007, С.17 СПС «Параграф»
   
5. 
   Лукашева Е.А. Общая теория прав человека / М.: Инфра., 1996. - С.70
   
6. 
   Стумбина Э.Я. и др. Механизм реализации конституции (государственно правовой аспект). - Рига. - 1984. - С.17-18 Чиркин В.Е. Элементы сравнительного государствоведения. –Москва., 1994.-С.9-10
   

Кокшетауский университет им. Абая Мырзахметова

Нельзя не учитывать и того, что человеческое общество долгое время вообще обходилось без конституций, и в конечном счете могло бы построить правовое государство и без наличия Основного закона, однако в таком случае для достижения желаемого результата потребовались бы гораздо большие усилия. Теперь же конституция стала необходимым, и даже неизбежным, опосредствующим звеном в реализации концепции правового государства. Без рационального и эффективного использования принципов конституционализма, положений и норм конституции построение правового государство ныне представляется просто немыслимым. Сказанное относится к действенной, работоспособной, а не к декоративной или реализуемой половинчато конституции, и потому способной оказать лишь минимальное воздействие на реальную жизнь. В связи с этим особую значимость приобретает проблема обеспечения дееспособности конституций, повышения ее результативности, превращения из парадно-велеречивого документа в средство преобразования действительности, в инструмент правового реформирования государства и общества.

За период становления независимой государственности Казахстана практика реализации Конституции, как отметил А.А. Матюхин, серьезно изменилась. Это касается как формальной стороны (смена конституций, учреждение новых конституционных органов и институтов), так и содержательной (воплощение в жизнь положений и норм Конституции РК обеспечивается специальной системой гарантий институционального и функцио­нального характера) [1, с.223-284], благодаря чему возрастает реальность действия Конституции РК, ее влияние на экономические, социальные и духовные процессы, происходящие в республике.

Степень воздействия конституции на ход построения правового государства зависит от ее социально-политических свойств и качеств. При этом первостепенное значение имеют пропорции сочетания в ней общесоциальных (общечеловеческих) и классовых начал. Известно, что различные конституции делают акцент на разном: одни открыто защищают лишь интересы господствующего класса, слоя, социальной группы, элиты и всю систему государственно-правовых институтов подчиняют служению этим интересам; другие учитывают интересы большинства населения и в какой-то мере предусматривают создание условий, служащих обеспечению благосостояния не только классов и социумов, занимающих ключевые позиции в государстве, но также и средних, и низших слоев. Конституции первого типа базируются на к плесовом начале, являющемся в них определяющим; для конституций же второго типа таким фактором оказывается начало общесоциальное.

Различия в социальном предназначении и социально-политической направленности конституции играют большую роль в определении ее воздействия на процесс построения правового государства. В той мере, в какой конституция отдает предпочтение общесоциальным (общечеловеческим) ценностям, в той же самой мере она оказывается объективно предрасположенной к тому, чтобы обеспечивать ускоренную реализацию принципов правового государства. И, наоборот, в той мере, в какой конституция отдает предпочтение интересам одного лишь класса, слоя, социальной группы, элиты и, следовательно, мало учитывает интересы остальных социумов или даже игнорирует их, в той же самой мере, она, как правило, отдаляет перспективу создания правового государства, и даже препятствует достижению этой цели. Необходимо стремится к тому, чтобы из двух указанных начал - классовых и общесоциальных конституция по возможности обеспечивала превалирующее проявление вторых и не давала простора первым. Данный вывод вытекает из положения о том, что именно общесоциальные (общечеловеческие) ценности выступают в качестве приоритетных для правового государства, полнее отвечая его предназначению. Особый смысл в связи с этим приобретает такое свойство демократической конституции, как ограничение ею власти государства по отношению к обществу [2, с.82-85].

Если в советском правоведении господствовало мнение о том, что конституция, не являясь политической программой, закрепляет лишь «завоеванное» и достигнутое, регулирует уже существующие общественные отношения и, следовательно, содержит только рассчитанные на них нормативно-правовые предписания, то в настоящее время преобладает представление о наличии в конституции, помимо отмеченных норм, опреде­ленного перечня программных положений, направленных на утверждение новых общественных отношений, в том числе и тех, которые пока в действительности отсутствуют или только складываются.

Программные конституционные положения в зависимости от меры усилий и объема времени, требуемых для их реализации, подразделяются по ожидаемым срокам осуществления на ближайшие, перспективные и отдаленные. В тексте конституции они перемежаются с нормативно-правовыми предписаниями, охватывающими существующие общественные отношения. При этом последние в общем объеме конституционных предписаний явно преобладают. Положения о правовом государстве включенные в Конституцию РК, относятся к числу программных. Разумеется, их реализация не может быть проведена одноразово, она предполагает длительную, широкомасштабную работу, охватывающую последовательный ряд взаимосвязанных, не повторяющих друг друга стадий или этапов. Казахстан пока находится на начальных, можно сказать –стартовых, позициях (или у «развилки» путей своего развития, один из которых ведет в сторону правового государства). Чтобы приблизиться к его рубежам, нужно будет пройти еще множество промежуточных ступеней, каждая из которых потребует больших усилий для осуществления преобразований в государстве и обществе, что будет необходимо для подхода к следующей, более высокой ступени. Окончательное же построение правового государства следует, видимо считать задачей, относимой к долговременной перспективе.

Что касается утверждения важнейших принципов правового государства, то это цель-отчасти отдаленная, отчасти же ближайшая.

Содержание, структура, направленность конституции и соотношение ее норм обеспечивают поэтапность, последовательность и постепенность процесса построения правового государства. Степень реализуемости закрепленных в конституции программных целей и задач зависит от их реалистичности: они должны быть научно спрогнозированы и обеспечены, для их осуществления должны быть уже в настоящий период заложены определенные предпосылки. Если же та или иная программная цель не зиждется на реальных факторах, является надуманной, то вряд ли можно надеяться на ее осуществимость. Программная задача построения правового государства, несомненно относится к числу реалистичных, хотя на практике имеется ряд факторов, препятствующих ее реализации. Вместе с тем было бы неверным оценивать все программные положения конституции как имеющие отношение лишь к будущему и, следовательно, не действующие в настоящие время. Те из них, что направлены на закрепление, развитие и совершенствование наметившихся или уже сложившихся в действительности начал и ростков правового государства и гражданского общества, должны в полной мере или частично находить применение и в современный период, причем по мере реализации программных положений их воздействующая роль будет возрастать. Те же положения, которые для того, чтобы начать действовать, пока не обрели опоры в имеющихся условиях, должны оцениваться на наш взгляд, оцениваться как находящиеся в состоянии «натянутой пружины», могущей в подходящий момент «сработать». Таким образом, степень современного регулирующего «звучания» тех или иных программных положений конституции различна, ибо зависит от характера их связи с действительностью.

Принимающая конституцию учредительная власть вправе посредством конституции учреждать «учреждать те основы общественного и государственного устройства, которые выбирает для себя данный народ. Только учредительная власть может изменить, в том числе и самым радикальным образом, основы устройства общества и государства [3, с.460]. В силу своей учредительной природы Конституция способна придать развитию многогосударственности или права новое направление, установить (учредить) прежде не известные данному политическому строю институты, органы и структуры, внести принципиальные изменения в соотношение государственно-правовых связей в государстве и др. Эти новшества с момента ввода их в действие (а в силу учредительной природы конституции они вступают в силу Чаще всего через конституцию и конституционное регулирование) приобретают легальность и законность, превращаются в не подвергаемую сомнению дли посты- Например, Конституция РК 1995 года ознаменовала переход от смешанной республики к республике президентской. Когда в качестве намеченных к введению новшеств выступают те или иные принципы правового государства, то учредительные свойства конституции могут быть использованы для официальной легализации, признания и утверждения этих принципов [4, с.12].

Среди отличительных признаков конституции, определяющих ее воздействие на регулируемые общественные отношения, выделяется такой, как целостный охват ею всех сторон жизнедеятельности государства. Конституция обычно закрепляет принадлежность власти народу (либо тому или иному классу, социальной группе, элите), устанавливает принципы организации и деятельности государства, определяет ведущие формы собственности и систему экономических отношений данного общества, регулирует правовой статус граждан, общественных объединений, партий и их взаимоотношения с государственными органами, закрепляет распределение компетенции между звеньями центральной и местной власти. При этом в конституции названные вопросы (их может быть больше или меньше в зависимости от индивидуальных особенностей Основного закона той или иной страны) берутся в комплексе, позволяя получить общее представление о характере и природе государства, его демократическом потенциале и созидательных возможностях.

Разумеется, степень освещения в конституции каждой из сторон жизни государства не всегда может быть подробной, а тем более - исчерпывающей. Охватывая широкий круг вопросов жизнедеятельности государства, конституция часто ограничивается лишь принципиальными указаниями по некоторым из них, оставляя детальное их регулирование за другими нормативными правовыми актами. Однако данная оговорка не колеблет того очевидного факта, что конституция распространяет свое действие на все государство как единое целое и обеспечивает его комплексное регулирование. В любом государстве нет другого правового акта, способного решать подобную задачу [5].

В силу целостного закрепления конституцией основ жизнедеятельности государства ею не должны охватываться второстепенные, малозначащие, мелкие вопросы, иначе объем конституции вырос бы неимоверно. Именно потому, что конституция, как правило, не опускается до закрепления частностей и деталей, она обычно имеет сравнительно небольшой объем, что достигается благодаря строгому отбору включаемых в нее принципиальных положений и норм, исходя из степени их значимости. Мы согласны с А.А. Мишиным в том, что «предмет правового регулирования конституционных норм качественно отличается от предмета правового регулирования обычных законов своей высшей политической важностью и фундаментальностью, поскольку они касаются самых основных условий политического бытия всего общества [6, с.34].

Аналогичны последствия и таких свойств конституции, как ее верховенство, высшая юридическая сила и прямое действие. Исходя из принципа высшей юридической силы и прямого действия конституции цель построения правового государства (если данная программная цель находит конституционное закрепление) приобретает безусловное, непререкаемо обязательное значение для государства и общества, становится задачей для всей правовой системы и не может встречать активного открытого противодействия со стороны субъектов общественных отношений внутри страны; деятельность, направленная на достижение этой цели, уже не нуждается в дополнительном законодательном подтверждении и санкционировании. Таким образом, если конституция нацелена на построение правового государства, то в силу совокупности своих свойств и качеств она действительно может стать эффективным средством для решения этой задачи. И наоборот, если конституция используется для противодействия этой цели, то последняя в результате может быть либо вообще сведена на нет, либо ее осуществление окажется весьма и весьма проблематичным.

1. 
   Матюхин А.А. Государство в сфере права: институциональный подход. - Ал маты: ВШП «Эдикт», 2000. - С.223 - 284
   
2. 
   Мукамбаева Г.А. Законность и правовая саморегуляция личности. - Бишкек: Ил им, 1992. -С.82-85
   
3. 
   Матузов Н.И., Малько А.В. теория государства и права. Курс лекций / М.: Юрист, 1997. - С.460
   
4. 
   Сартаев С.С. Некоторые вопросы истории теории правового государства // Изв.АН КазССР. - серия общ.наук. - 1989.- №5.- С.12
   
5. 
   Кистяковский Б. А. Государство правовое и социалистическое //Вопр. философии. 1990. №6. С.141-159
   
6. 
   Мишин А.А. Конституционная, государственное право зарубежных стран // уч., Москва. - 1996. - С.34
   

Кокшетауский университет им. Абая Мырзахметова

Как известно, о коррупции, как об особо опасном явлении в нашей республике, стали особенно часто говорить, начиная с 1991 года. 17 марта 1992 года был принят Указ Президента РК «О мерах по усилению борьбы с организованными формами преступности и коррупцией». В Указе отмечалось, что в Республике усиливается криминальный профессионализм, преступность приобретает организованный характер, получают распространение международные связи преступных групп, происходит сращивание последних с коррумпированными должностными лицами. Несмотря на то, что в Указе впервые употребляется слово «коррупция», определение понятия «коррупция» не было дано [2, c.17].

В связи с этим специалистами предлагалось введение в уголовный закон единого понятия «коррупция». Впоследствии учеными и практиками нашей республики был подготовлен и принят Закон РК «О борьбе с коррупцией» от 2 июля 1998 года, который определяет коррупцию как «…не предусмотренное законом принятие лично или через посредников имущественных благ и преимуществ лицами, выполняющими государственные функции, а также лицами, приравненными к ним, с использованием своих должностных полномочий и связанных с ними возможностей, а равно подкуп данных лиц путем противоправного предоставления им физическими и юридическими лицами указанных благ и преимуществ» [1,c.20-21].

Однако, учитывая то, что коррупция является одной из основных угроз национальной безопасности Казахстана, ограничивает свободное действие экономических законов, остается одним из главных препятствий на пути зарубежных инвестиций. Безусловно, проблема коррупции затрагивает все страны мира, в связи с этим представляет значительный интерес сравнительный анализ законодательства и практики борьбы с коррупцией.

Коррупция является одним из видов организованной преступности. Ее необходимо отличать от таких видов преступления, как например взяточничество. Коррупция предполагает «сращивание» представителей государственной службы с криминалитетом для получения сверхприбыли. Необходимо отметить, что распространенность и общественная опасность коррупции скачкообразно возрастают в периоды крупных социальных катаклизмов и потрясений, которые сопровождаются почти полным уничтожением законности и одновременным ростом зависимости населения от произвола чиновников.

Коррупционные системы в своем развитие достигли такого высокого уровня, что стали главной угрозой для казахстанского общества. Практически каждый взрослый житель Казахстана становится жертвой коррупционной системы. В условиях тотальной коррумпированности всех ветвей власти и управления на всех уровнях невозможно решить ни одной социальной, экономической, политической проблемы. Возрастание криминального профессионализма, широкое распространение корыстной мотивации многих преступлений, совершаемых законспирированными преступными сообществами, а также лидерами «теневой» экономики, отдельные из которых связаны с преступными группами, действующими за пределами республики, коррумпированность отдельных лиц – вот лишь неполный перечень проблем, стоящих перед правоохранительными органами.

Переход от административно-командной системы к рыночным отношениями обусловил в целом более высокий уровень свободы личности и общества, что сказалось и на преступной среде, которая в этих условиях начала приобретать транснациональный характер. Представители криминального мира, ставя своей целью обогащение любым способом, настойчиво стремятся внедриться в сферы предпринимательской деятельности и финансово-банковскую системы, использовать в своих корыстных интересах внешнеэкономические связи, втянуть в свою работу представителей государственного аппарата, правоохранительных органов [3, c.8].

В обществе распространилась коррупция, ведущая к стиранию граней между законным и незаконным бизнесом. Особо опасные формы приобретает сращивание коррумпированных чиновников в органах государственной власти и управления с различными коммерческими структурами, а также с преступными группировками, которое приобретает организованный характер, угрожая выйти из-под контроля правоохранительных органов. В связи с этим необходимо систематическое, неустанное, целеустремленное внимание проблемам предупреждения коррупционных правонарушений.

Таким образом, главными причинами распространения коррупции в нашей стране является увеличение численности управленческого аппарата, недостатки в кадровой политике, бюрократизация общественной жизни, вызванные неоправданным расширением полномочий министерств и ведомств. Чиновники, не производящие никаких материальных благ, становятся их главными собственниками.
ЛИТЕРАТУРА

1. 
   Закон Республики Казахстан «О борьбе с коррупцией» и международно-правовые документы и рекомендации по борьбе с коррупцией и подкупом должностных лиц иностранных государств. // Саясат. – 2009 г. - №2. –c.15-22
   
2. 
   Выступление Президента РК на совещании в г. Астане по вопросам борьбы с преступностью и коррупцией 19 апреля 2008г. // Юрист – 2008 №5 – с.11-18
   
3. 
   Скаков А.Б. Коррупция как один из способов проявления организованной преступности. //Зангер 2009г. – №6 с.7-12