Джадидизм как парадигма в изучении ислама в Российской империи
жүктеу/скачать 319,48 Kb. Pdf көрінісі
|
dzhadidizm kak paradigma v izuchenii islama v rossiyskoy imperii (1)
| Union: from the Second World War to Gorbachev. New York.
9. Crews, R. (2006) For Prophet and Tsar: Islam and Empire in Russia and Central Asia. Harvard University Press; Meyer, J. (2013) “Speaking Sharia to the State: Muslim Protesters, Tsarist Officials, and the Islamic Discourses of Late Imperial Russia”, Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History 14(3): 485-505. 10. Zelkina, А. (2000) In Quest for God and Freedom Sufi Responses to the Russian Advance in the North Caucasus. NYU Press. 11. Campbell, Е. (2015) The Muslim Question and Russian Imperial Governance. Indiana University Press; Tolz V. (2011) Russia’s Own Orient. The Politics of Identity and Oriental Studies in the Late Imperial and Early Soviet Periods, pp. 111-167. Oxford University Press. 12. Kemper, M. (1998) Sufis und Gelehrte in Tatarien und Baschkirien. Der islamische Diskurs unter russischer Herrschaft. Berlin: Klaus Schwarz Verlag; Kemper, M. (2005) Herrschaft, Recht und Islam in Daghestan. Von den Khanaten und Gemeindebünden zum ğihād‑Staat (Caucasian Studies vol. 7). Wiesbaden: Reichert-Verlag. Современный ислам: парадоксы реформации 116 © Г о с у д а р с т в о · Р е л и г и я · Ц е р к о в ь богословских споров вокруг правовых категорий 13 , религиозных практик и историографических традиций 14 , имевших очень мало общего с окружающим миром. Изоляционистская парадигма опирается на голоса самих мусульман, постулирует их особость и отличия от властных имперских дискурсов. Акцент на самодо- статочности и уникальности культуры российских мусульман по- зволяет этой группе исследователей обсуждать транснациональ- ные контакты и циркуляцию исламских знаний с малой заботой об имперском контексте. Разумеется, между этими двумя крайними лагерями есть про- странство для экспериментов с разными источниками и подхо- дами. Оно появляется, например, при анализе биографий ислам- ских акторов, в разное время участвовавших как в сопротивлении империи, так и в работе имперской администрации 15 , или при об- суждении обязательных религиозных практик (хаджа) на стыке между политикой властей и нарративами мусульманских авто- ров 16 . Или же при изучении нациестроительства, когда выясняет- ся, что иногда исламские мыслители могли быть эффективными участниками политического пространства и активно участвовать в разработке и реализации политических проектов 17 . Кроме того, большое влияние на наши представления о взаи- моотношениях мусульман и империи оказывает пространствен- ная перспектива. Обычно приходится иметь дело с региональ- ным подходом, чертящим на воображаемой карте изолированные островки (Туркестан, Дагестан, Поволжье) со своими исламски- ми традициями. Такая перспектива может быть интересной, ко- 13. См. статью Шамиля Шихалиева в этом выпуске журнала. 14. Frank, A. (1998) Islamic Historiography and “Bulghar” Identity among the Tatars and Bashkirs of Russia. Leiden: Brill; Frank, A. (2001) Muslim Religious Institutions in Imperial Russia: The Islamic World of Novouzensk District & the Kazakh Inner Horde, 1780–1910. Leiden: Brill; Frank, A. (2012) Bukhara and the Muslims of Russia: Sufism, Education, and the Paradox of Islamic Prestige (Brill’s Inner Asian Library.) Leiden and Boston: Brill. 15. Бобровников В. Историк джихада Хаджи-‘Али Чохский: опыт критической био- графии // Ученые записки Института истории культур. Вып. 1. М., 2010. C. 71–93. 16. Сибгатуллина А. Контакты тюрок-мусульман Российской и Османской империй на рубеже XIX-XX вв. М., 2010. Несколько иной подход: Kane, E. (2015) Russian Hajj: Empire and the Pilgrimage to Mecca. Ithaca and London: Cornell University Press. 17. Khalid, A. (2015) Making Uzbekistan: Nation, Empire, and Revolution in the Early USSR. London: Cornell University Press. Альфрид Бустанов, Дарья Дородных № 3 ( 3 5 ) · 2017 117 гда выстраивается видение мира самих региональных акторов 18 . Трансрегиональные же исследования, за небольшим исключе- нием 19 , остаются по-прежнему маргинальными, не выходящими за пределы механического соединения микроисторий 20 . Таким образом, за последнюю четверть века в историографии сложилось несколько способов рассказа о мусульманах России. Кто-то, опираясь на делопроизводственные документы, говорит о стратегиях сопротивления и смирения. Кто-то показывает слож- ную и разнообразную, но во многом изолированную жизнь элит, а кто-то пишет региональные истории через призму нации. Мы предлагаем несколько иной взгляд на тексты российских мусуль- ман: не изучать джадидизм как явление, а рассмотреть сам рас‑ сказ первоисточников о джадидизме. Мы надеемся, что изучение структуры джадидского языка позволит приблизиться к понима- нию того, что стоит за этим нарративом. В статье мы предложим анализ одного источника, автор которого обычно маркируется как исламский реформатор. жүктеу/скачать 319,48 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|