Н. В. Гришина психология конфликта
жүктеу/скачать 3,74 Mb. Pdf көрінісі
|
grishina psy conf конфликт
Глава 10. Работа с конфликтами: психологическая традиция 4 0 3 стой хирургией. Она почти прямо противоположна ситуации, в которой пациенты говорят врачу о своих симптомах, а затем врач проводит свое собственное обсле дование (в котором пациент понимает довольно мало или вообще ничего не пони мает) и выписывает рецепты на латыни, а пациент выполняет предписания, не ду мая ни о чем, кроме того, чтобы быть «пациентом» и ждать излечения. Однако эта заманчивая картина соблазняет как пациента, так и терапевта. Часто оба в дейст вительности хотят, чтобы терапевт был «настоящим врачом» или, еще лучше, взял на себя роль Бога... Многие пациенты хотят, чтобы терапевт взял на себя эту роль, и всегда готовы подыгрывать. Они хотят, чтобы кто-то принимал за них трудные решения, хотят восставать против кого-то, хотят услышать от кого-то определен ные ответы, хотят гарантированных результатов, хотят, чтобы некто был больше, чем просто человеком. (И в то же время, конечно, они не хотят, чтобы кто-то делал все это — точно так же, как терапевт не хочет играть роль Бога, даже когда подда ется такому искушению.) Терапевту очень легко соскользнуть в процессе консуль тирования на позицию Бога, и у него есть много стимулов для этого. Его авторитет редко подвергается сомнению, его утверждения часто рассматриваются как откро вения свыше, одобрение и неодобрение глубоко влияет на тех, кто часто становит ся его преданным последователем. Как бы часто терапевт ни напоминал себе о сво их постоянных ограничениях, он чаще, чем ему бы хотелось, уступает легкому, почти бессознательному убеждению, что он действительно обладает более тонким восприятием и более сильным влиянием и может благотворно вмешиваться в жизнь своих пациентов. Как бы я ни был осторожен, я все же иногда ловлю себя на том, что пытаюсь вмешаться в их жизнь, говоря себе, что это абсолютно безвредно и наверняка поможет... Постепенно я все больше осознаю, что, вмешиваясь, я де монстрирую утрату доверия к самому себе, к моему пациенту и к самому психо терапевтическому процессу. Если я смогу сохранить веру и помочь пациенту воспользоваться собственной мудростью и самостоятельностью, я понимаю, на сколько более твердыми становятся достижения пациента... Каждый раз, когда я пытаюсь вмешиваться, чтобы помочь пациенту в определенной жизненной си туации, я в каком-то смысле ослабляю и его, и себя. Когда я настаиваю на главном, на том, что происходит именно в тот момент, когда мы с пациентом находимся вместе, ...я помогаю ему намного больше. Раскрытие его потенциала не только по ложительно влияет на нашу работу, но вносит также важные улучшения в его ра боту, в его отношения с детьми и с окружающими людьми. Но я никогда полно стью не преодолею искушение быть Богом. Я чувствую — и должен чувствовать — свою вину за это. Вину в экзистенциальном смысле, в смысле понимания, что я не сохранил веру в человеческий потенциал моего пациента и в свой собственный. Однако слишком большое чувство вины тоже является искажением. Я не Бог, что бы в совершенстве избегать роли Бога. Сдается мне, только Господь никогда не иг рает роль Бога (Бюдженталь, 1998, с. 256-258). жүктеу/скачать 3,74 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|