Артур Конан Дойл: «Приключения Шерлока Холмса»
100 лучших книг всех времен:
www.100bestbooks.ru
46
сережки в виде маленьких круглых подвесок. В общем, это девица вполне состоятельная, хотя и
несколько вульгарная, добродушная и беспечная.
Шерлок Холмс тихонько захлопал в ладоши и усмехнулся.
– Превосходно, Уотсон, вы делаете успехи. Правда, вы упустили все существенные детали, зато
хорошо усвоили метод, и у вас тонкое чувство цвета. Никогда не полагайтесь на общее
впечатление, друг мой, сосредоточьте внимание на мелочах. Я всегда сначала смотрю на рукава
женщины. Когда имеешь дело с мужчиной, пожалуй, лучше начинать с колен брюк. Как вы
заметили, у этой девицы рукава были обшиты бархатом, а это материал, который легко
протирается и поэтому хорошо сохраняет следы. Двойная линия немного выше запястья, в том
месте, где машинистка касается рукою стола, видна великолепно. Ручная швейная машина
оставляет такой же след, но только на левой руке, и притом на наружной стороне запястья, а у
мисс Сазерлэнд след проходил через все запястье. Затем я посмотрел на ее лицо и, увидев на
переносице следы пенсне, сделал замечание насчет близорукости и работы на пишущей
машинке, что ее очень удивило.
– Меня это тоже удивило.
– Но это же совершенно очевидно! Я посмотрел на ее обувь и очень удивился, заметив, что на
ней разные ботинки; на одном носок был узорчатый, на другом – совсем гладкий. Далее, один
ботинок был застегнут только на две нижние пуговицы из пяти, другой – на первую, третью и
пятую пуговицу. Когда молодая девушка, в общем аккуратно одетая, выходит из дому в разных,
застегнутых не на все пуговицы ботинках, то не требуется особой проницательности, чтобы
сказать, что она очень спешила.
– А что вы еще заметили? – с интересом спросил я, как всегда восхищаясь проницательностью
моего друга.
– Я заметил, между прочим, что перед уходом из дому, уже совсем одетая, она что-то писала.
Вы обратили внимание, что правая перчатка у нее порвана на указательном пальце, но не
разглядели, что и перчатка и палец испачканы фиолетовыми чернилами. Она писала второпях и
слишком глубоко обмакнула перо. И это, по всей вероятности, было сегодня утром, иначе пятна
не были бы так заметны. Все это очень любопытно, хотя довольно элементарно. Но вернемся к
делу, Уотсон. Не прочтете ли вы мне описание внешности мистера Госмера Эйнджела, данное в
объявлении?
Я поднес газетную вырезку к свету и прочитал:
«Пропал без вести утром 14-го джентльмен по имени Госмер Эйнджел. Рост –
пять футов семь дюймов, крепкого сложения, смуглый, черноволосый, небольшая
лысина на макушке; густые черные бакенбарды и усы; темные очки, легкий дефект
речи. Одет в черный сюртук на шелковой подкладке, черный жилет, в кармане часы с
золотой цепочкой, серые твидовые брюки, коричневые гетры поверх штиблет с
резинками по бокам. Служил в конторе на Леднхолл-стрит. Всякому, кто сообщит…»
– Этого достаточно. Что касается писем, – сказал Холмс, пробегая их глазами, – они очень
банальны и ничего не дают для характеристики мистера Эйнджела, разве только, что он
упоминает Бальзака. Однако есть одно обстоятельство, которое вас, конечно, поразит.
– Они напечатаны на машинке, – заметил я.
– Главное, что и подпись тоже напечатана на машинке. Посмотрите на аккуратненькое «Госмер
Эйнджел» внизу. Есть дата, но нет адреса отправителя, кроме Леднхолл-стрит, а это весьма
неопределенно. Но важна именно подпись, и ее мы можем считать доказательством.
– Доказательством чего?
– Милый друг, неужели вы не понимаете, какое значение имеет эта подпись?
– По правде говоря, нет. Может быть, он хотел оставить за собой возможность отрицать
подлинность подписи в случае предъявления иска за нарушение обещания жениться.
Нет, суть не в том. Чтобы решить этот вопрос, я напишу два письма: одно – фирме в Сити,
другое – отчиму молодой девушки, мистеру Уиндибенку, и попрошу его зайти к нам завтра в
|