Женский портрет

жизненных явлений («Ни один романист, исключая разве Джордж
Элиот, не уделяет такого внимания столь многим явлениям жизни, не
стремится затронуть их со столь различных сторон»), серьезность и
глубина содержания («цель у него всегда одна – найти эпизод,
персонаж, ситуацию нравственно значимые»). С другой стороны,
благодаря своему художественному методу Тургенев «охватывает
великий спектакль человеческой жизни шире, беспристрастнее, яснее
и разумнее, чем любой другой известный нам писатель». Его романы
не нуждались в искусно построенной фабуле, возбуждая читательский
интерес не внешней занимательностью, а тем, что «сообщали много
больше о человеческой душе», чем книги с острыми, но менее
значительными сюжетами. Тургенев отказался от открытой авторской
дидактики. Так, в «Записках охотника» – книге, которая была «не
менее важным вкладом в дело освобождения крестьян в России, чем
знаменитый роман Бичер Стоу в борьбу за отмену рабства в Америке»,
нет прямых высказываний против института крепостничества. Вывод
читатель делает из совокупности всех показаний, из множества тонких
штрихов, из ощущения горечи и печали, которые охватывают его после
прочтения книги и заставляют думать.
Три года спустя, в 1877 г., рецензируя тургеневскую «Новь»,
[356]
Джеймс вновь подчеркивает как величайшее достоинство Тургенева
значительность выбираемых им сюжетов, каждый из которых «всегда
сообщает что-то важное и открывает что-то новое». А так как это
«важное и новое» интересовало Тургенева, по мнению Джеймса,
прежде всего в этическом и психологическом плане, то в центре его
художественного построения оказывалась не ситуация, не событие или
цепь событий, а характер, литературный герой. Но, писал далее
Джеймс, – «герои романов Тургенева не являются ими в прямом
смысле слова; это – богатые по содержанию, но слабые люди, которым
отводится роль неудачников, а в игре, называемой жизнью, они
неизменно остаются в проигрыше». Их психологическая драма, их
поражение, более внутреннее, чем внешнее, и несет в себе
нравственный урок. В этой рецензии Джеймс впервые отметит, что
подлинной Духовной силой и мужеством обладают у Тургенева не
герои, а героини. «Тургеневские девушки – говорит он, упоминая
Марианну, – всегда необычны».

Позднее, в 1897 г., в статье «Иван Тургенев (1818–1883)»,
[357]
характеризующей творчество русского писателя в целом, Джеймс
выразит это свое мнение полнее: «Если мужчины (в романах
Тургенева. – 
М. Ш),
по большей части, страдают отсутствием воли, то
женщины наделены ею с избытком; представительницы сего пола,
населяющие страницы его романов, отличаются поразительной силой
духа в добавление, в каждом случае иным, превосходным качествам.
Это относится к такому числу женских образов у Тургенева – молодых
женщин и девушек, в особенности „главных героинь", что они,
благодаря нравственной своей красоте и тончайшему устройству
души, составляют одну из самых замечательных групп среди образов,
созданных современной литературой».
«Тургеневские девушки», как и героини романов Джордж Элиот – в
особенности Мегги Туливер («Мельница на Флоссе») и Гвендолен
Харлет («Дэниел Деронда»), несомненно, в какой-то степени
определили выбор им героини – молодой американки – на роль
центрального характера в его «большом романе».
«Женский портрет», по собственному определению Джеймса, – это
роман о молодой женщине, бросающей вызов своей судьбе.
Прототипом образа Изабеллы Арчер биографы Джеймса
[358]
считают
его рано умершую кузину Мэри – или, как ее звали в семье, Минни –
Темпл. Частая гостья в доме Джеймсов, она была центром их детского,
а позднее отроческого кружка. Ее преждевременная смерть (в 1870 г.)
оставила глубокий след в сознании писателя. Несомненно, черты этой
непосредственной, 
любознательной 
и 
независимой 
девушки
отразились в характере Изабеллы (а впоследствии и Милли Тил –
«Крылья голубки»
[359]
). Об этом он писал и сам, отвечая на письмо их
общей знакомой Грейс Нортон, узнавшей в Изабелле черты Минни
Темпл: «Что касается Минни Темпл, – возражал Джеймс, – Вы и правы
и неправы. Я имел ее в мыслях, и моя героиня окрашена тем
впечатлением, которое оставила во мне эта выдающаяся натура. Но это
не портрет. Бедняжке Минни многого недоставало, и я сделал
Изабеллу более завершенной, более законченной».
[360]

В жизненном опыте Джеймса Минни Темпл была значительной
фигурой. Она оставалась для него символом юности, вступившей в
жизнь с надеждой и стремлением найти достойное применение своим
человеческим возможностям. «Помнишь, – писал он брату, – как много
она думала о будущем, как охотно размышляла о нем, планируя и
мысленно его устраивая».
[361]
Минни Темпл была для Джеймса
олицетворением современной молодой женщины, которую отличает
интеллектуальность, духовная независимость, сила и твердость духа.
Эти черты, как ему казалось, были в высшей степени присущи
молодым американкам. «Интеллектуальная утонченность – она есть у
Клоувер Хопер и у Минни Темпл – и стихийная нравственность!»
[362]
–
восклицал он, указывая, каких качеств были, по его мнению, лишены
европейские женщины. И еще: «Каждый раз, когда в течение
последних трех дней я выходил в свет, в силу окружающих меня
обстоятельств, ее (Минни Темпл. – 
М. Ш.) 
образ беспрестанно
возникал передо мной по отличию и контрасту. Она была живым
протестом против английской дубовости, английской склонности к
компромиссам и условностям, – подобное растение могло произрасти
только на американской почве».
[363]
Образ молодой американки проходит через весь ранний период
творчества Джеймса. Уже в новелле «Спутники» («Travelling
Companions», 1871), где действие происходит в Европе, а
действующими лицами выступают американцы, введены три главных
персонажа, которые, по-разному варьируясь, все более углубляясь и
осложняясь, неизменно будут населять прозу Джеймса вплоть до
начала 80-х годов. Это – американский бизнесмен, все интересы
которого сосредоточены на «деле», приумножающем его капиталы, это
– его дочь, независимая юная американка, жаждущая, приобщившись к
европейской культуре, пополнить свой умственный багаж, и
американский паломник в Европе, который, преследуя те же цели,
даже покинул свою родину.
Образ молодой американки является центральным в рассказе
«Мадам де Мов», сюжетно предваряющем «Женский портрет».
Обманутая жена обедневшего французского аристократа, женившегося
на ней ради ее богатства, она одерживает над ним нравственную
победу, проявляя, неожиданно для него, интеллектуальную тонкость и
полную духовную независимость.

В ином плане тот же образ, хотя сильно видоизмененный и намного
более многогранный, дан в рассказе «Дейзи Миллер» (1879),
оказавшемся самым популярным произведением Джеймса при его
жизни. В семнадцатилетней героине этого рассказа наивность и
невежество 
(обратная 
сторона 
американской 
«невинности»)
сочетаются с независимостью и любознательностью. Ее поведение
определяется не столько незнанием светских условностей, сколько
презрением к ним, и в то же время непосредственность в проявлении
чувств граничит с вульгарностью. Уинтерборну – молодому человеку,
глазами которого читатель видит Дейзи, – этот характер кажется и
притягательным и отталкивающим. Но герой-рассказчик и автор не
одно лицо, и Дейзи, которой ее самоутверждение стоит жизни,
подымается почти до трагической фигуры, а Уинтерборн в силу своего
отношения к ней, выглядит мелким. Характерно, что в рассказе
противостоят Дейзи отнюдь не европейцы, а американские
экспатрианты, над утрированной «благовоспитанностью» которых
Джеймс всегда тонко иронизировал.
[364]
Даже Кэтрин Слопер – героиня повести «Вашингтонская площадь»
(1881), очевидно навеянной бальзаковской «Евгенией Гранде»,
[365]
–
внешне столь кроткая и тихая, несет в себе огромный заряд духовной
независимости. Ни ее отец, этот бизнесмен от медицины, ни
сентиментально-романтическая тетка, ни возлюбленный, расчетливо
уповающий на богатство Кэтрин, в конечном итоге не имеют власти
над ее решениями и выбором жизненного пути, который она
определяет для себя сама.
Все эти джеймсовские героини, предварившие появление Изабеллы
Арчер, были как бы своего рода эскизами к ее портрету – портрету
молодой женщины, которая, по мнению Джеймса, могла «произрасти
только на американской почве».
[366]
Центральный 
образ, 
тематическое, 
психологическое,
художественное ядро романа «Женский портрет» – образ Изабеллы
Арчер, молодой женщины, вернее, девушки, бросающей вызов своей
судьбе. Женской судьбой, женским уделом (Джеймс употребляет слово
destiny – «судьба-удел», а не fate – «судьба-рок») вплоть до середины
XIX в. было замужество. Счастье женщины мыслилось в удачном
замужестве, в удачном выборе – чаще ей, а не ею – супруга и
повелителя. Не случайно в большинстве английских, а с начала XIX в.

и американских романов, как социально-бытовых, так и исторических,
история девушки-героини заканчивалась свадьбой. Дальнейшая ее
судьба не представляла романного интереса. При этом юная героиня,
естественно за некоторыми исключениями, не была личностью. Она
награждалась всевозможными качествами – красотой или уродством,
кротостью или строптивостью, простодушием или хитростью, но она
редко посягала на духовную, более того – на интеллектуальную
свободу.
Основное, что отличает Изабеллу Арчер, это присущий ей дух
независимости. 
«Самостоятельность», 
«независимость»,
«вольнолюбие» – качество, которое, как справедливо отмечает А.
Кеттл,
[367]
 особенно подчеркивается Джеймсом в его героине. Об этой
черте характера юной американки сообщается еще прежде, чем она
появляется на страницах романа, в телеграмме ее тетушки («забрала
дочь сестры… вполне самостоятельна»), которая в шутливой форме
затем комментируется Ральфом Тачитом и его собеседниками
(«„самостоятельна" в моральном или финансовом смысле?»).
«Я очень дорожу своей свободой», – бросает она Ральфу, краснея
от возмущения при мысли, что тот мог подумать, будто она состоит
под опекой его матери. «Характер у нее самостоятельный», – говорит о
ней миссис Тачит.

жүктеу/скачать 6,47 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: