Турсун габитов казахи: опыт культурологического анализа

159 
Хроника является важнейшим проявлением культуры казахов и их 
предков. Эпосное время является пусть и важной, но вего лишь частью 
традиционного времени.
Хроники доказывают надуманность штампа, утверждающего, что 
кочевники все были неграмотными. С одной стороны, хроники относятся 
к исламскому Ренессансу, с другой связаны с жанром устной степной 
историографией (УСИ). Под ее влиянием в Центральной Азии сложилась 
хроникально-историческая школа. Концептуальное время позволяет 
строить различные прогнозы о будущем. Стремление к выходу из 
мгновенного круга времени, мысленному обзору и анализу грядущего 
широко распространено в исконной традиционной культуре казахов. Об 
этом пишет С. Каскабасов: “... мечтая о хорошей жизни, народ создает 
утопические повести, легенды о “золотом веке”, “времени, когда 
жаворонок кладет яйца на спине овцы” или о деятеле, который отведет 
беду от страны. Главные герои этих повестей, легенд – реально 
существовавшие личности. Со временем эти повести превращаются в 
хрестоматийные истории, из этого складываются истории о личности, 
играющей мессианскую роль, о благодатной земле, которая принесет 
счастье народу. Отличия подобных историй от исторических преданий не 
только в ее художественном уровне. Главное ее отличие в том, что в 
историческом предании воспеваются скорее вымышленные, чем реальные 
события и персонажи, здесь время, места обитания и люди описываются 
по желанию народа, в таком виде, в котором их хотел бы видеть народ” 
[84, с. 175]. 
Одна из таких личностей, имя которой стало легендой – поэт и 
философ, советник первых казахских ханов Жанибека и Керея – Хасен 
Сабитулы (XV век), прозванный в народе Асан кайгы. Чокан Валиханов 
называет его “философом улуса кочевых казахов и ногайцев”. Подобно 
Корқыт ата, Асан кайгы мечтал об образцовом Гулстане – идеальном 

160 
общественном строе. Он предостерег казахских ханов от 
преждевременной радости и упоения успехами. Он ищет степной аналог 
европейского острова “Утопия” Томаса Мора, “Города Солнца” Томаззо 
Кампанеллы – “Жеруйык”. Жеруйык – благословенное место, где по 
выражению казахов, “жаворонки откладывают яйца на спинах овец”, нет 
племенных распрей, далекое от голода и горестей, где трава густая, вода 
подобна молоку, почва плодородна, камни драгоценны, деревья ломятся 
от плодов. Для того чтобы найти эту землю, Асан кайгы, оседлав своего 
желмая (верховой верблюд), отправляется на все четыре стороны света. 
Однако, не сумев найти ее, в печали покидает сей мир.
М. Ауезов считает, что Асан кайгы один из тех личностей, которые 
превратившись в настоящую легенду, неизменными сохранились в памяти 
народа. Разумеется, Асан кайгы не является пессимистической фигурой. 
Основная мораль его творчества: путь достижения “Жеруйык” нелегок, он 
по силам лишь сильному, обстоятельному, думающему о благе народа 
человеку. Асан кайгы высказывал глубокие и впечатляюще образные 
суждения об относительности времени и пространства, их внутренних 
ритмах и тайнах природы. 
При обсуждении традиционного времени нужно помнить об 
амбивалентном (внутренней противоречивости) характере суждений, 
высказываемых Асаном кайгы о своей эпохе и о будущем, добре и зле, 
мечтах и действительности, вечности и бренности.
Само понятие времени двояко. Оно есть и в то же время его нету. 
Оно имеет характер и созидательности и бренности. Асан кайгы взирает 
на течение времени со спокойной уверенностью. Его печаль рождена из 
почитания жизни. Асан кайгы полагает, что “Жеруйык” – рай на земле, 
который он не смог найти в пространстве, – есть гармония. Это гармония 
не только между Хаосом и Порядком (мифологическое сознание), 
Природой и Человеком (архетипное мировоззрение). Она – гармония 

161 
человека с самим собой. При этом условии эпоха и человек могут быть 
равны.
Конечно, данная идея в период начального становления исконной 
казахской культуры была ближе к предполагаемости, чем к 
необходимости. Позднее, когда Казахское ханство, ослабев от вражеского 
напора, начинает становиться колонией России, образ эпохи 
превращается из “Жеруйык” в “Зарзаман”. 
Как представление о времени, “Зарзаман” стал одним из 
впечатляющих образов, сложившихся в оригинальной казахской культуре, 
потому, что характерные отличия этого образа имеют глубокое 
типологическое содержание. 
Представители культурного направления “Зарзаман” в устном 
народном творчестве идеализировали образцы прежней оригинальной 
культуры. Усиление колониального давления породило опасность потери 
религии народом. Из-за подобных условий внешней жизни, – пишет М. 
Ауезов, – в мысли казахов примешивалась печаль, дух подавлен, лишаясь 
всего, слова, стихов, песен, прежнего величия, радости, воли, их место 
заступили мечта, плач, горе. [85, с. 201]. Идея “Зарзаман” является 
печатью времени, когда казахская культура печалилась о своем будущем. 
Непосредственная действительность не может удовлетворять мыслящего 
человека, невозможно, чтоб героическое время продолжалось вечно: то 
что оно не смогло достичь определенной межи, что на место одного 
старого врага (например, джунгары) приходят еще более опасные силы 
(Китай и Россия) порождает мысли о том, что традиционное время не 
вечно. Жеруйык и Жидели Байсын сменил Акырзаман. Это не должно 
рассматриваться как религозная эсхатология. Культура, подвергшаяся 
кризису, в обязательном порядке рождает такой образ, как “Зарзаман”, 
поэтому, не упиваясь достижениями в настоящей действительности, 
нужно уметь предвидеть предстоящие коллизии истории. Это сумели 

162 
понять мудрые советники казахских ханов, храбро сражавшихся с 
врагами, Асан кайгы и Бухар жырау. 
Образ “Зарзаман” сродни учениям в мировой культуре о 
преобладании оптимизма или пессимизма во временном направлении. 
Данная проблема глубоко проанализирована методом художественной 
гиперболизации и философского предположения в знаменитом “Кандиде” 
Ф. Вольтера. Если представители просветительского направления 
европейской 
культуры 
декларировали 
человеческое могущество, 
опирающееся на науку и знания, представители сформировавшегося 
позднее романтизма определяя его границы, выказывают сомнения в 
спиралевидном ходе времени.
Мы не утверждаем здесь, что поэты эпохи “Зарзаман” являются 
одной из ветвей данного Романтизма. Типологию, характерную для 
европейской культуры, применять в других регионах нужно с критической 
позиции. Возникает вопрос, какое представление о времени соответствует 
традиционной 
казахской 
культуре, 
оптимистическое 
или 
пессимистическое. Культурологи довольно часто высказывают мнение о 
том, 
что 
если 
для 
Запада 
более 
характерны 
активность, 
целеустремленность, рациональное предположение, то Восток является 
областью пассивности, печали и мистики. Конечно, у данного мнения есть 
небезосновательные стороны. Особенно в области музыки (сравните 
римские марши, европейскую карнавальную культуру с напевами кобыза, 
персидскими рубаи, ритмами индийских религиозных текстов). Однако, в 
целом это мнение является неподтверждаемой обобщенной теорией. 
Восток сам по себе многоструктурен и мозаичен. Представления 
исламского, индуистского, конфуцианского направлений в этом регионе 
об оптимизме и пессимизме различны. Например, по зороастризму, 
человек должен сознательно стремиться лишь к одному – победить зло, 
для этого он должен жить соответственно этой благородной цели. 

163 
Принцип “Истина – самое лучшее благо” – великий принцип. 
Для того, чтобы изображать будущее как время победы начала 
Справедливости – Ахура-Мазды, необходимо благоприятствование 
природной и исторической рамок. Однако, время, в котором жили поэты 
“Зарзаман”, было другим. Их жалоба не являлась ни эхом закоснелого 
феодализма, ни стремлением повернуть общество назад, ни ненавистью к 
европейцам. Это – раздумья попавшей в тупик и не знающей как 
выбраться из него, скованной по рукам традиционной культуры о судьбе и 
будущем народа, начинавшем попадать в зависимость.
 
Поэты Зарзаман хорошо понимали тесную связь судьбы народа с 
целостностью этнокультурного пространства, и то, что поэты Зарзаман 
правильно поняли и справедливо оценили временной тупик, является 
исторически важным делом. Ревностное хранение основных ценностей 
традиционной культуры соответствовало требованиям того времени. 
Оценка, данная ими своей эпохе, пройдя испытание временем, не потеряла 
своей актуальности и в последующем тупике. 
Однако, поэты “Зарзаман” не смогли указать направление течения, 
ведущего от начинающего сужаться и высыхать русла духовной культуры 
к безбрежному океану мировой цивилизации. Это не возрождение 
привычной прежде марксистской критики. Важное правило философии 
времени доказывает необратимость его хода. Время не является 
бесконечной длиной вне ритмов вселенной и жизни, то есть, оно не вид 
сущности, отчужденной от человека. Правильнее представлять его как 
символическое выражение каравана времени, кочевья культур. Караваном 
может управлять человек, следовательно, человек не является существом, 
только зависимым от времени. Он – субъект (обладатель) историко-
культурного процесса (течения времени). 
Поворот каравана, попавшего в бедствие, к пройденным переходам, 
поиск идеалов и ценностей в прошлом является разновидностью 

164 
антиутопии. Настало время, когда традиционная культура не может 
защитить себя, ставя заслон начинающим проникать в Казахстан 
техническим достижениям и некоторым ценностям западной цивилизации. 
Надо отвечать данному требованию времени точно и соответственно. В 
древности обитатели евразийского и афроазийского равнин стали 
кочевниками, изменив свой культурно-хозяйственный тип сообразно 
суровому испытанию природы – засухе. В Новом Времени потомки 
кочевников пережили еще более суровые испытания. На этот раз это было 
не природное испытание, а требование истории и эпохи. Давление эпохи 
было более яростным, чем слепые силы природы. Вопрос был поставлен 
ребром: либо изменив свой культурно-хозяйственный тип, прочно занять 
место в мире, либо повторить судьбу американских индейцев. Казахская 
культура сумела выйти из этого исторического испытания не без горьких 
потерь, но с честью. 
При сравнительном анализе отдельных культур все исследователи 
сталкиваются с рядом проблем. В частности сравнительный анализ, 
именно традиционных культур усложняется их многослойностью, 
многоуровневостью. Только тщательный детальный анализ позволяет 
разобраться в синкретическом характере традиционных культур, так сам 
многовековой процесс формирования традиционных культур придает 
традиционным культурам самобытный, но в тоже синкретизированный 
облик.
Вся культура – материал для сравнения, и любое сравнение образует 
факт культуры [86, с.15]. А также «что внешнее тождественное не всегда 
является таковым на глубине, по скрытой своей сути, которая часто только 
важна или даже единственно важна для человека. Так же и различное по 
внешности нередко вводит в заблуждение, обнаруживая в особых 
условиях исходное свое тождество. Поэтому мир, рассмотренный с точки 
зрения этой проблемы и высвеченный ею, одновременно предстает и 

165 
более дифференцированным и структурированным. Но и более цельным и 
единым: все различающееся отсылает обратным образом к идее 
тождества, а тождественное имеет своим непременным фоном различное» 
[86, с. 9]. 
В некоторых изданиях ученые, старающиеся найти следы 
зороастризма в казахской культуре, пытаются доказать, что ритуал 
выливания масла в огонь есть следствие влияния персидской религии. 
Однако корни этого ритуала намного глубже, он тоже относится к одному 
из видов обожествления предков - родоначальников. Невеста, выливая 
масло в огонь, произносила: «От-ана, Май-ана, благослови!» и совершала 
троекратный поклон в честь аруахов. В древних текстах Май-аной 
называли богиню плодородия и материнства Умай. В Орхоно- 
Енисейских письменах Умай изображается в образе попечительницы всего 
живого, поддерживаемого небесным Тенгри и Жер-Су (Земля и Вода), 
покровительницы продолжения рода [76, с.343]. 
Вместе с тем отметим, что, говоря о традиционной культуре 
казахского народа нередко делается акцент на ее номадический, кочевой 
характер. Но, тем не менее «в архетипе сегодняшней материальной 
культуры казахского народа существуют два хозяйственно-культурных 
типа. Кочевой хозяйственно - культурный тип вплоть до XX века являлся 
ведущим способом хозяйствования. Он, сформировавшись на территории 
Казахстана в IX-VIII веках до н.э. (культуры «Бегазы Дандыбаев» и 
«Карасук») развиваясь в XII-VI синхронно с оазисно-земледельческо-
городским хозяйственно-культурным типом начиная с XIII испытал 
кризис. Потомки кочевников в синкретическом виде сохранили в себе 
начала обоих этих типов. 
Свидетельством этому являются процветавшие в средние века вплоть 
до XV-XVII вв. такие города как: Яссы (Туркестан), Отрар, Сауран, 
Сыганак, Сайрам, святилище Домбаула, Алашахана, Джучихана в 

166 
Центральном Казахстане, архитектурные памятники в Южном Казахстане 
и Мангыстау. 
Еще один факт, на который стоит обратить внимание, что в одном 
культурном ареале, который только географические факторы могут 
сосуществовать различные хозяйственно-культурные типы (ХКТ). 
Например, «евразийские номады (ХКТ) состоят из тюрков, монголов и 
других (этнокультур)» [76, с.324]. По своему значению ХКТ близко к 
понятию хронотопа в культурологии. Однако, если хронотоп берется в 
основном из художественной литературы и обозначает пространственную 
и временную сущность духовной культуры, то хозяйственно - культурный 
тип обозначает проявление материальной культуры. 
На сегодняшний день, в условиях глобализации и универсализации
ценностей 
особую 
актуальность 
приобретает 
проблема 
самоидентификации 
культур 
и 
модернизационного 
потенциала 
традиционных культур. Традиция (от лат. Tradition – передача, предание), 
в широком смысле это элементы социального и культурного наследия, 
передающиеся от поколения к поколению и сохраняющиеся в 
определённых обществах, социальных группах в течение длительного 
времени. Это могут быть определённые общественные установки, 
материальные, так и духовные ценности, нормы поведения, обычаи и 
обряды и т.д.
Определённые традиции существуют во всех социальных системах и 
являются их неотъемлемой частью. Длительность существования 
традиций определяется их развитием последующими поколениями, в их 
адаптации с новыми историческими условиями. Традиции развиваются, 
транслируются, трансформируются, однако их суть, основная идея, 
заложенная в них, как определённый код остается неизменной. 
Традиционное и современное, консервативное и либеральное всегда 
развиваются параллельно. 

167 
Традиция – один из древнейших механизмов регуляции человеческой 
деятельности, точнее сказать, самый древний, поскольку ещё на заре 
исторического существования людей встречаешь его в виде ориентации 
общественного субъекта на табуальные запреты, которые, постепенно 
ритуализируясь, со временем трансформируются в систему обычаев.
Характерным признаком такого типа ориентации, названного нами 
классическим, выступает то обстоятельство, что опыт коллективной 
деятельности кодируется при этом обществом в предметно - образных, 
наглядных воплощениях традиции (магический ритуал, миф, предание, 
бытовой или религиозный обряд и т.п.) и воспроизводится индивидами 
(или социальными группами), без какого бы то ни было критического его 
осознания [87, с. 124 -125]. 
Особенность традиции состоит в том, что как связь поколений она 
осуществляется не только в пространстве, но и во времени. Традиция 
важна для поддержания единства и непрерывности передачи опыта 
общественно-исторической практики людей. Традиции устанавливают 
стандарты поведения и социальной регуляции. 
Заметим, что при практическом использовании традиционной системы 
ценностей в сильно изменённых условиях неизменные формализмы 
перестают действовать. Существует определенная граница совмещения 
формы и содержания, в случае использования в неправильном контексте 
определённой традиции перетолкование содержания грозит разрушением 
неизменной формы существования последней.
Только 
стабилизирующая 
функция 
традиции 
препятствует 
дальнейшему изменению каких бы то ни было моментов традиционной 
системы установок. Кризис традиционной системы установлений иногда 
получает свое выражение и в «формализации, своеобразной 
бюрократизации» традиционных схем их носителями. Традиция в этом 

168 
случае становится самоцелью и теряет свою причастность к реальным 
проблемам практического прогресса.
Непредубеждённость против чужого, умение найти партнёра в самом 
широком смысле ведут к перманентному расширению связей. При 
заимствовании чужого не должно быть односторонности, новое – не за 
счёт своего. Это предопределило художественный путь, ритм искусства: не 
отсечение, преодоление, а воспроизводство прошлого на новом витке. Не 
контрастное, симметричное расположение предметов или цветов, а их 
созвучие»
 
[88, с. 30]. 
Как пишет А.Н. Нысанбаев, «традиционная культура, которая 
содержит в себе высокий духовно-нравственный потенциал, не остаётся 
вне времени… Надо понимать, что традиционная культура – это не что-то 
застывшее, она имеет потенциал адаптации и трансформации во времени» 
[89, с. 101]. Обязанность человека быть преданным работником, лояльным 
к компании, выражается не только, как проявление корпоративного духа, 
но и как осознание ответственности и чувства долга. В связи с этим 
заметно стремление избегать навлечения позора на себя, свою семью или 
любую группу людей, к которой он принадлежит. 
А.Г. Косиченко пишет, что «современный человек, ссылаясь на 
внешние обстоятельства, человек отказывался, отказывается и будет 
отказываться в будущем от ценностей традиционных культур, то под 
предлогом их развития в иное содержание, то в силу их отсталости, то в 
связи с новыми условиями жизни – условия рынка». И далее верно 
подмечает, 
что: 
«человек 
современности 
как-то 
очёнь 
легко 
приспосабливается к таким условиям существования, которые ранее 
посчитал бы нечеловеческими, человек делает акцент на преходяще-
исторических условиях существования в ущерб вневременному в себе, 
абсолютному, вечному. Вечность растворяется в настоящем, при этом 
человек утрачивает способность соотноситься с вечностью, становится 

169 
человеком «здесь и сейчас», но не в высоком смысле служения этому 
«здесь и сейчас», а в смысле потребления налично данного и 
приспособления к нему» [90, с. 169-170]. 
В последнее время часто стали подниматься вопросы о пересмотре 
ценностей современной и традиционных культур, нахождения золотой 
середины, позволяющей человеку жить, в сегодняшних реалиях в 
гармонии с собой и миром. Сегодня назревает проблема пересмотра образа 
жизни, 
с 
учётом 
технологического 
прогресса, 
и 
развитием 
информационных технологий. 
Народы вырабатывают традиционные ценности в процессе своего 
способа жизнедеятельности. В них откладываются наиболее значимые для 
народа формы его отношения к окружающему миру. Они и стали 
традиционными потому, что вынесли испытание временем и доказали 
свою жизнеспособность. 
На сегодняшний существуют противоречивые тенденции, с одной 
стороны усиливается процесс гомогенности культур, с присущей ей ростом 
универсальных феноменов, с другой стороны тенденции “локализации».
Английский социолог Р. Робертсон использовал этот термин, для 
обозначения процесса включения защитных свойств локальных культур. 
Трансляция является важным фактором сохранения традиций в 
культурно-историческом времени, которое постоянно меняется с 
переходом из одной формации в другую. Здесь важна коммуникативная 
связующая, выраженная в передаче людьми знаний из поколения в 
поколение. Традиции проходят испытание временем, но традиция, как 

жүктеу/скачать 1,88 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: