138
го не делать’ [ФСРГС, 178],
сидéть пáном
‘бездельничать’
[ФСРГС, 178],
сидéть трýтнем
‘бездельничать’ [ФСРГС, 178],
сидéть рýки на рукáх
‘сидеть
сложа руки, бездельничать’
[КСГРС],
сидéть сложá рýки
‘бездельничать’ [Ивашко, 11],
сидéть рýки к сéрдцу
‘бездельничать, ничего не делать’ [Ивашко,
11],
сидéть облокотúвшы
‘бездельничать’ [Ивашко, 11],
стýлом
сидéть
‘ничего не делать, бездельничать’ [Там же],
сидéть
кóликом
‘бездельничать’ [Ивашко, 11],
сидéть бобылём
‘бездель-
ничать’ [Ивашко, 11].
Экспрессивность модели проявляется в предпочтении фразео-
логической номинации. Именной
компонент фразеологизма уси-
ливает признак неподвижности и/или вводит добавочный смысл:
«положением рук заявляя о неучастии в деятельности», «как пень
(стул, кол), т.е. в бесчувственной неподвижности», «как пан, ко-
торый занимает социальное положение, позволяющее не участво-
вать в труде», «как бобыль, которому не о чем заботиться», «как
трутень, который живет чужим трудом». Подобная конкретизация
языкового образа помимо собственно экспрессивных причин
обусловлена необходимостью противопоставить пассивность
праздно сидящего лентяя и деятельную
активность засевшего за
работу трудолюбца (ср.
сúдмя
сидéть
‘пристально, не сходя с
места или прилежно и усидчиво работать’ [Даль 4, 182],
присéдно
‘усердно’ [СРНГ 31, 380],
кóлом засéсть
‘работать
без устали,
не отрываясь, не отвлекаясь’ [СРНГ 14, 110]).
Достарыңызбен бөлісу: 
